Дмитрий Гришанин - Стеклянный ветер Страница 5

— Пить, пить, пить… — стонал Лилипут. Он был готов отдать что угодно за глоток холодной воды. Раза три казалось, что от мучительной жажды Лилипут вот-вот потеряет сознание. Колени сами подгибались, ощущая мягкость л многовековую прохладу толстого зелено-коричневого ковра. Ему хотелось только одного — лечь, уткнувшись лицом в его влажную прохладу и не шевелиться. Но дух и воля воина, укрепляющиеся с каждой минутой пребывания в этом суровом мире, заставляли Лилипута продолжать путь.

Лес кончился неожиданно. До последнего удара перед Лилипутом стояла темная стена из густого кустарника и толстых стволов деревьев. Потеряв счет времени и действуя чисто автоматически, он в очередной раз размахнулся и вместе с колючими кустами разрезал окружающий мрак.

Долгожданный дневной свет больно ударил в уже привыкшие к полумраку леса глаза.

Совершенно не соображающий, ослепленный и замученный Лилипут наконец-то выбрался из дремучей чащобы.

Когда глаза привыкли к яркому свету, оказалось, что Лилипут вовсе не избавился от ненавистного леса, а всего лишь набрел на одну из многочисленных полян. Небольшой лужок, ярко раскрашенный в зелено-желтые цвета подсыхающей осенней травы, аромат которой напоминал запах свежескошенного сена, извиваясь, пересекал тоненький ручеек вода которого искрилась в солнечных лучах сотнями бриллиантовых искорок. В одном месте путь ручью преграждали несколько неизвестно как сюда попавших огромных камней, преодолевая которые быстрая вода собиралась в крохотное озерцо и, срываясь с острых макушек, постепенно восстанавливала прерванный бег.

Щебетание птиц, спрятанных от посторонних глаз раскидистыми переплетающимися кронами старых деревьев, шум колышущихся на легком ветерке листьев, веселое журчание игривого ручейка, стрекот кузнечиков, отогревшихся в теплой траве после холодной ночи — все сливалось в завораживающую музыку, зовущую прилечь у прохладного лесного ручья, забыть обо всех невзгодах и просто радоваться жизни, любуясь окружающей красотой.

При других обстоятельствах Лилипут наверняка залюбовался бы живописностью открывшейся взору картины. Однако теперь, когда в один миг рухнули все надежды на спасение, он почувствовал себя бесконечно одиноким, навечно и заживо похороненным в этом сказочном лесу. Истощенный серьезными ранами и тяжелым переходом, поддерживаемый лишь скорой надеждой на спасение, Лилипут не смог выдержать последнего потрясения. Перед глазами все поплыло, и силы покинули его измученное тело.

Яркий образ, поглощаемый навалившимся со всех сторон мраком, вспыхнул в сознании Лилипута всего на несколько секунд. Но и краткого мига хватило, чтобы навечно запечатлеть видение.

Маг, закутанный в голубой плащ, с голубым посохом в Руках, противостоял в каком-то странном волшебном поединке своему коллеге, одетому в белую рясу, с двумя белыми булыжниками в вытянутых руках. Лица сражающихся были искажены неимоверным напряжением. Видимо, в смертельном поединке сошлись два равных по силам соперника.

От двух камней, извиваясь сотнями колец, поднимался белый смерч, поглощая беспрерывно слетающие с кончика посоха голубые молнии. В месте соприкосновения голубого и белого вспыхивали мириады искр всех цветов радуги. Местность, окружающая противников постоянно изменялась: промерзшие льды в следующее мгновение превращались в раскаленные пески, дремучие леса сменялись вольной степью, высочайшие горы — глубочайшими оврагами, морское дно — огнем вулканов…

Но маги не обращали внимания на эту безумную чехарду, их глаза были намертво прикованы друг к другу.

Видение исчезло так лее внезапно, как и возникло — раз и все.

«Как это все-таки здорово: нежиться под теплым одеялом, когда устал, промерз до костей и у тебя все болит, — неторопливо рассуждал Лилипут, пребывая в объятьях сладостной дремоты. — И совсем не хочется просыпаться, ведь снится такой интересный сон про волшебников. Но, как обычно, на самом интересном месте, когда, кажется, вот-вот сейчас, уже подобравшись близко-близко к чудесной тайне, распахнешь дверь в неведомое — раздаются какие-то пронзительные крики… Надо же, как хорошо слышно, будто я и не дома вовсе, а где-то в лесу, в палатке… Ну, точно в лесу, вон и птицы щебечут, в городе такого не услышишь… Кстати, а почему же все-таки в лесу?..»

Какое-то неприятное воспоминание зашевелилось в дремотном мозгу, активизируя процесс пробуждения. Хватаясь за края призрачного покрывала чудесного сна, уже наполовину истаявшего в результате продолжительной логической перепалки — ведь всем известно: сон и логика понятия несовместимые, — Лилипут пустил в ход свой последний, козырный аргумент: «Но мне ведь тепло, а на улице холодно, значит, я в теплой кровати, в квартире, и все крики и щебет — лишь следствия недавнего сна. Сейчас повернусь на бочок. положу руку под голову, и… Только почему так трудно дышать и мокро?..»

— Спа-а… буль-буль …си-ите-е, то-ону-у-у!!!

Булькающий крик Лилипута был заглушён пронзительным визгом, прозвучавшим уже гораздо ближе. Вволю нахлебавшись воды и окончательно проснувшись, Лилипут ошалело осмотрелся. На сей раз память возвратилась моментально. Он вспомнил все свои чудесные приключения впавшего в детство идиота, который попал — неведомо куда. Оказывается, желание Лилипута утолить жажду, умыться и омыть холодной чистой водой воспаленные раны было столь велико, что уже в полубессознательном состоянии он все же как-то дополз до ручья и, лишившись чувств, плюхнулся прямо в крохотное озерцо, которое, слава Богу, не оказалось слишком глубоким. Вода в нем за день нагрелась — когда Лилипут очнулся, уже вечерело — и «укутала» его израненное тело не хуже пуховой перины.

За спиной Лилипута раздался шум ломающихся под чьими-то ногами веток и хриплое дыхание смертельно уставшего человека. Озерцо находилось на самом краю поляны; шум же доносился с противоположной ее стороны. Увидеть притаившегося Лилипута оттуда было невозможно, поскольку озеро было надежно укрыто со всех сторон густым кустарником.

Рукоять меча как-то сама собой нырнула в правую ладонь, левой Лилипут нащупал в суме медвежий нож. Времени надевать кольчугу не оставалось: шум нарастал. Сомнений быть не могло: кто-то из последних сил бежал к озеру. Странное дело, но на этот раз Лилипут практически не чувствовал ни ран, ни ушибов, ни холода, ни усталости. Наоборот, каждая жилочка его тела была наполнена горячей быстрой кровью.

Ощутив, что полностью готов к встрече с неведомым противником, он чуть привстал и на четвереньках подполз к краю зарослей. Оттуда взору Лилипута открылась следующая картина.