Журнал «Если» - «Если», 2004 № 9 Страница 51

Дом с названием «Брук-коттедж» — выстроенный из бурого железняка и покрытый голубовато-серым шифером с желтыми пятнами лишайников — стоял в самом конце Брук-лейн, рядом с переброшенными через ручей мостками. Единственными обитателями дома были семидесятилетняя Дженнет Мидоуз и ее рыжевато-коричневый кот Даффи.

Однажды весной, солнечным воскресным днем Аманда Уиттакер решила показать соседке свой школьный альбом для рисования. Мысль эта пришла ей в голову не просто так — в доме миссис Мидоуз было полным-полно наивных, но очаровательных картинок с изображениями котят и цветов, нарисованных самой хозяйкой.

Если бы отец Аманды не потратил все воскресное утро, подновляя краску на оконных переплетах, девочка, возможно, и не заметила бы, что стены Брук-коттеджа потрескались и облупились. На заросших травой клумбах умирали нарциссы, но в тенистых местах у живой изгороди готовы были распуститься нежные аквилегии. Ручей после недавних ливней широко разлился, превратившись в неглубокое озерцо, и высокая вода плескалась у самых мостков.

Не успела Аманда позвонить в дверной звонок, как в доме раздался страшный грохот, словно на пол свалился медный таз.

Когда миссис Мидоуз открыла дверь, она вздыхала и качала головой.

— Боже мой!.. — вот что сказала она вместо приветствия.

Невысокая, плотная, миссис Мидоуз была одета в темно-лиловое платье с разбросанными по всему полю цветками незабудок и примул. На ногах у нее были разношенные комнатные туфли. Лицо миссис Мидоуз покрывала сеть глубоких морщин. Когда она улыбалась, эти морщинки выглядели очень уютно, однако в состоянии покоя они придавали ее лицу суровое выражение; сейчас же миссис Мидоуз озабоченно хмурилась. Ее непокорные, небрежно уложенные седые космы давали местной ребятне еще один веский повод утверждать, будто в коттедже возле ручья живет настоящая ведьма. Так, во всяком случае, сообщалось всем новичкам, и в свое время Аманда тоже попалась на эту удочку. Но теперь ей уже исполнилось двенадцать, и она хорошо знала, что для ведьмы миссис Мидоуз была слишком добра.

Но в данный момент миссис Мидоуз выглядела достаточно сердитой, и Аманда, попятившись, неловко прижала свой альбом к груди.

— Быть может, я не вовремя? — спросила она.

Пожилая леди взмахнула рукой, приглашая девочку войти.

— Ничего страшного. По крайней мере, ты поможешь мне прибраться. Когда ты пришла, Даффи сидел на серванте. Твой звонок его вспугнул, и он столкнул на пол мою любимую вазу!

— Ох, миссис Мидоуз, мне ужасно жаль!.. Честное слово!

— Ты тут ни при чем, милая.

— Но ведь если бы я не позвонила!..

Они прошли по сумрачному коридору и очутились в просторной, освещенной солнцем гостиной, где стояло множество растений в горшках и висели на стенах яркие картины. На паркетном полу Аманда увидела осколки фарфоровой вазы. Некоторые из них отлетели довольно далеко от серванта и валялись на ковре почти в самом центре комнаты. Рыжевато-коричневый кот, тревожно озираясь, переминался с лапы на лапу возле высоких французских окон, выходивших на лужайку, дальний конец которой был затоплен водой.

Миссис Мидоуз отворила застекленную дверь и носком туфли вытолкала кота наружу.

— По крайней мере, теперь он не порежет лапы, — объяснила она и, кивнув в сторону запущенного сада, добавила ни к селу, ни к городу: — Не зная броду, не суйся в воду.

— Мне действительно очень жаль, что ваза разбилась, — повторила Аманда.

— Это Даффи виноват. Однажды он пытался почесать себе за ухом, но вместо этого зацепил когтем глаз!

Аманда хихикнула, и миссис Мидоуз невольно улыбнулась.

— Уверяю тебя, это истинная правда. Разумеется, я повезла этого дурня к ветеринару, чтобы проверить рефлексы. Врач долго дергал Даффи за задние лапы и наконец объявил, что у него все в полном порядке. «Должно быть, миссис Мидоуз, — сказал он, — вам достался неуклюжий кот». Впрочем, Даффи очень мил.

Вооружившись веником и совком, обе принялись собирать осколки вазы.

— Насколько мне известно, Даффи — единственный кот, который способен свалиться с кровати, — добавила миссис Мидоуз. — Он очень любит валяться на покрывале и, вероятно, забывает, где находится.

— А сколько котов у вас было? — спросила Аманда.

— Даффи пятый.

Аманда вздохнула.

— Мне бы тоже хотелось завести котенка, но папа и мама не разрешают. Они говорят — от шерсти у меня может обостриться астма.

— Если будешь любить свою зверюшку по-настоящему, приступов у тебя наверняка не будет… К сожалению, даже самые любимые домашние животные в конце концов умирают, и это всегда так грустно… Их приходится везти в клинику и смотреть, как стекленеют их глаза и замедляются движения. И ничто, ничто не может заполнить пустоту в душе, кроме… очередного зверька. Даффи — мой последний кот. Я знаю, что он проживет столько же, сколько я, и умрет одновременно со мной.

— А сколько ему лет?

— Семь.

— Но ведь он еще совсем молодой!..

— Даффи так неуклюж, что я нисколько не удивлюсь, если однажды он свалится с дерева или утонет в ручье. — Миссис Мидоуз покачала головой. — Честно говоря, — сказала она доверительным тоном, — иногда мне кажется, что Даффи так глуп, потому что в шкатулке он был самым последним. Остальные давили на него сверху и, должно быть, как-то повредили ему мозг.

– Что вы имеете в виду?! — изумилась Аманда.

Миссис Мидоуз вынесла «кошачью шкатулку» из спальни и поставила на низенький столик рядом с альбомом Аманды.

— Ой, какая прелесть!..

— Я раскрасила эту шкатулку, когда была лишь немногим старше тебя. И представляешь — все, что я нарисовала, сбылось!..

Деревянная шкатулка с откидывающейся на петлях крышкой была размером пять дюймов в высоту и ширину и почти десять дюймов в длину. На каждой стороне и на крышке были нарисованы самые разные кошки и коты. Изображенный на крышке кот точил когти о некое подобие бирюзово-зеленого ковра. Он был почти весь черный; только маска на смышленой мордочке, носочки и манишка сияли белизной.

На боках шкатулки красовалась бирюзовая трава, испещренная крупными, яркими цветами, аккуратными березками и кустарниками. В небе горела семицветная мультяшная радуга-дуга и плыли аккуратные белые облачка. Оранжевое солнце напоминало апельсин. Созвездия черных галочек обозначали птиц. И на каждой стороне — сидя или стоя — были нарисованы: белый кот с зелеными глазами, изящная черная кошка, немного похожая на пантеру, величественный жемчужно-серый перс и, наконец, рыжевато-коричневый Даффи с выражением глубочайшей меланхолии на морде.