Майра МакЭнтайр - Песочные часы Страница 50

Мне показалось, что я пискнула. Калеб, хоть и был невероятно сексуален, он внушал страх. По крайней мере, мне.

Он рассмеялся:

— Но дело не только в нем, что само по себе непросто. Между вами с Майком что-то есть, хотя он в этом и не признается.

— Нет, ничего нет. Нет, — горячо возразила я.

— Ты ведь к нему что-то чувствуешь?

— Может быть. — Я ударилась головой о шкафчик — теперь уже нарочно. — Но я не понимаю, что это за чувство. Прости.

— Не извиняйся. Когда поймешь, скажи. — Калеб все еще держал мое лицо в своих ладонях. Он наклонился ко мне и нежно поцеловал меня в уголок рта, с нежностью глядя на меня. А потом прошептал, все еще касаясь губами моей кожи: — Ради возможности быть с тобой я могу подождать.

И Майкл выбрал именно этот момент, чтобы войти в кухню.

Калеб быстренько отстранился и занялся сотейником, словно ничего особенного и не произошло. По выражению лица Майкла ничего нельзя было понять. Я даже засомневалась, видел ли он то, что произошло. Хотя, может, ему было все равно.

— Эмерсон? — Эмоций в голосе Майкла не было никаких. Совсем никаких.

— Да, — откликнулась я, соскальзывая со стола.

Когда я коснулась пола ногами, они у меня чуть не подкосились; слава богу, Калеб меня подхватил.

— Извини, — тихонько пробормотал он.

— Что, слабость в коленях? — спросил Майкл.

Я пригладила волосы и поправила топик:

— Я в порядке. Все нормально.

— Кэт нет. Я ездил в лабораторию, разговор придется перенести на завтрашнее утро. Я хотел еще поговорить с тобой насчет того… что мы вчера обсуждали, но, кажется, ты нашла себе другое развлечение.

Майкл развернулся на пятках и вышел из кухни.

— Творится что-то неладное. — Калеб свел брови. — У него эмоций через край. Пойду, наверное, поговорю с ним…

— Нет, лучше я. — Я коснулась руки Калеба. — Вы и так много ссоритесь. Я должна все уладить.

Глава тридцать седьмая

— Майкл! — Я застала его на выходе из дома. И тоже вышла за дверь. — Ты куда? Ты же вроде поговорить хотел.

— Я не знал, когда ты освободишься. — Он пошел через крыльцо, широкие доски скрипели у него под ногами. — Надо же было дать вам возможность закончить.

— Погоди! — Я протянула руку и схватила Майкла за рукав. Я случайно коснулась его кожи, и он вздрогнул. — Мы закончили. Я закончила. Мы не…

Он вырвал руку и побежал по ступенькам:

— Ты о чем вообще думаешь — целоваться с Калебом?

— Я не целовалась с Калебом!

— Я видел вас вместе на кухне, — сказал Майкл, резко развернувшись. — Вы целовались!

Я попыталась объяснить:

— Все не так…

— Всегда все не так. — Майкл скрестил на груди руки и смотрел на меня с чувством морального превосходства. — По-моему, так все оправдываются, когда их застукают.

— Застукают? Ты говоришь так, как будто я сделала что-то плохое. — И добавила, защищаясь и чтобы стереть с его лица самодовольную ухмылку: — А тебе-то что за дело?

— Я просто хочу… а, забудь. — И Майкл отвернулся.

Я схватила парня обеими руками за левое плечо и резко развернула, чтобы крикнуть ему в лицо:

— Нет, Майкл Уивер. Ты не имеешь права слить на меня весь свой негатив, а потом уйти, ничего не объяснив.

— Ты можешь делать все, что захочешь, — ответил он холодно и отстранено, словно затыкая мне рот. И закрываясь от меня. — Я не имею права иметь по этому поводу собственное мнение.

А я все же хотела, чтобы оно у него было. И чтобы он его высказал. Мне хотелось его пнуть ногой, но я сдержалась, пытаясь воздействовать на него не физически, а психологически.

— Калеб действительно попытался меня поцеловать, — проговорила я с интонацией задиры на детской площадке.

Майкла передернуло, как будто я дала ему пощечину.

— Мне показалось, что у него получилось.

Есть!

— Он остановился. — Я подошла к Майклу настолько близко, насколько мне хватило смелости. — Не хочешь узнать почему?

Майкл закрыл лицо своими длинными пальцами, кольцо блестело на солнце.

— Не знаю, Эмерсон… Хочу ли я?

Я ответила как можно четче, чтобы произвести на него впечатление:

— Калеб остановился из-за тебя.

— Что? — тихо, с недоверием выдохнул Майкл и опустил руки.

— Твой лучший друг — эмпат. И он не стал меня целовать из-за тебя. — Я не смогла сдержаться. И почему я не могу держать рот на замке? Я недовольно зарычала и плюхнулась на верхнюю ступеньку.

— М-м-м… Я думал, что, может… Но Калеб… — Майкл смутился и замолчал. — Я не мог понять, не путаешь ли ты те ощущения… которые между нами возникают… с чувствами.

— Может, и путаю.

— Эм, между нами ничего не может быть, — наконец я услышала в голосе Майкла грусть по этому поводу.

— Знаю. — Я уставилась на ступеньки с облупившейся белой краской. Наклонилась и принялась ее отколупывать. — Пойду найду Калеба, воспользуюсь его предложением отвлечь меня.

— Не делай этого.

— Почему? Несмотря на вашу профессиональную этику, я на тебя чуть не набросилась. То мне кажется, что я тебе тоже нужна, а через секунду я уже в этом сомневаюсь. Я даже в зеркале себя не узнаю, потому что я никогда так себя не вела, а потом я знакомлюсь с Авой и…

У меня за спиной открылась дверь с проволочной сеткой, петли отчаянно нуждались в смазке. Я обрадовалась тому, что нас прервали, положив тем самым конец моему унижению, подскочила со ступеньки и наткнулась головой на что-то твердое, а потом почувствовала, как по моей спине потекла холодная слизь.

Я резко обернулась и увидела Дюна с контейнером, наполовину заполненным илом и головами лангустов.

Остальная половина была на мне.

Глава тридцать восьмая

На какую-то долю секунды все замерли. Я пугающе четко осознавала происходящее — ужас на лице Майкла, капающая с топика грязь, головы лангустов у меня в волосах.

Майкл быстро перешел к действию:

— Дюн, принеси бумажные полотенца. И пусть Калеб притащит лед. Она довольно сильно ударилась головой.

— Эмерсон, прости меня. — Дюн бросил контейнер на крыльцо и протянул ко мне руку.

Майкл махнул ему, чтобы он поскорее шел за полотенцами, и Дюн убежал на кухню.

— Ты в порядке? — спросил Майкл, глядя мне в глаза, и осторожно положил руки мне на плечи. Я не могла понять, чего он больше избегал: моей кожи или грязи. — У тебя зрачки расширены. Больно? Как тебя зовут?

— Конечно больно, — рявкнула я. — Еще раз спросишь, как меня зовут, и ты у меня фальцетом запоешь.