Виктор Дубровский - Кочевые дороги Страница 50

К этому времени у Тыгына всё перемешалось в голове. И абаасы, и Магеллан, и купцы, и комиссары. Не сходилось в одну точку. Непонятны были цели заговорщиков. Одни говорили, что вся власть будет принадлежать советам, которые изберёт народ. Но советов нет, кто же тогда устраивает мятеж? Другие говорят, что всё у богатых надо отобрать и разделить. Кто посмеет отбирать и кто будет делить? Странный бунт затевают. Раньше были восстания. И все бунтовщики — это, в основном, главы степных родов. А вот крестьяне, ремесленники и другие оседлые никогда не бунтовали. А сейчас бунт зреет среди всех сословий. Раньше восстания всегда подавляли, вырезали мятежников целыми родами, включая женщин и подростков. Исключение составляли дети, кто не доставал до оси телеги. А сейчас? От таких мыслей настроение окончательно испортилось. А тут ещё донесли, что любимая внучка с недостойным встречалась. Была бы жива её мать, так можно было как-то намекнуть, что девушке действительно подобает, а что нет. А бестолковый папаша сидит в Алтан Сарае, и от него нет вестей.

Отряд Мангута через три дня пути, к вечеру, прибыл в Хотон-Урях. Однако следов разрухи, как они ожидали, не было. Полузаброшенное село вопреки всем невзгодам жило, и непонятно почему. Оставив размышления о внезапном повышении благосостояния жителей села на потом, Мангут дал команду располагаться на отдых. Десяток с шумом и гамом завалился в караван-сарай, который давно должен был развалиться от старости, но каким-то образом ещё существовал. Снаружи, облезлый и неказистый, внутри он производил приятное впечатление. Судя по всему, недавно даже был произведён ремонт. Хозяин, совершенно седой тщедушный старик, одетый в засаленный потрёпанный халат, показал им, где располагаться Он спросил, что подать на ужин, и, выслушав пожелания, ушел куда-то в глубины своего заведения. В углу сидели четверо мужиков, уже изрядно пьяных. Мангут узнал двоих из них — это были парни из их полусотни, Эрхан и Ургел, которых Талгат посылал следить за купцами. Один из них посмотрел на Мангута, подмигнул с совершенно серьезным видом и мотнул головой в сторону выхода.

Мангут взял с собой молодого бойца, и они вышли из караван-сарая, чтобы составить об ауле своё мнение. Прошлись вдоль и поперек села, здороваясь с аксакалами, которые так же, как и всегда, сидели на лавочках возле дувалов. Оказалось, что к караван-сараю сзади пристроены новые склады и возле них Мангут увидел какое-то шевеление. Но ведь дорога разрушена, зачем здесь склады? Непонятно. Их догнал Эрхан, они зашли в конюшню, внимательно осмотрелись. Никого, кроме них не было.

— Хех, парни! Вы что здесь делаете? — спросил Мангут, — Как вы здесь оказались?

— Как Улахан Тойон приказал, так и пошли за ними, — стал рассказывать Эрхан. — Сначала издалека смотрели, как по дороге Отца шли, а потом пришлось отстать. Хотели кого-нибудь из них по-тихому прихватить и к Тойону увезти, но не смогли. Их слишком много. Мы смогли к ним устроиться в охрану, когда трое охранников заболели по дороге. Только это не охранники. Это бандиты. Сами кого угодно ограбят. И с каких пор купцы стали брать в охрану по десять человек? Двое, трое, не больше. И уста Мансур с ними. Похоже, уже не рад, что поехал. Охранники постоянно дочку задевают, того и гляди подол задерут, и ничего не сделаешь. А компания у них одна, что купцы, что охрана, басматчи. Они что-то подозревают насчет нас. Надо сматываться. Сейчас охранников двое. Пятеро только что ушли к Пяти пальцам, повезли что-то.

— А нам ведь тоже к Пяти Пальцам надо. Там, говорят, абаасы объявился, людей ловит и съедает, — ответил Мангут, — На верную смерть Талгат нас послал. Улахан Тойон приказал ехать и найти этого шайтана. В бой не вступать, издалека посмотреть. И ещё нужен человек по имени Магеллээн.

— Откуда там люди? Там людей уже давным-давно нет. Сплошные вопросы, а нас всего двое. Нам было задание узнать, куда они везут мастера и откуда у них товар.

— Теперь мы здесь. Ночью двоих охранников прирежем, а купчиков допросим. Можно одного с собой забрать. Ну и добра какого прихватим.

На этом и порешили. Вернулись к своему отряду и поспели как раз к ужину.

С трепетом в душе Сайнара пошла на своё первое свидание, на берег реки, туда, где на песчаный плес набегают тихие волны. Густой кустарник скрывал уютную полянку, заросшую густой травой. Она приказала Хаара Кыыс не ходить с ней, но девушки её не послушали. Вдруг у юной госпожи закружится голова от счастья, и она упадёт на спину. Хаара Кыыс для того и приставлены, чтобы уберечь хозяйскую честь. Туда же пришел и Сохгутай. Они с Сайнарой сидели на траве, говорили и иногда целовались. Душа её трепетала. После встречи на берегу Сайнара несколько раз устраивала выезды на охоту, радуясь тому, как ловко Сохгутай бьёт байбаков и кекликов. Тому, что такой замечательный парень с ней. Но Сохгутай настаивал на встречах наедине. "Зачем", — говорил он, — "нам посторонние глаза?" Сайнаре однажды пришлось осадить слишком резвого ухажера и показать ему, что рукам свободы давать не надо. Но он был настойчив и она уступила. Теперь каждый вечер Сайнара выезжала на берег речки, Тогда же туда приезжал и Сохгутай. Она страстно с ним целовалась, бормотала что-то милое и совсем бессмысленное. Она была счастлива. Но он все чаще и чаще распускал руки и вообще перестал обращать внимание на её замечания. И вот однажды он повалил её на траву и начал жадно целовать её и сильными руками мять её грудь. Сохгутай, казалось, потерял разум. Глаза его горели, тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди.

— Не надо, не надо, — пыталась отталкивать его Сайнара, — не сейчас.

Он уже задирал подол халата и начал стаскивать с неё шаровары, но запутался в завязках. Пока он доставал нож, Сайнара вскочила и дала ему пощёчину.

— Негодяй, как ты посмел!

Сохгутай совсем озверел. Он подскочил к девушке, схватил ее за косу и намотал её на руку.

— Что ты ломаешься, сучка. Теперь никуда ты не денешься, сейчас я тебе раздвину ножки.

Сайнара закричала. Сохгутай с силой рванул её на себя, и начал сдирать халат. Его остановил нож, упершийся ему между лопаток.

— Ну-ка, успокойся, жеребчик. Как бы тебе мерином не стать, — это незаметно сзади подкралась одна из Хара Кыыс. Она помогла встать Сайнаре, и они пошли прочь. Сайнара плакала.

— А тебе надо быстро-быстро ехать в свой род. Пока жив, — добавила охранница на прощание.

Сохгутай был в бешенстве. Его, лучшего парня во всей степи, остановила какая-то девка! Схватил в ярости первый попавшийся камень и, не целясь, бросил в Хаара Кыыс. И попал ей в затылок. Охранница упала, Сохгутай в три прыжка подскочил к Сайнаре и ударил её кулаком по лицу. Сайнара опрокинулась навзничь. Подхватил её на руки и бегом понёс к своему коню. Связал за спиной руки Сайнаре, достал фляжку и заставил её выпить какой-то дряни. Девушка потеряла сознание. Сохгутай перебросил её через седло, сам запрыгнул на коня и хлестнул его плёткой.