Павел Липский - Тень угасшего пламени Страница 5

Обдумать этот странный факт мешала пульсирующая боль в голове. Однако зрение несколько прояснилось, и Ворон понял, что те самые пятна света, которые он увидел, были звездами. Над ним нависало обычное ночное небо, украшенное узорами созвездий. Ворон снова застонал и перевернулся на живот. Это простое действие тоже потребовало максимального сосредоточения. Тело очень плохо слушалось его и немедленно отозвалось глухой болью. Тут до слуха мужчины донеслось журчание воды, и почти перед самым своим носом он увидел небольшой ручеек, прыгавший по камням. Судорожным усилием Ворон продвинул тело вперед и погрузил лицо в холодную воду. Сразу стало легче, боль в голове отошла куда-то на второй план, и мысли, более ничем не скованные, потекли сразу во все стороны. Что это за место? Как он тут оказался? Что же, в конце концов, с ним произошло?

Ворон решил начать с самого простого и, с огромным усилием приняв сидячее положение, вновь поднес руку к лицу. Движение далось уже легче, но вместе с тем появилось ощущение чужеродности этой, казалось бы, обычной верхней конечности. Тогда он посмотрел на другую руку, а потом на доступные его взгляду части своего тела. Все было немного по-другому. Даже старый рубец шрама куда-то исчез. А еще он был полностью гол. Вся его одежда, которая была на нем до этого, куда-то исчезла. Эту загадку сейчас Ворон никак не мог разрешить и поэтому перешел к другому вопросу. Что это была за местность, он не знал. Рисунок созвездий не поднимал никаких воспоминаний в его памяти, и мужчина не мог точно решить, видел он их уже или нет. А что вообще он видел? Занявшись окружением, Ворон забыл о самом главном, и теперь усиленно пытался понять одну вещь. Кто он такой? В его мозгу твердо сидела только одна мысль - он Ворон. Этого было очень мало, но больше о себе он сейчас ничего сказать не мог.

Видимо, и этот вопрос останется без ответа. Во всяком случае, все, что он мог сейчас сделать - это оглядеться, чем он незамедлительно и занялся. Вокруг была безлесная местность, и, насколько можно было судить, простиралась она далеко. Ручеек, возле которого сидел Ворон, тек в каменистом русле, извиваясь как змея, и пропадая в зарослях кустарника. Возможно, стоящий человек увидел бы больше, но встать Ворон пока еще не решался. Не найдя ответа ни на один из поставленных вопросов, он принялся думать о том, что вообще с ним произошло. Память упорно сопротивлялась, извивалась и юлила, но после некоторых усилий мужчина смог выделить несколько разрозненных картин. Он помнил восхождение на пик, затем черный лаз пещеры и подземное озеро. Дальше был какой-то туман и больше ничего.

Посидев так с минуту и придя к выводу, что, видимо, сегодня ни один вопрос не будет прояснен, Ворон медленно попытался встать. И тут же свалился обратно. Оказывается, ноги решили сыграть с ним ту же шутку, что и его руки. Они не просто отказались повиноваться, но подломились в самый ответственный момент, обрекая беспомощное тело последовать в том же направлении. От удара перед глазами снова запрыгали круги, но прохладный ночной ветер помог Ворону достаточно быстро прийти в чувства. Еще несколько попыток встать увенчались полным провалом, когда, наконец, непослушные конечности капитулировали перед упорством, и мужчина, пошатываясь, выпрямился в полный рост.

Переведя дух, Ворон осмотрелся. Вокруг действительно далеко простиралось заросшее кустарником поле, но с одной стороны виднелся лес, а с другой поднимался дым, и можно было различить силуэты домов. Это усилие быстро утомило его, и он тяжело опустился обратно на землю. Идти куда-то Ворон был не в состоянии, а то, что придется куда-нибудь идти, чтобы узнать, наконец, что происходит, он уже понял. Мужчина почувствовал себя несколько лучше, но улучшение это было очень слабым, и он решил снова принять лежачее положение. Как ни тверда была земля и неудобно ложе - как только голова Ворона коснулась почвы, он сразу провалился в тяжелый сон без сновидений.

Когда Ворон снова открыл глаза, было уже утро. Он проспал от силы несколько часов, но и это принесло свои плоды. Конечно, боль никуда не пропала бесследно, но теперь она была сносной, скорее оставаясь напоминанием о вчерашней своей предшественнице. Мужчина уже достаточно ловко поднялся и снова огляделся вокруг. Увиденное им ночью несколько отличалось от того, что он видел перед собой теперь. Пустынная равнина оказалась усыпанной цветами, которые, видимо, закрывали свои бутоны на ночь. Теперь Ворон отчетливо видел лес и поселение, которые заметил еще ночью. Он даже мог различить снующие фигурки людей под сенью домов. Сил уже было достаточно, чтобы куда-то идти, оставалось лишь решить куда. Это был сложный вопрос, потому что Ворон знал, сам не помня, откуда, что люди - не всегда самые приветливые и дружелюбные создания. И не важно, что деревня выглядела так гостеприимно - кто знает, какой люд там живет. Однако идти в сторону леса также не представлялось разумным, потому что это не сулило ни малейшей надежды на разгадку многочисленных тайн, окутавших его с ног до головы.

Поразмыслив таким образом, мужчина пришел к выводу, что ему ничего не остается, кроме как идти к людскому поселению, а там - будь что будет. Прежде, чем сделать первый шаг, Ворон закрыл глаза, сосредоточился и выровнял дыхание. Шаг дался с трудом, но, в общем, дело шло быстрее, чем ночью. Создавалось впечатление, что Ворон заново учится ходить, только в очень быстром темпе. Сначала шаги его были неуклюжими и шатающимися, но, в конечном итоге, разум взял верх над телом, и походка стала ровнее. Но все равно идти было как-то непривычно, ощущение было такое, как будто залез в совсем новую одежду, и она, будучи очень плотной, сковывает движения.

Это только подтвердило подозрения Ворона о том, что его собственное тело не совсем такое, как раньше, а, может, совсем не такое. Вопросов становилось все больше, а ответа пока что не было найдено ни одного. Такая ситуация совсем ему не нравилась, но ничего поделать сейчас было нельзя, так что он лишь хмуро шел вперед, пытаясь шагать уверенно. Мало-помалу ощущение инородности тела сглаживалось, отходило куда-то, сказывалось извечное человеческое привыкание. Только сейчас, на ходу, Ворон отметил, что его длинные белые волосы, впрочем, никуда не исчезли и казались совершенно такими же, как раньше. Невольно ускоряя шаг, он продвигался через поле, усеянное цветами, перемежающимися низкорослым кустарником. Дымки и силуэты домов становились все отчетливее, однако идти все же было еще прилично. Теплый летний ветерок приятно овевал обнаженное тело Ворона, и тому было почти хорошо, насколько это возможно при таких обстоятельствах. Мужчина сожалел сейчас только о том, что не подумал присмотреться к своему отражению в ручье, и теперь его мучило любопытство. Возвращаться он не любил, поэтому только досадливо мотнул своей белой гривой и продолжил путь.