Пола Вольски - Сумеречные врата Страница 5

— Не будете ли вы столь любезны, чтобы пояснить смысл этой маленькой шарады? — Шивоксу более или менее удалось овладеть своим голосом, но лицо оставалось багровым. — Это намеренное оскорбление или попытка шутить?

— Разве бы я осмелился… — пробормотал Ренилл с той аристократической небрежностью, которая не могла не вызвать ярости в его непосредственном начальнике по Управлению гражданскими делами Авескии.

— Просветите же нас, если изволите!

— Не сомневаюсь, вашего внимания не миновало, что улицы перед резиденцией забиты взбудораженной толпой горожан. Авескийский костюм дал мне возможность беспрепятственно проникнуть сюда.

— Весьма изобретательно. Приношу свои поздравления. Вы достигли в этой роли такого совершенства, что едва ли можно назвать это простым маскарадом. В трудную минуту верх берут естественные инстинкты, не так ли? — язвительно усмехнулся второй секретарь Шивокс.

Если стрела и достигла цели, по лицу Ренилла во Чаумелля этого сказать было нельзя. Он давно сделал себя неуязвимым для подобных намеков. Ренилл принадлежал к одной из старейших аристократических семей Вонара. Не только официальная отмена титулов, но даже скандал, связанный с безумным решением его неукротимого прадеда Сисквина во Чаумелля жениться на авескийской княжне не нанес существенного ущерба престижу его рода. Кроме того, фанатичная приверженность потомков Сисквина вонарским хорошим манерам и моральным нормам практически смыли пятно старого мезальянса. В конце концов, княжна есть княжна, а северные авескийцы почти так же светлокожи, как вонарцы. Можно было бы и вовсе забыть о выходке предка, если бы следы ее не проявлялись время от времени на лицах некоторых членов семьи. Эти черные с зелеными искрами глаза, этот тонкий горбатый авескийский нос… Ренилл во Чаумелль унаследовал и то, и другое. Соотечественники, как правило, старались не замечать его недостатков, но их снисходительность не встречала видимых признаков благодарности.

— Немногим из нас, вонарцев, — сердечно продолжал Шивокс, — пришел бы в голову столь хитрый план. Воображение людей запада слишком прямолинейно. Тем более мало кто мог бы столь превосходно привести его в исполнение, но тут, конечно, природные данные в вашу пользу. Несомненно, узколобым догматикам подобный обман мог бы показаться недостойным джентльмена, но, что бы ни говорили, ваш успех вне подражания.

— Обман, Шивокс? — Ренилл недоуменно взглянул на своего начальника.

— Я подразумеваю эти ссылки на доставленное вами сообщение… таинственную клятву… короче, эту наглую ложь, столь типичную для туземцев.

— Второй секретарь, извольте заметить, что я говорил чистую правду, столь же искренне, как и вы, когда угрожали выколоть мне глаза, что является прямым нарушением всех заключенных договоров. Как, интересно узнать, вы намеревались объяснить столь жестокое нарушение международных соглашений протектору? Вы полагаете, он одобрил бы его? Или лучше считать, что слухи об этом происшествии не должны дойти до во Трунира?

— Это ребячество, Чаумелль…— Второй секретарь Шивокс ни на миг не поколебался в своей уверенности. — Я стремился внушить повиновение желтолицему, которого имел основания считать мятежником. Вы ведь не думаете, что я собирался привести угрозу в исполнение? Однако к делу. Оставим любительский театр и предрассудки прежней аристократии. — Шивокс с заметным усилием подавил вспышку гнева и нацепил снисходительную улыбку. — Маскарад ваш, бесспорно, забавен, но едва ли необходим. С тем же успехом вы могли посвятить свой досуг изучению зулайсанских похоронных обрядов либо другим столь же важным исследованиям. Вряд ли протектор сегодня найдет время для встречи с вами.

— Я здесь по его вызову. — Ренилл извлек из складок зуфура тот самый документ, который предъявлял страже у ворот. На бумаге стояла подпись и печать Бреве во Трунира, вонарского резидента-протектора туземного государства Кандерул. Шивокс бросил на бумагу беглый взгляд и тут же распорядился:

— Следуйте за мной.

Спасая остатки своего авторитета, второй секретарь не оглядываясь направился вверх по лестнице. Ренилл неторопливо двинулся ему вслед. Солдаты у подножия лестницы сдержанно пересмеивались.

Поднявшись наверх, они прошли по темному душному коридору в приемную протектора. Секретарь, увидев документ, скрылся на несколько секунд за дверью и тут же появился снова, пригласив их войти. Переступив порог, Ренилл принял прямую осанку вонарца. Бесить второго секретаря Шивокса казалось неплохим развлечением, но с протектором — дело иное. В святыне во Трунира царил полумрак и было относительно прохладно: окна в глубоких нишах скрывались за плетеными из тростника шторами, пропускающими воздух, с высокого потолка свисали огромные опахала. У стены притаился на корточках туземец-опахальщик — нибхой. Он то и дело натягивал веревку, заставляя плетеные веера плавно раскачиваться. В остальном меблировка комнаты была строго выдержана в вонарском стиле. Сам протектор во Трунир восседал за огромным письменным столом — сухощавый, но крепкий пожилой мужчина с кожей, обожженной авескийским солнцем. Лицо с мрачно поджатыми губами покрывали преждевременные морщины, узкая челюсть и высокий нахмуренный лоб выдавали в нем холерика. При виде костюма, в котором явился помощник второго секретаря, он чуть поднял бровь, но ничем не выразил неудовольствия — скорее наоборот.

— Интересная идея, Чаумелль, — заметил во Трунир не без одобрения.

— Главное, дала желаемый результат, сэр, — отозвался Ренилл, скрывая удивление. Как правило, протектор не отличался терпимостью к эксцентричности в поведении и одежде.

— Прошли по улицам без задержки?

— Да, и доставил вам письмо. — Ренилл протянул ему запечатанный пакет.

— От кого?

— От моего дяди, сэр, из Бевиаретты.

— Понятно. — Во Трунир положил письмо в корзину для входящих. — А с бездельниками у ворот проблем не возникло?

Они приняли меня за своего, сэр.

Губы Шивокса изогнулись в усмешке.

— Хорошо. Очень хорошо. — Одобрительный тон протектора насторожил обоих посетителей. — А если бы пришлось с ними заговорить, это не выдало бы вас?

— Сэр?

— Их наречие, местный жаргон — вы ведь им владеете, кажется?

— В Авескии говорят на четырех десятках диалектов, протектор. Никто, насколько мне известно, не владеет всеми сразу. — Заметив нетерпение собеседника, он коротко заключил: — Мне знакомы пять или шесть, бегло говорю на трех.

— В том числе и на местном жаргоне?

— На кандерулезском? Король языков. Я знаю его с детства.