Аркадий Степной - Путь безнадежного Страница 51

Если раньше кому-то могло показаться, что не было ничего хуже того дождливого утра, когда Гарт гнал их по лесу, стремясь уйти подальше от поля проигранной битвы, то он явно ошибался. В этот раз было все по-другому – намного, намного хуже. Опять бешеная гонка по лесу, ветки, бьющие по лицу, кочки и корни деревьев. Так же, как и тогда, разрывающиеся легкие и острая боль в боку, но все это меркнет перед шелестящим свистом пролетающих стрел, перед голосами преследователей, заходящих со спины и стремящихся окружить. И ноги несутся сами по себе, летят, стелются над землей, не зная усталости. Ветки, бьющие по глазам и оставляющие на щеках кровавые царапины? Кочки и корни деревьев, о которые можно переломать ноги? Или разрывающиеся легкие? Все это заслоняют злые голоса за спиной и стрелы, пробивающие листву рядом с твоим несчастным телом. Хорошо, что опомнившаяся девчушка несется за тобой едва ли не быстрее, чем ты сам. Хорошо, что не приходится выбирать направление, нужно только неотрывно держаться за Гартом и довериться его чутью. Но страшно, страшно. Голоса то приближаются, то отдаляются, но никак не оторвутся от них. Казалось, вся сотня высыпала из деревни и несется сейчас по их следу. Иногда лучники замечают их, и тогда летят злобные голодные стрелы, а Гарт начинает петлять, сбивая лучникам прицел.

Вдруг раздаются голоса прямо спереди, и стрелы вылетают уже навстречу, чудом никого не задев. Один из эльфийских дозоров выскакивает им навстречу. Гарт резко сворачивает влево и вламывается в густые заросли с Дайлином на плечах, словно молодой лось. Рустам бежит вслед за ним, крепко сжимая маленькую руку в своей ладони. Деревенская девчонка, выросшая в лесу, не отстает и не является обузой. Она даже сумела на бегу накинуть белую эльфийскую рубашку, которую успел захватить с собой Рустам.

И снова продолжается бешеная гонка, только теперь голоса звучат уже со всех сторон. А одна из выпущенных стрел чиркает Рустама по левой руке, немного выше локтя. Рустам чуть не падает на землю и вскрикивает от резкой боли, но уже хрупкая рука в ладони не дает ему упасть и тянет за собой. Рана болит, и теплая кровь струится по его руке, но это царапина, и надо бежать, надо бежать, и они бегут. Гарт, услышав его крик, оборачивается на ходу, но, увидев, что рана несерьезна, продолжает бежать, задавая бешеный темп.

Лучникам тяжело в лесу в кольчугах и с длинными луками, а беглецы бегут по лесу, словно ветер, спасая свои жизни. И происходит неизбежное – эльфы отстают, голоса слабеют, а вскоре затихают вовсе. Рано еще успокаиваться, но даже несгибаемый Гарт не может уже продолжать бег с тяжелой ношей на спине. И они останавливаются, совсем ненадолго, только для того, чтобы привести Дайлина в чувство.

Гарт бьет его по щекам и брызгает на лицо водой, парень начинает стонать и приходить в сознание. Девчушка, пользуясь передышкой, перевязывает Рустаму руку. Рана пустяковая, но можно ослабеть от потери крови. Девочка совсем еще подросток, хрупкая и нескладная. Рустам смотрит на нее, и словно что-то наконец-то тает в его груди. Она слабо улыбается, пытается что-то сказать, но сбившееся от бешеного бега дыхание не дает ей говорить. Но и не надо слов, облегчение и благодарность в больших глазах говорят сами за себя. Дайлин уже приходит в себя и даже встает на ноги. Он удивлено смотрит на спасенную ими девочку и начинает глупо улыбается.

Удача – изменчивая баба и далеко не добрая. Длинные стрелы со свистом режут воздух. Дальний эльфийский дозор, по глупому стечению обстоятельств, выходит прямо на них. Стрела бьет девочку в спину, и ее страшный наконечник выскакивает из ее груди прямо у Рустама перед глазами. Он вскакивает, что-то кричит и хочет к ней броситься. Но еще одна стрела бьет уже падающее хрупкое тело и пробивает его насквозь. Как в замедленной съемке, видит он ее большие серые глаза, в которых плеснуло удивлением, болью и быстро гаснет жизнь. Рустам протягивает руки, не обращая внимания на летящие стрелы, бросается к упавшей девочке, но большая рука хватает его за воротник и тащит в лес. Он отбивается, что-то кричит, рвется назад. Его сильно встряхивают и громко кричат в ухо:

– Куда, твою мать! Беги в лес! Иначе все сдохнем! – Он не слушается, но его встряхивают снова. – Она мертва! Уже мертва, понял?! Беги!!!

И сильная рука бросает его вперед, и он бежит. Бежит, потому что понимает – Гарт прав, потому что сам видел смерть в ее глазах. И он бежит, хотя никак не может еще с этим смириться. Впереди бежит Дайлин, кажется, он снова плачет, но бежит. А замыкает в этот раз Гарт. Он бежит сзади, чтобы быть уверенным, что они не отстанут и не потеряются. Он бежит сзади, чтобы в случае чего задержать эльфов и дать своим друзьям время. Он бежит сзади, потому что бегущие спереди люди ему дороги. Он бежит сзади, опытный воин, готовый ко всему.

Видно, кто-то на небе решил, что с них все-таки хватит. Эльфы не рискнули преследовать людей. Дозор и так слишком далеко был от своей сотни и, не зная, сколько перед ними солдат, отказался от преследования. Немного пошумел сзади и отстал. Но безнадежные уходили по лесу до самой ночи, когда не осталось сил бежать, просто шли. И остановились только тогда, когда опустившийся мрак окутал лес.

Они сидели в полной темноте, не разжигая огня, крепко прижавшись друг к другу, чтобы согреться. Сидели в абсолютном мраке, сидели молча. Рустаму было больно, так больно, что это разрывало ему грудь. Он не мог сейчас говорить и не хотел. Большие серые глаза на еще детском лице. Покрытый кровью наконечник стрелы, выскочивший из хрупкого тела. Эльфы, рубящие топорами и мечами беззащитных людей. Четырехлетний малыш, кричащий от боли в пронзенной злой стрелою ноге, и эльфийский лучник, торжествующе поднимающий к небу свой лук. Эльф с золотыми прядями волос и тонкими чертами лица, стоящий на коленях над сжавшимся на земле обнаженным телом, с плотоядной улыбкой расстегивающий штаны. Тихий плач «Мама, мама, мамочка», кровь, бьющая в голову багровой пеленой. Резкий толчок в напряженных руках, когда широкий ржавый наконечник пробивает белую кожу. И снова большие серые глаза на еще детском лице.

Видения не отступали, они кружились в безумном горячем хороводе. Его бросало то в жар, то в холод. Он хотел остановиться, вынырнуть, но бесполезно. Снова и снова в воспаленном мозгу проплывали жуткие картины. Хотелось плакать или кричать, но даже этого он не мог сделать. Бесконечная, темная и страшная ночь.

Но все в этом мире проходит. Таков закон жизни. Закончилась ночь, пришло солнце, осветившее ласковыми лучами лес.

Рустам встал первым. Он молча поднялся на ноги, привел в порядок одежду и, осмотрев заляпанный кровью наконечник копья, тщательно обтер его листьями. В душе его было пусто и спокойно, как у человека, переосмыслившего жизнь и принявшего твердое решение. Он смотрел на спекшуюся бурую кровь на темном железе, смотрел на хищное листообразное жало, которым он вчера развалил надвое живот эльфу. Вытирал кровь руками, которые сделали это, и не чувствовал ничего. Всю жуть первого убийства смыло человеческой кровью, впитавшейся в желтую деревенскую пыль, и широко распахнутыми серыми глазами.