Антон Грановский - Сияние богов Страница 50

Глеб помолчал, обдумывая ситуацию, а потом, не в силах больше сдерживаться, признался:

– Когда-то давно я жил… далеко отсюда. Очень далеко. Однажды я отправился в поход и по ошибке… или скорей по глупости… обидел лесную богиню Сорни-Най.

– Богиню? – вскинул брови Навин.

– Ну, то есть… – Глеб замялся под пристальным, прямым взглядом проповедника. – Вернее будет назвать ее демоном.

– Демоны мстительны, – хмуро и задумчиво произнес Навин.

Глеб кивнул.

– Да. И Сорни-Най отомстила мне. Она зашвырнула меня в Хлынское княжество и оставила на моем правом предплечье десять шрамов-зарубок. Чтобы искупить свою вину перед Сорни-Най, я должен был совершить десять подвигов. Только в этом случае я мог рассчитывать на прощение и на возвращение домой.

Навин прищурил чистые, ясные глаза.

– Вот оно что. И сколько зарубок на твоей руке сейчас?

– Четыре, – ответил Глеб. – Их осталось четыре.

Навин некоторое время размышлял, а потом голосом назидательным и участливым проговорил:

– Ты не должен идти на поводу у демонов, брат.

– Но тогда я не смогу вернуться домой, – неуверенно возразил Глеб.

Навин внимательно посмотрел на него и улыбнулся.

– А нужно ли тебе это, Гавриил? В нашем поселке ты сможешь обрести новый дом. Здесь есть все, чего взыскует беспокойная человеческая душа.

Первоход покраснел.

– Навин, я обманул вас… Дело в том, что я не Гавриил.

Проповедник улыбнулся.

– Я знаю.

– Знаешь?

Он кивнул:

– Да. Человеческие души подобны свиткам. И я тот, кто умеет эти свитки читать.

Плечи ходока опустились.

– Выходит, ты с самого начала знал, что я Глеб Первоход?

– Да.

– Но почему ты не прогнал меня за мою ложь?

– Человек лжет по разным причинам. Чаще всего из-за чувства вины за свершенные недостойные поступки и из-за страха быть разоблаченным. Но здесь тебе нечего бояться, Глеб. И если ты пожелаешь остаться с нами, мы будем рады стать тебе хорошими братьями и сестрами.

Слова эти прозвучали так просто и естественно, что по груди Глеба разлилось тепло. Он почувствовал, что чувство опасности, преследующее его уже много лет, куда-то испаряется и на смену ему приходят покой и доверие.

– Значит, ты не обижаешься на меня? – робко спросил он Навина.

Тот покачал головой.

– Нет.

Первоход закусил губы и опустил взгляд в стол. В голове и в душе у него царил такой сумбур, что Глеб почувствовал сильнейшую необходимость остаться наедине и хорошенько разобраться в своих мыслях и чувствах.

– Мне нужно… – Глеб сглотнул слюну. – Нужно отойти, отче.

Навин улыбнулся и кивнул.

– Конечно, брат. Тебе многое нужно обдумать. Возвращайся скорее, я буду тебя ждать.

4

Глеб долго брел по поселку, почти не разбирая дороги. От переполнявших его чувств и мыслей он был как пьяный. Все, что ему сейчас было нужно, – это уединенное место, где он смог бы хорошенько все обдумать.

В конце концов такое место нашлось – на окраине поселка, в паре верст от сизой полосы леса, возле старого, давно заброшенного и заваленного камнями колодца.

Усевшись на замшелый камень, Глеб сжал кулак и тихо пробормотал:

– Я не могу… Это неправильно… То, что я собираюсь сделать, неправильно.

Первоход обхватил виски ладонями и долго сидел так молча. Потом разомкнул губы и прошептал:

– Мне кажется, что я схожу с ума. Но что, если… Что, если он и вправду Сын Божий? Я понимаю, как глупо это звучит, но… Но что, если это правда?

Долго еще сидел Глеб на камне, беседуя сам с собой. И чем дольше он размышлял, тем тревожнее и тяжелее делалось у него на сердце. В конце концов, поняв, что больше не может оставаться наедине со своими мыслями, Первоход вскочил с камня и двинулся обратно к людям.

Совершенно подавленный и потерянный, он медленно брел по поселку. Всюду царили порядок и уют. Ровные заборчики, уютные, чисто выметенные дворы, аккуратно развешанные для просушки рыболовные сети.

«Да что же это я?… – Глеб рассеянно улыбнулся. – Ведь надо радоваться, а не горевать! Не я ли в юности мечтал отправиться на две тысячи лет в прошлое, чтобы увидеть Его пришествие, быть свидетелем чудес, которые Он вершил? Не я ли считал апостолов идиотами за то, что они смотрели на Него своими глазами, видели Его и все равно сомневались? А теперь я сам поступаю, как когда-то они! Еще немного, и я захочу вложить персты в Его отверстые раны, как сделал это придурок Фома!»

Остановившись возле одного из домов, чтобы перевести дух и прийти в себя, Глеб засмеялся. Внезапно он почувствовал себя всепоглощающе счастливым.

«Значит, Он есть! И значит, все не зря! Весь наш мир не зря!»

Глеб снова тихо засмеялся. Он уже собрался идти дальше, но тут взгляд его упал на окно ближайшего дома. И смех оборвался, застряв у него в глотке.

Нет, Господи… Только не это…

Глеб увидел нечто такое, отчего волосы у него на голове зашевелились и встали дыбом. Посреди комнаты стоял стол, а на нем лежало нечто ужасное – черное, сгнившее, раскисшее, покрытое плесенью. В грязных тарелках шевелились огромные, отвратительные насекомые, похожие на тараканов. Но самое страшное было не это.

Возле стола, в профиль к окну, стояли и беседовали два существа, омерзительнее которых Глеб не встречал даже в Гиблом месте. Лица у них были темными, скукоженными и блестели гнойной влагой, как размоченные в молоке сухофрукты. Глаза были лишены век и торчали из полусгнивших впадин, как белые, студенистые шарики. Черные языки, вывалившиеся изо ртов, неуклюже шевелились между изорванными губами в такт словам.

А на стене… (Глеб почувствовал, как к горлу подступает тошнота.)…На стене, вверх ногами, висело освежеванное человеческое тело, с отрезанной головой и жуткими обрубками вместо кистей рук.

Несколько секунд Первоход смотрел в окно, оцепенев от ужаса и не в силах поверить своим глазам. А потом оконное стекло потемнело, словно его заволокло изнутри черным дымом. Глеб сжал кулаки и пошел к двери, намереваясь выяснить все до конца.

Стукнув по двери кулаком, он нащупал под плащом ольстру и стал ждать. В избе послышался какой-то шум, потом звук шагов, и, наконец, дверь открылась. На пороге стояла пожилая, полная, розовощекая женщина в белом чепчике. Она улыбнулась Глебу и вопросительно на него посмотрела.

Глеб, приготовившийся к тому, чтобы увидеть нечто ужасное, облегченно вздохнул.

– Не дадите ли попить воды? – с улыбкой проговорил он.

– Конечно. Проходи, странник.

Женщина посторонилась, впуская Глеба в дом. Он на секунду замер у порога (перед глазами у него пронеслось ужасное зрелище, виденное в окне), а затем взял себя в руки и вошел в дом.