Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (СИ) Страница 51

— А как отнеслось к этому дворянство, не в курсе?

— Пока не успел узнать, дня ведь еще не прошло. Но и там, наверное, фантазируют вовсю, правды‑то все равно никто не знает. Но у горожан в любом случае фантазия будет богаче. Готовься, что скоро как минимум половина всех дворян Расвела будет набиваться тебе в друзья. И отказаться, не обидев, будет очень непросто.

— Ну их, эти слухи. Давай поспешим, чтобы не заставлять ждать твоего дядю и его семью.

— Сколько тут ехать! — отмахнулся Ник. — А твой дом вот он. Вы не экипажем едете?

— Была охота на нем трястись. За городом по грунтовой дороге еще ничего, но, пока доедешь до ворот, всю душу вытрясет! Нет, грунтовка лучше.

— Это ты по ней не ездил после дождей. Вскачь коня не пустишь, быстро выдохнется, да и скользко. Даже если не полетишь в грязь вместе с конем и доберешься до места, будешь в этой грязи с ног до головы. Экипажи в распутицу вообще не ездят, а к тряске можно привыкнуть.

— Ладно, если хочешь, можешь привыкать, а мы лучше будем ездить верхом, по крайней мере в хорошую погоду. Пошли, поторопим Алину, да и мне тоже надо переодеться.

Торопить жену не пришлось: когда мы зашли в нашу комнату, она уже была готова к дороге. Мы с Ником в полном обалдении уставились на то чудо, которое стояло посередине комнаты, придирчиво рассматривая себя в недавно купленное бронзовое зеркало.

Пышные волосы Алины были убраны наверх и уложены в замысловатую прическу, скрепленную с помощью атласных, шитых золотом лент. Обычно прикрытая волосами шея, сейчас ласкала глаза изяществом формы, плавно переходя в покатые плечики, открытые широким декольте. На званый обед к графу жена надела платье, которого я на ней еще не видел. Верх был из темно–зеленого шелка и облегал ее тело, как вторая кожа, частично открывая плечи, грудь и спину. Такого я на горожанках не видел. От талии, которую я мог обхватить ладонями рук, платье расходилось широким подолом, подшитым шелковыми лентами. На спине была шнуровка, выполненная из той же ткани, что и платье, а края декольте и рукавов были отделаны кружевами. Жена почувствовала, что в комнате не одна, и обернулась. Посмотрев на наши ошарашенные физиономии, она рассмеялась, подошла и чмокнула покрасневшего Ника в щеку.

— С тобой целоваться не стану! — заявила мне Алина. — Ты не обойдешься одним поцелуем и всю меня изомнешь, а то и вовсе…

Она искоса посмотрела на Ника и перевела разговор на другую тему:

— Как видишь, я почти готова. Сейчас надену серьги и твой кулон, и останется только обуться. Конюх лошадей уже подготовил, так что дело только за тобой. Твоя одежда разглажена, и служанка отнесла ее в бывшую мою комнату, так что можешь туда идти одеваться.

Я собрался минут за пять, и мы, простившись с Кларой, вышли к лошадям. Я подхватил жену и забросил ее на лошадь, а потом еще помог расправить платье.

— Попону‑то когда успели купить?

— Я утром послала конюха. Заодно купили и кожаные штаны, которые поддевают в таких случаях женщины.

— Так ты в штанах?

— Они короткие, — объяснила жена. — Прекрасно облегают тело и длиной по колено, так что видно не будет. Платье поверх лошади, а попробуй поездить в седле в одной нижней рубашке, весь зад натрешь.

Я вскочил на Зверя, и мы выехали на улицу и пристроились за лейтенантом. При взгляде на Алину Гарт побледнел, нервно сглотнул, но тотчас взял себя в руки, учтиво поклонился и занял место во главе нашей маленькой кавалькады. По городу ехали гуськом, но за воротами сбились в кучу, чтобы можно было переговариваться на ходу. Сильно лошадей не гнали, так как время в запасе еще было.

— От этого дворянства одни убытки, — смеясь, сказала жена, — а толку всего чуть. Слугу тебе взяли, а про лошадь для него не подумали. Много теперь толку от этого слуги? Будет сидеть в доме и получать деньги, а нам в случае чего и послать некого. Теперь надо будет покупать лошадь и переделывать конюшню, раз сразу об этом не подумали.

— Опыт — дело наживное, — отозвался я, — а гонца, если он потребуется, и граф найдет.

В замке графа я отдал повод Зверя подбежавшему слуге, сам снял жену с лошади и на руках отнес ее к входу в донжон под взглядами завидующих гвардейцев. Не стоило ей ходить по булыжникам даже на таких не очень высоких каблуках.

У входа нас встретил управляющий графа Лонар. Он рассыпался в комплиментах Алине, забыв со мной поздороваться, после чего повел нас в гостиную. Там уже собралась вся семья графа, кроме Маркуса. На меня они отреагировали, как на своего, то есть никак, ограничившись кивками разной степени приветливости. Алина вызвала гораздо более сильную реакцию.

— У вас хороший вкус, Ген, — одобрительно сказала графиня. — Если бы мой Верон был лет на двадцать моложе, а я — чуть подурней собой, обязательно постаралась бы оградить его от общества вашей жены.

— Вы прекрасны, баронесса, — граф взял протянутую руку Алины и слегка сжал ее ладонь.

Здесь было не принято целовать руки чужим женам, их пожимали, выказывая свое уважение или восхищение другими способами. Сола сдержанно кивнула, но не смогла скрыть зависти во взгляде, зато Лиса сдерживаться не собиралась.

— Какая ты красавица! — восхищенно сказала она. — У Маркуса челюсть отвалится, когда увидит. Живо забудет свою Марту.

— Ты тоже очень красивая! — вернула ей комплимент жена.

— У меня веснушки, — пожаловалась девочка. — И никак не получается свести!

— А зачем их сводить? Они тебе очень идут и совсем тебя не портят.

— Мама тоже так говорит, — вздохнула Лиса, — а вот младший Хорн думает иначе.

— Он или глуп, или ничего не понимает в женской красоте, — Алине явно понравилась девочка. — Гони его в шею, тогда он сам за тобой будет бегать.

— Я ему скажу, — пообещала Лиса. — А вот и Маркус!

Вошедший наследник кивнул мне, перевел взгляд на Алину и застыл.

— Кажется, я его обучал манерам, — задумчиво сказал Верон. — Но теперь я лучше понимаю Ника. Кстати, баронесса, а своего Защитника почему не взяли? Я не отнимаю чужих подарков.

— Лана сильно задержала бы нас в дороге, а брать экипаж мы не захотели. Пришлось выдержать с ней бой и обещать целый вечер расчесывать шерсть. И все равно она осталась недовольной.

— Поскольку мы здесь по–семейному, я вам сам представлю семью, в том числе и ту статую у входа, — сказал граф Алине. — Я уже говорил Гену, теперь повторю и вам. Когда нет посторонних, к которым относятся все, кроме моего секретаря и командира гвардии, называйте нас по именам, а мы вам тоже не будем лишний раз напоминать о титуле. Вы не против?

— Помилуйте, милорд, как я могу быть против?