Дмитрий Емец - Мост в чужую мечту Страница 51

Яра животом бросилась на дорогу, отыскивая змейку, вдавленную в снег шинами тяжелого грузовика. Где же она? Что-то кольнуло в пульс – и Яра поняла: змейка нашла ее сама. Она впустила змейку в свое сознание и резко прокрутила воображаемый руль в одну сторону, потом в другую. Несколько секунд Яре казалось, что ничего не происходит. Потом лесовоз вильнул, в потоке ледяных брызг вспахал двухметровый сугроб, в панике рванулся и врезался в снег.

Заднюю часть грузовика занесло. Лесовоз под прямым углом воткнулся в сугробы, надежно закупорив узкую дорогу и закинув задравшийся прицеп на снежную шапку. Яра прикинула: без помощи второго грузовика теперь никак не обойтись. Так и будут торчать тут. На миг все стихло, а потом из кабины послышались запоздалые вопли. Послушав их, Яра убедилась, что пострадавших нет, кроме незадачливого водителя, на которого набросилась вся взбешенная орава.

Она повернулась и пошла в Копытово. Казалось, змейка улеглась под сердцем, уютно свернулась и греется. Захоти Яра избавиться от нее сейчас, ей пришлось бы вскрывать себе грудную клетку. Но она не стала бы этого делать – к змейке она испытывала благодарность.

«По-моему, я порю горячку… – подумала Яра. – Один и тот же меч может быть и злом, и добром, смотря в каких руках окажется. А если так: змейка убила тех хранителей потому, что они не умели ею пользоваться. Требовали денег, удовольствий, власти… А если я буду использовать ее по-шныровски? Ведь защита-то ШНыра ее пропускает? Так или нет? Значит, змейка не то чтобы явное зло, но что-то слитое со мной, часть меня… Да и вообще – она просто средство».

Копытово начиналось постепенно. Граница была неотчетливой. Вначале в бескрайнем поле всплывал ржавый автобус-призрак, без стекол, много раз горевший. Железо можно было отрывать от него руками – ни на какой лом не возьмут. Как-то Ул и Яра пережидали здесь ливень. Дальше, метров через пятьсот, из снега рядами торчали спинки старых кроватей, деревянные столбики, обкрученные колючей проволокой, и листы жести. Это огороды.

Одному из них забором служил перевернутый лозунг: «Дорогие копытовцы и копытовки! Поздравляем вас с…» Дальше все обломано. С чем поздравляют, осталось неизвестным.

За огородами лежала большая площадь, вымощенная бетонными плитами, – бывшая строительная база. В одном из ее ангаров день и ночь истерически визжали циркулярные пилы – лесопилка. Деревья притаскивали трактором, ночами, и тут же торопливо свежевали и разделывали, как говяжьи туши.

Вдоль площади стояли пятиэтажки. Яра шагала им навстречу, и ей казалось: она вдвигается в потусторонний мир. Неосвещенные окна домов синхронно вспыхивали чем-то синеватым, меркли, снова вспыхивали. Яра понимающе улыбалась: она знала, что это женская часть Копытова смотрит сериалы.

На пустой автобусной остановке Яра увидела прижавшуюся друг к другу парочку – замерзшую, с сизыми щеками, с потрескавшимися от поцелуев губами. Яра подумала, что отличает их с Улом от этой парочки? Да и отличает ли хотя бы что-то?

И сразу, точно из ниоткуда, пришла мысль:

– Да, Ул хороший, замечательный! Но неужели на всю жизнь? Ты стоишь большего!

Выдав себя, змейка шевельнулась под сердцем.

– А ну пошла вон! – строго приказала ей Яра.

Змейка послушно выползла на запястье и застыла браслетом.

– И чтоб я больше этого не слышала! – повторила Яра. Но сама почувствовала: повторила дрябленько, без большой убежденности в голосе.

Яра дошла до магазина. Шагнула в тепло и яркий свет. Остановилась. С мороза и темноты магазин показался раем, а продавщица, стоявшая на стремянке и развешивающая разноцветные фонарики, – феей. На подоконнике грустила кадка с алоэ. Года два назад алоэ украсили как елку. И вот прошла куча времени, а на нем все так же поблескивали три маленькие игрушки и спадал, шевелясь от сквозняка, серебряный дождь.

– Чего тебе? – «тыкнула» фея, спиной угадывая относительную невзрослость Яры.

Яра задумчиво покосилась на шоколад, но решила, что одна шоколадка ее не спасет. Да и денег в обрез.

– Банку сгущенки!

Продавщица неохотно стала спускаться.

– Все, что ли?

– И строительный гвоздь! – Яра вспомнила, что забыла нож в комнате. Она опасалась: продавщица покрутит пальцем у виска, но та понимающе усмехнулась:

– Для банки? Не извращайся! Сама открою!

На обратном пути Яра выпила всю сгущенку, хотя под конец та замерзла и не текла. Сладкое она любила до невозможности. Ул как-то проверил: Яра может съесть одну за другой четыре большие шоколадки. Причем нормально съесть, не ставя рекорды и не принуждая себя.

После сгущенки Яре захотелось пить, и она решила это очень просто: слепила снежок и откусывала от него, как от яблока. Перемахнув ограду ШНыра в том почти официальном месте, где с другой стороны была протоптана дорожка, условно считавшаяся секретной, Яра пошла по аллее.

Было темно. Ветви деревьев скрещивались на сиреневом небе. Она дошла до сарая-склада, когда за высокой, с выгнутой спинкой скамейкой качнулась тень.

– Тут он! Попался! Пли! – завопил кто-то, и на Яру обрушился град. Бросали от души, усиливая броски львом. Яра пригнулась, заслоняясь руками. Она знала, что такой снежок и из стоящего боком ящика вышибет доску, особенно если слеплен от души.

Обстрел продолжался недолго. Последний снежок пронесся у виска и вдребезги разбился о кирпичную кладку.

– Надо же! Стоит! Кидали-кидали, а стоит! – удивился кто-то.

Яре в лицо уперся луч фонаря.

– Сейчас кто-то схлопочет! – пообещала она, не видя, кто ее слепит.

Луч фонаря стыдливо заметался.

– Выходи! Хуже будет! Вы львов истратили! А я сейчас своим львом скамейку возьму и наугад шарахну! – безошибочно уловив слабину, потребовала Яра.

– Так это ж Яра!.. – запоздало озадачилась темнота и трусливо исторгла на дорогу три фигуры. Первая оказалась Рузей, вторая – Витярой, третья – Вовчиком.

Витяра не мог без ужимок. Он то подпрыгивал, то всплескивал руками, то приседал, дергая себя за ухо-баранку. Вовчик прятался за широкую спину Рузи, выталкивая его вперед как жертвенного барана. Из этого Яра заключила, что давать по мозгам в первую очередь следует именно Вовчику. Другие потерпят. Она шагнула к Вовчику и, ловко выудив его из-за Рузи, двумя пальцами цепко ухватила за красивый нос.

Вовчик жалобно заругался, дальновидно не вырываясь. Послушав его с полминуты, Яра утвердилась в мысли, что в доме у Вовчика с детства жили три маленьких человечка. Одного звали Уйди, другого – Отстань и третьего – Отвянь.

– Короче! – потребовала Яра, задирая нос Вовчика дырочками к небу. Вовчик кратко взвыл и на глазах окультурился.