Анна Степанова - Темный мастер Страница 50

— Видишь, Лая, — произнес вкрадчиво, выпуская свои лезвия. — Теперь они не связаны. И, уверен, уже не безоружны.

Головорезы и впрямь с готовностью похватали кинжалы, тут же бросаясь на заботливо подставленную Огнезорову спину.

— Точно, идиоты, — тихо подытожил он через минуту, вытирая окровавленные лезвия о грязные лохмотья, покрывающие ближайшее, еще подрагивающее, тело. — Не стоят они твоего сочувствия, Снежинка.

Лицо Лаи передернуло. Нет, то было не отвращение или страх перед смертью. И уж точно — не сочувствие к убитым. Скорее реакция на него самого. На усмешку скуки и удовлетворения на его губах.

Это и правда должно быть пугающим. Он знал, как выглядит, когда убивает. Видел свое отражение в призраках мыслей, оставшихся после мертвых…

Девушка отвернулась, не проронив ни слова, пошла, не оборачиваясь, к оставленным лошадям. Хрупкое дружелюбие, возникшее было между ними, вновь сменилось гнетущей неловкостью.

В полной тишине они вывели лошадей из лощинки, зашагали по заросшему низкими деревцами, каменистому полю, обходя далеко стороной перекресток с поворотом на Крам. И все же Лая первая нарушила молчание.

— Незачем было убивать их, — проговорила она с нарочитым равнодушием.

— Они бы с нами не церемонились, — пожал плечами Огнезор. — Да и стоят ли жалости те, кто людей для наживы режет?

— Может, и не стоят, — не поднимая на него глаз, произнесла девушка. — Но… чем мы тогда лучше? Или Гильдия уже не оплачивает труды своих людей, ТЕМНЫЙ МАСТЕР?

Что-то шевельнулось у него в груди — горячо и гадко, будто от тяжелого, незаслуженного оскорбления.

— Так вот чем я, по-твоему, последние десять лет занимался? — бросил он едко. — Добропорядочных граждан на тот свет отправлял за деньги их собственных жен и соседей?

— А не затем разве Гильдия существует? — смущенная его обидой, неловко возразила Лая.

— Верить в такое очень наивно, если не смешно, — вдруг утратив всякое желание спорить, равнодушно проговорил он.

— Почему это?

— Хотя бы потому, что готовить темного мастера для таких ничтожных целей было бы крайне глупо — слишком уж хлопотное, затратное это дело. Проще головорезам дорожным или отбросам городским заплатить.

— Зачем же тогда покои ваши Приемные и все эти бумажки-прошения?

— А почему нет? — усмехнулся Огнезор саркастически. — Ведь удобно: есть кто-то, кто грех твой на себя принять готов. Сочинил прошение — а сам вроде бы и ни при чем. Совесть чиста, сон спокойнее. Резни опять же среди почтенных горожан и фермеров меньше. А если и случится что, так сразу знаем, где искать… И потом, если бы Гильдия все прошения такие обывательские подписывала, тебя бы уже полторы сотни раз убить успели.

— Так много? — поразилась охотница.

— Да, милая, — едко сощурился юноша. — Воровок, пусть даже с лицензией, наши сограждане любят ничуть не больше, чем убийц!

— Сущая правда! — совсем почему-то не обидевшись, фыркнула Лая. — Но раз все так, как ты сказал, чем же Гильдия вообще тогда занимается?

— О, обычными играми сильных мира сего! — все так же язвительно продолжил темный мастер. — Политикой, войной, интригами — вещами довольно ординарными, а порою даже скучными — не в пример высокому мастерству собратьев наших с большой дороги!

— Игры, говоришь? — покачала головой девушка и надолго задумалась. — Но это ведь Гильдия подавила мятеж Парги этим летом? — наконец спросила она. — И заговор лордов три года тому?

— Зачем спрашивать, если сама все знаешь? — угрюмо покосился на нее Огнезор.

— А восстание в Краме четыре года назад? — и не подумала угомониться Лая. — Лорды — я еще понимаю: это политика. Но горожане? Столько крови невинной!

— Не бывает в таких делах невинных, — мрачно буркнул юноша. — Успей армия раньше, и вместо полусотни зачинщиков весь город в крови утонул бы, — пояснил он, удивляясь, с чего это вдруг его потянуло перед ней оправдываться.

Восстание Огнезор помнил. А еще помнил, что убивать этих дураков, мгновенно растерявших весь свой праведный гнев перед лицом темного мастера, было жалко и… гадко.

— Наверное, ты прав, — поникла девушка, и он перехватил ее потемневший, задумчивый взгляд, в котором зашевелилось вдруг что-то… неприятное, так что юноша почти догадывался, каким будет следующий ее вопрос.

— А моя в чем вина? — не замедлила озвучить его Лая. — Уж коли убьет меня Гильдия, интересно хотя бы знать — за что.

— А ты не потрудилась даже взглянуть, что украла? — поморщился то ли вопросу, то ли своей догадливости мастер.

— Не в моих это правилах — в чужие тайны лезть! — отрезала охотница сердито. — Так что там было, Эдан? Скажешь?

Он собирался промолчать. Или солгать.

— Малая Книга Гильдии, — почему-то ответил вместо этого. — Перечень всех ее членов.

— Вот уж ирония! — хмыкнула Лая. — Глядишь, нашла бы там и твое имя.

— Тебе бы не понравилось, — хмуро отрезал он, в уме подсчитывая, сколько законов Гильдии уже нарушил этим разговором. Хотя теперь какая разница? Где один — там и тысяча, результат тот же: дважды умереть не выйдет.

Если, конечно, поймают…

Рациональный шепоток подсказывал Огнезору, что самым разумным сейчас было бы дождаться, пока силы восстановятся, а потом стереть в милой Лаиной головке всякое о нем воспоминание — с детских лет и до сегодня. Знакомый медальон, так соблазнительно покоящийся в ложбинке меж ее грудями (весь Иланин ужин проклятая вещица глаз отвлекала!), отобрать, чтоб никаких следов не было, девушку оставить на волю ее выдающихся способностей к выживанию, а самому вернуться в столицу и постараться обо всем забыть. Еще в Таркхеме он мог бы проделать такое со спокойной душой, но теперь, когда объявлена всеобщая травля, когда образ ее вот-вот окажется в голове у каждого стражника, портрет — на каждом углу, а словесное описание — в каждой законопослушной глотке, теперь… у него было прекрасное перед разумной своей частью оправдание, чтобы оставить все как есть.

Потому что не хотел он, чтоб она забывала. И сам больше не хотел забыть. Хоть это и делало жизнь дьявольски сложной…

Окончание их разговора, похоже, сильно озадачило Лаю. Вопросы прекратились, она уныло переступала ногами рядом с понурой своей лошадкой, надолго погрузившись в молчание.

Поле между тем закончилось, впереди показалась наезженная западная дорога. У самой обочины девушка вдруг остановилась, посмотрела на своего спутника — странно так, будто решаясь на что-то запретное. Огнезор опять ощутил неприятный холодок.