Дьявольские шутки - Демаро Лизз Страница 52

Монро махнул рукой Эйлерту и Грэму.

— Ханна? — прежде чем уйти, позвал ведьму Грэм.

Гадалка обернулась на его голос, и ему показалось, что она самая красивая женщина во всем мире. Ханна одними губами прошептала: «идите», сжала руки в кулаки, и Эйлерт с Грэмом заметили тонкие чёрные нити, исходившие от её рук.

Летиция вытащила из-за пазухи револьвер и прицелилась в Кёртиса. Мужчина нагло и громко рассмеялся.

— Пусть идут, — сквозь непрекращающийся смех проговорил Палач. — Всё равно живыми им не выйти. Как и вам, мои прелестные дамы.

Это было последним, что услышали Эйлерт, Грэм и Монро, сворачивая в очередной тёмный коридор.

Они отбежали достаточно далеко, чтобы не слышать звуки начавшейся битвы. Монро притормозил, чтобы понять, куда нужно двигаться дальше. Грэм то и дело оборачивался назад и постоянно одёргивал себя: с Ханной всё будет хорошо. Эйлерт не оборачивался вообще, словно забыл о тех, кто так самоотверженно остался позади. Монро успевал только смотреть под ноги и в карту, а потом снова под ноги и настороженным шёпотом говорить, куда сворачивать.

Белая дверь бросилась в глаза сразу же. Она так сильно выделялась на фоне беспроглядного мрака, и складывалось ощущение, что дверь светилась. Все трое разом остановились, и Монро указал пальцем туда, куда они и так смотрели.

Эйлерт первым рванул к ней, но открыть не смог — ручка не поддалась. Он выругался и ещё раз дёрнул за дверную ручку, но без толку. Монро сложил карту, передал Грэму и, приблизившись, коснулся неестественно гладкой поверхности. Провёл ладонью вверх-вниз и быстро проговорил одно слово, которое ни Грэм, ни Эйлерт разобрать не смогли.

Дверь поддалась и открылась.

Ослепительная белизна стен резанула глаза.

Белые стены, белый пол, белый потолок. Чёрное пятно в дальнем углу. Резкий металлический запах крови. Белизна.

Громкая тишина.

У Эйлерта закружилась голова.

Грэм рядом недовольно щурился в отличие от спокойно стоящего Монро, которого яркий свет совершенно не напрягал. Очки у корабела снова немного съехали.

— Он вряд ли сможет идти, — вдруг произнес Монро, и его голос оказался таким чужеродным, что Эйлерт с Грэмом отшатнулись от него. — Я перенесу его на корабль, но вас перенести не смогу. Вам придётся самим возвращаться назад. Помните, куда? — он вдруг стал выглядеть угрожающе. До этого Монро был воплощением добра, но сейчас что-то поменялось. Эйлерт понял, почему Монро когда-то тоже был частью «Эгерии».

— Не переживай, с дорогой назад разберёмся. Нам ещё Ханну и Летицию забирать, — согласился Грэм и обернулся на Лерта в ожидании то ли команды, то ли сразу действий. Со стороны Эйлерта не было ни того, ни другого. — Лерт?

И Эйлерт широкими шагами устремился к чёрному пятну в самый дальний уголок белой комнаты, стараясь не обращать внимания на орудия пыток, развешанных по стенам. Грэм и Монро подождали немного и последовали за ним.

Сначала Эйлерт подумал, что его стошнит. Потом — что он заплачет. Не произошло ни того, ни другого. Он просто стоял рядом с лежащим на полу Рагиро и молча смотрел на то, что с ним сделали. На теле не оставалось ни одного живого места, и Эйлерт отдал бы все на свете, лишь бы никогда не допустить этого, уберечь от ада, через который Рагиро пришлось пройти. Эйлерт отдал бы свою жизнь, если бы его жизнь могла изменить жизнь Рагиро.

— Монро, — хрипло позвал Эйлерт. Пальцы непроизвольно дрогнули, голос — тоже. — Перенеси Рагиро на «Пандору». Только, прошу тебя, осторожней.

Он боялся. Он был в ужасе. Он хотел кричать.

Он стоял на месте и смотрел, как Монро аккуратно присел рядом и коснулся рукой плеча Рагиро, как Рагиро никак не отреагировал на прикосновение и как Монро стал шептать заклинание. Как оба — и Монро, и Рагиро — стали медленно исчезать.

Он был не в силах пошевелиться. Он не мог даже говорить, все слова комом застряли в горле, и даже когда Рагиро исчез вместе с Монро, оставляя за собой размазанные по полу пятна крови и испачканную черную одежду. Белый цвет жёг глаза, Эйлерт стоял на месте, замерев, не моргая и едва ли дыша.

Им нужно было скорее уходить. Оставаться на Маледиктусе — слишком опасная затея, и каждая секунда, проведённая на острое, могла стать последней. Грэм ухватил Эйлерта за локоть, выводя из оцепенения. Лерт резко вздохнул как можно глубже и тряхнул головой: у него будет время обо всем подумать и все пережить, но это время не сейчас. Он кивнул в сторону выхода, и оба незамедлительно поспешили обратно.

***

Летицию отбросило в сторону, и она впечаталась спиной в каменную стену. В лёгких не осталось воздуха, и силы стремительно её покидали. Летиция была сильной, намного сильнее, чем можно было бы подумать, смотря на нее, но не сильнее Кёртиса Нивена, одного из Палачей. От его пальцев исходила плотная чёрная нить. Толстая, искрящаяся серебром, напоминающая плеть. Кёртис бил ею, как реальной плетью, оставляя тонкие кровоточащие порезы. Он был непобедимым.

Но Ханна Ламан тоже была непобедимой. Не было ещё в этом мире того, с чем ведьма, прожившая больше пяти веков, не могла бы справится. Она усмехалась немного безумно, и её глаза светились жадно, словно она только и мечтала, что сразить Кёртиса Нивена. Летиция была хорошей помощницей в битве, и без неё Ханне пришлось бы тяжелее. Девушка активно противостояла Кёртису всё это время, пока Ханна плела магические сети, способные сдержать Палача хотя бы на то время, пока они не смогут укрыться.

— Хэй, как там тебя, забыла! — с притворной радостью воскликнула Ханна. — Может уже отстанешь от бедной девочки и выступишь против той, кто равна тебе по силе?

Руки Ханны окутала тёмно-фиолетовая энергия, мерцающая синим и золотым. Зрачки у неё расширились, глаза полностью потемнели. Она стала походить на демона, только что вышедшего из Ада, ведьма древнее каждого из Палачей, древнее Проклятых островов, владеющая самой тёмной магией, недоступной магией, которую невозможно получить ни одним ритуалом.

Они столкнулись. Кёртис и Ханна. Чёрный и фиолетовый сплелись воедино, и каждый старался уничтожить другого. Оба забыли о человеческом, и оба сомневались, что когда-то владели хоть чем-то от людей. Древняя магия была жестока, но магия не могла быть другой. Ханна Ламан тоже была жестока, ведь она являлась её порождением.

Магия была древнее самого мира и уничтожала каждого неугодного. Лишь немногим она позволяла собой управлять: от рождения, после ритуала или после Шести Путей. Самыми сильнейшими были те, кто родились с ней. Им по силе уступала магия Шести Путей лишь ненамного.

— Думаешь, какая-то жалкая гадалка способна одолеть меня? — в самое ухо Ханне прорычал Кёртис.

Он отскочил и, замахнувшись, нанёс удар чёрной плетью, но Ханна успела вовремя увернуться, пригнулась и сделала рывок вперед, прямо к Кёртису.

— Из нас двоих жалок только ты, — обворожительно улыбнулась Ханна и коснулась рукой его щеки. Фиолетовые острые иглы впились в его кожу, парализуя.

Кёртис истошно закричал. Ханна отбежала в сторону Летиции и, наконец, помогла ей подняться.

Из-за угла в этот момент выбежали Эйлерт с Грэмом.

— Ханна, Летиция! Уходим! Сейчас же! — набегу выкрикнул Эйлерт, и они оба пронеслись мимо Кёртиса, который только-только пришел в себя и не успел отреагировать на пробежавших мимо Грэма и Лерта.

Девушки отреагировали молниеносно: они сорвались с места и ринулись следом, даже уставшая и измученная Летиция бежала так быстро, как могла. Они были уверены, что Кёртис Нивен будет преследовать их до последнего, но он не стал, и тем страшнее была вся сложившаяся ситуация. Почему он не остановил их, почему даже не попытался?.. Думать о причинах такой резкой смены поведения не было ни времени, ни сил.

Никто не оглядывался, спеша поскорее оказаться на кораблях, преданно ждущих у берегов Маледиктуса. Летиция прытко вбежала на борт «Гекаты», остальные впопыхах забрались на «Пандору». Никто не отдавал приказов, все и так поняли, что пора немедленно отчаливать.