Яцек Пекара. - В глазах Бога Страница 5

– Какую сказочку ты хотела продать мне за сто дукатов? – спросил я.

Она молчала и смотрела так, будто хотела меня убить. Уже многие люди смотрели на меня так, поэтому я не обращал на это внимание. Тем более, что потом именно я должен был их убивать.

– Куда приказал их доставить, Лонна? Послушай меня внимательно, может я и не слишком большая шишка в этом городе, но жизнь тебе отравить могу. Поверь мне, могу это сделать. Ничего особенного, но клиенты начнут обходить твой домик за тридевять земель. А без гостей и без денег станешь никем. Может быть, также шепну словечко епископу. Думаешь, пара налётов епископской стражи прибавят тебе популярности?

Лонна обдумывала то, что я сказал, и я понимал, что должен дать ей немного времени. Она взвешивала, достаточно ли сильные у неё тылы, дабы вовсе мною пренебречь. Только, видите ли, разумные люди очень редко позволяют себе пренебрегать инквизиторами. Никогда неизвестно, что случится, и никогда неизвестно, а не постучат ли в твои двери однажды вечером инквизитор и его друзья в чёрных мантиях. И тогда лучше, чтобы инквизитор был к тебе благосклонен. Это, впрочем, редко когда позволяло выжить, но, хотя бы, пристойно умереть. Если смерть вообще может быть пристойной. Итак, она спокойно себе думала, а я не спеша потягивал винцо. Наконец, она решилась.

– Он купил шесть девушек, – сказала она, – но это был особый заказ.

– Девственницы, – я даже не спросил, а, по сути, констатировал.

– Откуда ты знаешь? – она широко раскрыла глаза.

– Что с ними сделал? – мне даже не хотелось отвечать.

– Он велел погрузить их на баржу, плывущую на север, – ответила она, помолчав. – Знаю, потому что Гритта сопровождал их в гавань.

– Позови его, – приказал я.

– Мордмер, я прошу тебя, не вмешивай меня во всё это, – она почти застонала и была прелестна в своей беспомощности. Конечно, если кто-то дал бы себя обмануть такими простыми уловками. Но, по крайней мере, она достаточно испугалась, чтобы начать их использовать. А это уже что-то.

– Гритта что-то там увидел, да, Лонна? Что-то, что тебе очень не понравилось. Предоставишь мне самому догадываться, или всё-таки позовём Гритту?

Я щедро долил себе вина, ибо оно было действительно вкусным. В меру терпкое и освежающее, но не оставляющее на языке того холодного металлического привкуса, обычно свидетельствующего о том, что оно не вылёживалось в надлежащей бочке, или виноградник не получал достаточно солнечного света. Я вовсе не был ценителем вин, но любил время от времени выпить хорошего напитка. Тем более, что в жизни у меня было чересчур много случаев для распития скверного пойла.

Лонна вздохнула, встала и потянула за шёлковый шнурок, висящий возле двери. Через минуту в комнату ввалился Гритта. Как всегда с выражением преданности и внимания на лице.

– Скажи господину Маддердину, что ты видел на пристани, – приказала она вымученным тоном.

– В смысле, тогда? – уточнил Гритта, и Лонна кивнула головой.

Я слушал несколько сбивчивый рассказ Гритты и мысленно прикидывал. Богобоязненный Бульсани купил шесть молодых и красивых девиц с юга, после чего приказал поместить их на баржу в гавани. Маленькую баржу, с командой в несколько человек. Гритта не видел лиц этих людей, только слышал, что к одному из них Бульсани обратился как «отец». К кому бы это прелат мог обращаться аж с таким почтением? Но не это было самым удивительным. Самым удивительным был тот факт, что на одеянии этого человека Гритта разглядел в слабом блеске принесённого фонаря вышитую пурпурную змею. Гритта не имел понятия, что означает этот символ. Я имел. Лонна тоже и именно поэтому так боялась. Пурпурной змеёй означался старый и чудаковатый кардинал Ингус Белдария, живущий в мрачной усадьбе в каких-нибудь двадцати милях от Хез-хезрона. Кардинал славился поразительными наклонностями, и его выходки даже близкие к нему иерархи Церкви оценивали как «достойные сожаления». А правда состояла в том, что Белдария был извращенцем и мучителем. Даже в наши дикие времена трудно встретить кого-то столь же порочного. Говорили, что он принимал ванны из крови некрещеных детей, в подземельях собрал удивительную коллекцию чрезвычайно интересных орудий, а когда его прихватывали приступы мигрени (что случалось чересчур часто), его боль облегчали только стоны пытаемых. При всём при этом, кардинал был милейшим старичком, с седой, трясущейся бородкой и голубыми, как выцветший василёк, слегка навыкате глазами. Я имел честь поцеловать некогда ему руку во время общей аудиенции (много лет тому назад, когда он ещё вёл приёмы) и запомнил его доброжелательную улыбку. Некоторые утверждали, что кардинала хранит необычайно могущественный ангел-хранитель со вкусами, как у его подопечного. Но, как вы наверняка догадываетесь, мне бы никогда даже не пришло в голову спрашивать о подобных вещах моего ангела-хранителя. В любом случае, если Бульсани служил кардиналу Бельдария, с тем же успехом я мог вернуться к достопочтенному Хильгферарфу и сообщить ему грустную новость о том, что его деньги пропали раз и навсегда. Тем самым, я сохранил бы чистую совесть, задаток в кармане и время, а также деньги на поиск этих проклятых еретиков, чего требовал от меня Его Преосвященство епископ Хез-хезрона. Я поблагодарил Гритту за рассказ, не дав понять, – даже бровью не повёл, – что именно я из него умозаключил. Я снова остался наедине с Лонной и вновь осушил до дна бокал. Я редко напивался, и уж точно не мог напиться именно сегодня. Впрочем, этого можно было не опасаться, от такого слабого винца у меня бы даже голова не закружилась.

– Спасибо, Лонна, – сказал я. – Не пожалеешь об этом.

– Уже жалею, – хмыкнула она. – Я всегда мечтала о спокойной жизни, Мордимер. Об изысканной клиентуре, красивом доме и весёлых девочках. А что имею вместо этого? Инквизитора, который допрашивает меня в собственном доме, и прелата, замешанного в сношения с самим дьяволом.

Я вспомнил, что кардинала Белдария и в самом деле называли Дьяволом из Гомолло, от названия родового поместья. Впрочем, называть его дьяволом не имело особого смысла, ибо кардинал самое большее был злобным гномом, а до дьявола ему было так же далеко, как мне до ангела. Но известно, что чернь любит яркие эффекты. Конечно, это совсем не означало, что кардинал был неопасен. Наоборот, очень опасен, если бы кто-то осмелился встать на противную прелату сторону. С другой стороны, интересно, почему церковь была снисходительна к этому благочестивому садисту? Откуда у него взялись такие влиятельные покровители? Многие иерархи за меньшие грехи получали пожизненный срок в монастыре, обычно в крепко замурованной камере, под неусыпным надзором стражи. Или им просто подавали вино, после чего они умирали от заворота кишок.