Веда Корнилова - Тени забытых земель Страница 50

- Зачем?

- В призрачной надежде, что сумеете поцарапать врагу нос... - буркнул брат Якуб. - Поймите, что в чужих руках все свойства этого артефакта если не теряются, то наглухо отключаются. Так что сейчас перед нами находится самый обычный камень, ничем не отличающийся от тех бесчисленных камней, по которым мы ступаем сотни раз на дню. Но меня беспокоит не это, а сама магия, которую в свое время наложили на этот камень.

- С ней что-то не то?

- С ней все не то! Подобного артефакта в нашем мире быть не может! Его просто не должно существовать! Поймите: это древняя магия, которой не пользуются уже сотни лет, но тут, в этом камне, она совсем свежая! Остатки подобного колдовства я встречал только на развалинах древних городов, разрушенных беспощадным временем! Помнится, в те забытые Богами места я выезжал на поиски древних реликвий... Впрочем, сейчас речь не о том. Повторяю: ранее я встречал только жалкие остатки той древней магии, а камень, который вы мне только что дали - здесь работа новая, ей, пожалуй, нет и года, но я не знаю никого из мастеров, кто был бы в состоянии изготовить подобный артефакт. Вернее, такой артефакт изготовить можно, но с применением совсем иных методов, более современных и гуманных. Да и вряд ли кто в наше время даже из самых старых и опытных мастеров знает эту магию, почти исчезнувшую с лица земли. Видите ли, дело в том, что далеко не все из древнего наследия идет на пользу людей. Например, носить при себе подобный артефакт, если бы даже он был изготовлен конкретно под меня, я бы не стал ни за что на свете! Знаете, почему? Да просто потому, что это именно я, своей жизненной силой и питал бы этот артефакт, а он, между прочим, вытягивает из человека невесть сколько энергии! Это же самое настоящее саморазрушение! Мало того, что через несколько лет человек под воздействием этого камня заметно постареет и потеряет часть здоровья, так он еще в какой-то мере попадет под влияние древней магии, и тот, кто в свое время дал ему этот камень, может управлять этим человеком, словно куклой. В общем, стоит только порадоваться тому, что никто из нас не имеет к этому артефакту никакого отношения. Надеюсь, что ваши так называемые специалисты об этом камне сказали то же самое.

- Да. Вы уж простите, но я просто хотел получить подтверждение их словам. Что ни говори, но вы считаетесь одним из самых знающих людей в этой области...

- Тоже мне, нашли, у кого искать истину... - брат Винчеус еще раз потряс пустой кувшин, но тот был пуст, что никак не улучшило настроения этого человека. - Могли бы отыскать кого и потолковей...

- Почтенный, уж не себя ли вы имеете в виду? - побагровел брат Якуб.

- Я сказками и бреднями никогда не увлекался... - брат Винчеус с досадой поставил кувшин на место. - Математика, механика, физика, химия - вот те науки, перед которыми стоит преклоняться, а всякие там...

- Вы сказали, что это древняя магия... - дядюшка смотрел только на брата Якуба. - Мне необходимо знать, кто именно в те давние времена ею пользовался и...

- Пока не буду полностью уверен - не скажу! - брат Якуб только что ногой не топнул. - Здесь присутствуют несколько человек из числа тех, кто меня размажет по стенкам всего лишь за одно высказанное вслух предположение о непроверенной теории. Дело в том, что одни слова, без весомых доказательств, мало чего стоят в научных кругах.

- Да ни хрена они там не стоят! - буркнул брат Винчеус, прикидывая, не осталось ли у кого в кружке недопитое вино. - Ничего, валяйте вслух свои сказки, дорогой профессор, я от вас еще и не такое слыхивал! Хоть повеселюсь от души...

- Склонен согласиться с этим выпивохой... - недовольно проскрипел профессор Турьен. - Но если высказать теорию с оговорками, как черновую версию...

- Переживете! - огрызнулся брат Якуб. - Буду я еще бисер перед всеми метать! Поступлю куда проще: напишу всего лишь несколько слов для нашего уважаемого гостя, а он спрячет эту бумагу подальше от чужих глаз. Ну, а через несколько дней вы, граф, сунете эту бумажку под нос присутствующей здесь парочке так называемых умников, и вот тогда мы разберемся, кто прав в своих теориях и рассуждениях, а кто...

- Пишите! - у Андреаса сложилось впечатление, что дядюшке Эдварду сейчас больше всего хотелось взять за шкирку всех трех профессоров, и как следует встряхнуть их. Возможно, в другом месте и в другое время он бы поступил именно так, но сейчас милому дяде поневоле приходилось сдерживаться.

- Да, пожалуйста, забирайте! - брат Якуб, и верно, черканул на клочке бумаги несколько слов, и царским жестом протянул небольшой листок дяде Эдварду. Тот пробежал глазами короткое послание, и, не говоря ни слова, сунул его в карман. Хотя на лице у дядюшки ничего не отобразилось, но Андреас отчего-то был уверен, что дорогой дядя ожидал чего-то подобного, и для него не явилось неожиданностью сообщение брата Якуба.

Оглядев находящихся в комнате людей, граф вздохнул:

- Так, с одним вопросом мы разобрались, а сейчас давайте решать, что будем делать дальше...

Когда же через час все еще так и не успокоившаяся до конца троица ученых покинула домик настоятеля, Андреас только что благодарственную молитву Небесам не вознес. Он никак не мог взять в ток, как трое солидных мужчин могли издавать столько шума, что после их ухода всем оставшимся показалось, что в мире, наконец-то, наступила благословенная тишина. Сейчас все три профессора направились в башню, где обитал брат Винчеус, но было понятно, что сегодняшней ночью монастырским библиотекарям вряд ли придется хоть немного поспать, и к тому же этих бедолаг вполне могут довести до белого каления требования профессоров. Дело в том, что ученым мужам в самое ближайшее время необходимо было кое-что сделать, а, судя по их обращению друг с другом, можно легко понять - мирным диспутом тут дело не ограничиться.

- Надеюсь, наши ученые друзья поняли, что от них требуется... - дядюшка смотрел в окно, как трое людей идут к башне, где в одиночестве обитал брат Винчеус. - Хотя представить себе не могу, как они найдут между собой общий язык!

- Мне же остается только молить Богов, чтоб эти люди до утра не разнесли до основания башню... - чуть усмехнулся отец Маркус. - Увы, но должен признаться, что слушая перепалку этих... излишне умных мужей, меня не единожды одолевали греховные мысли о том, что надо бы на каждого из них наложить должное наказание для усмирения страстей и уменьшения гордыни.

- Вряд ли из этого выйдет хоть какой-то толк... - дядя Эдвард устало опустился на жесткую скамью и прислонился спиной к стене. - Фу, ну и вымотали меня эти ученые! Просто ноги не держат! А уж как у меня руки чесались тряхнуть кое-кого из них - этого словами не описать! Знаете, раньше я с определенной долей насмешки смотрел на наших придворных поэтов и музыкантов: каждый из них настолько неистово стремится быть первым стихоплетом при дворе или же лучшим сочинителем музыки, что описать тамошние козни и интриги почти невозможно! Страсти кипят, словно вода в котле! А пообщавшись немного с членами нашего ученого совета, да и с тремя этими профессорами, я понял, что глубоко заблуждался! Как оказалось, среди излишне ученой братии идут такие склоки и выяснения отношений, что на их фоне придворные дрязги поэтов и музыкантов выглядят милыми детскими шалостями!

- Греховный мир, неутоленные страсти... - покачал головой настоятель.

- Отец Маркус, - дядюшка выглядел несколько смущенным. - Я приношу вам извинения за шум, гам и доставленные неудобства...

- Ничего, сын мой, жизнь нашей обители никогда не была спокойной.

- А этот шумный, которого звать, кажется брат Винчеус... - снова подал голос Ланьеж, тот солдат, что приехал с дядюшкой. - Кто он такой?

- Вообще-то он самый обычный гений... - вздохнул дядя Эдвард. - Увы, со всеми возможными недостатками, присущим таким людям. Множество изобретений, удивительные открытия - и в то же самое время сложный характер, который окружающим выносить трудно, а частенько и просто невозможно. Кроме того, подобные люди не желают понимать, что в этом мире не все идет так гладко, как им бы того хотелось... Вот и здесь та же самая история: все проблемы или неудачи наш гений заливал вином, а то и уходил в запои на несколько месяцев. В один далеко не прекрасный момент, находясь в очередном изрядном подпитии, он устроил в ученом совете даже не скандал, а жуткий скандалище с мордобитием, сжиганием бумаг, разбиванием стеллажей с колбами и ретортами... В общем, тогда много чего произошло. Говорят, некоторые из ученых мужей все еще вздрагивают, вспоминая о том кошмарном дне. Дело закончилось тем, что разругавшись со всеми, с кем только было возможно, этот человек ушел от мира в самый удаленный монастырь для того, чтоб отныне ему никто не мешал заниматься любимым делом. К тому же лишний раз ему тут никто не нальет. Почти не сомневаюсь: к этому времени у нашего гения уже есть немало достойных работ, только вот гордость не позволяет ему предоставить их на рассмотрение в столицу...