Яна Алексеева - Охотящаяся-в-Ночи Страница 51

– Приветствую вас, Всеволод Аскольдович, – и кончик моего ножа уткнулся в бок нелюдя, прорывая светлый кашемировый пиджак.

– О, приветствую, Елена, – он обернулся, перехватывая поудобнее какую-то коробку, перевязанную жесткой веревкой, сверкнул темными глазами из-под густых бровей и расплылся в кривой деланной улыбке. Мелкие острые зубки, мелькнувшие между тонких губ, придали ей угрожающий оттенок. Трупоед… Моя улыбка, во все четыре клыка, была куда как веселее и энергичнее.

Не замедляя шага, мы чинно прошествовали к столу, за которым сидел Глава. Крадущийся, чуть морщась, с глухим звуком шмякнул на бумаги сверток. Валент Ирни подтянул его ближе, тонкие пальцы принялись выстукивать на хрусткой бумаге затейливый ритм. Четверо сидящих рядом сирин обратили на нас самое пристальное внимание. Под их взглядами, сдирающими маскировку вместе с кожей, почувствовала себя отвратно слабой и глупой девчонкой, но выразительно прищурилась, чуть кольнув Сева в бок.

– Па-азвольте представить вам, господа… – хрипло рявкнул он.

– Да?

– Елена Волкова, Одинокая Охотница. Я за нее ручаюсь.

– Приветствую вас, господа, – поклонившись, оперлась руками о стол. Нож лег рядом, промяв бумаги. Теперь надо сказать… Выдохнула, и, ловя кураж, продолжила. – Позвольте заметить, что тут слишком мало народа для полноценного Конклава, но слишком много для секретного собрания.

– Это было раньше, – спокойно ответил тот, которого я знала как Валента Ирни. – Чем обязаны?

Выдержанный, сильный. И глупые провокации молодой полукровки не поколеблют его настроения. И так мрачного донельзя.

– О, тут все просто, – серьезно ответила я, – не смогла остаться в стороне. Судьба и Зов высказались вполне ясно, и обязали принять участие в событиях, которые грядут…

– Хм, и отчего вы так откровенны?

– Что в этом странного? Честность иногда – лучшая политика.

И придержала за рукав Крадущегося, намеревавшегося тихо исчезнуть. Он замер, отступив на шаг.

– Мы еще не закончили…

– Но не тогда, когда теряется выгода, – продолжил Валент Ирни, не обратив внимания на мои манипуляции. – Зачем ссылаться на Судьбу и Зов, не приемлющие корыстных расчетов, если можно получить что-то взамен?

– А кто сказал, что я ничего не получу? Позвольте мне самой рассчитать собственную выгоду. Но не в ущерб вашей, – мотнув головой, успокоила прислушивающихся, но не вступающих в разговор мужчин. – Нематериальное порой куда предпочтительнее, к тому же… я же сказала, причем честно, – повторила с особым нажимом, – Судьба и Зов. О таких вещах не врут.

Черноволосый, похожий на тонкое, обоюдоострое лезвие сирин поднял голову, оторвавшись от изучения какой-то сложной диаграммы:

– И чем нам может пригодиться ваша честность, Охотница?

– Да, – поддержал того светловолосый, чья спускающаяся почти до талии грива заметно отливала рыжиной, – чем ты можешь нам помочь, полукровка?

И тут снисходительность. Хорошо хоть лишенное пренебрежительного презрения.

– Не так давно мною подавился один демон, так что… – нож взмыл в воздух и закружился между пальцев, сливаясь в серебристо-серую восьмерку. – По праву единственного в городе Одинокого Охотника желаю принять участие в открытом Конклаве, – и тихо добавила, – может, еще кому попрек горла встану.

Крадущийся, замерший рядом будто статуя из зеленоватого мрамора, отер с лица пот:

– Эта может… – прошептал одними губами.

– Полагаю, – медленно протянул Ирни, – я склонен согласиться. Если ваши способности и возможности не исчерпываются вставанием попрек глотки призванным сущностям, вы можете поучаствовать.

Угу, как я рада-то!

– Благодарю. В ответ замечу, что, разумеется, полностью обученный Одинокий Охотник умеет читать, писать и пользоваться столовыми приборами.

Порхающий бабочкой нож наконец замер, и я отошла от стола, провожаемая очень внимательными взглядами. Можно сказать, снимающими шкуру и просвечивающими костяк рентгеном. М-да, я повторяюсь, но уж очень дерет по спине. Я передернула плечами, прижимая Сева к себе поближе. Почти интимно… А то он что-то сбежать пытается, впиваясь мелкими коготками в мое запястье в надежде освободиться.

– Висс, – перекрыл шум голос сирина, – выдели Охотнице и ее другу полный пакет информации.

Скрывавшийся утром под иллюзией следователь резко развернулся, подхватывая со стола небольшой кристалл. И отшатнулся назад, наткнувшись на мою руку. Недовольно скривившись, вложил в протянутую ладонь, расцарапав кожу. Я сжала его, ощущая, как нагреваются острые грани. Кивнула благодарно и добавила:

– Не бойтесь, я не буду вам мешать, – следователь удивленно вздернул брови, в светлых глазах мелькнула усталая благодарность, – посмотрю и сообщу сферу, к которой приложу усилия. Профессионалам следует знать друг о друге и о деле все. И если они разные, не совпадающие по времени или усилию… Пойдемте, Всеволод Аскольдович, поговорим о деле.

Что-то меня на философию потянуло. Лебедь, рак и щука вспомнились.

Следователь – сирин оправил мятую, протертую на локтях и вороте черную куртку, и хмыкнул:

– Удачи, – вздохнув, потер раскрасневшиеся глаза, и вернулся за стол, вновь погружаясь в сложные диаграммы силовой структуры места преступления.

Усевшись за прежний столик, я затребовала себе фирменный напиток. Крадущийся вынужденно плюхнулся рядом, поправляя измятый рукав. На лице его проступила плохо сдерживаемая злость.

Танцующая, покачиваясь на высоченных шпильках, принесла высокие прозрачные бокалы, полные синеватой искристой жидкости. От нее вверх тянулись струйки сероватого дыма. От большого котла, обильно парящего на колдовском огне, рождались крупные клубы дыма. У треножника стояла еще одна тонкая, черноволосая и похожая на звездную ночь девушка в коротком платье и белом крахмальном фартуке и длинной поварешкой мешала варево. Настоящая ведьма, прямо как из книжек! С тихим бульканьем лопались поднимающиеся со дна пузырьки, разбрасывая вокруг синие огоньки. Под потолком скопилось целое туманное облако, периодически выпадая мелким жгучим дождиком за шиворот Карающим, так и жмущимся к одной из стен.

Сев покосился на меня настороженно, но пригубил предложенный напиток. Дымок повалил сильнее, стекая с изогнутых в брезгливой гримасе губ, вертикальные зрачки сузились, в сизо-серой радужке мельтешили отражения огней, которыми были увешаны стены. Отставив стакан и сцепив руки в замок, он откинулся на скамье.

– Что же ты творишь, Волкова?

Катая кристалл по столешнице, спокойно ответила: