Цветы в Пустоте (СИ) - Сергеева Александра Александровна Страница 52

　　 — Вы ранены?

　　 — Нет. Я в полном порядке.

　　 Пират отпустил врача, ещё раз очень выразительно на него зыркнув, затем круто развернулся и вышел в коридор. Сильвенио сочувствующе посмотрел на доктора.

　　 — И не спрашивайте даже, — тот махнул рукой. — Цитируя нашего уважаемого капитана, я "останусь без башки", если скажу хоть кому-нибудь. Вы сами-то как? Он приказал мне вас осмотреть.

　　 После, разобравшись с собственным осмотром — к счастью, всё обошлось парой ссадин — Сильвенио снова отправился на поиски Аргзы. Нужно было срочно выяснить, что всё-таки случилось такого страшного, что выбило из колеи даже такого самоуверенного обычно пирата.

　　 Он нашёл его в кабине управления, сидевшего в своём кресле и мрачно уставившегося куда-то в пространство. Ещё одна странность: корабль он с поверхности Вьявуллы поднял, но дальше вести его не спешил, и теперь они недвижно зависли над оставшейся далеко внизу планетой. Сильвенио подошёл ближе, всё ещё недоумевая. Мало того, что корабль не двигался — даже координаты следующего примерного места назначения не были заданы.

　　 — Лиам.

　　 Он обернулся. Аргза не смотрел на него.

　　 — Да?

　　 — Ты умеешь маневрировать кораблём? До сих пор ты вроде бы только настраивал саму систему и просчитывал траекторию. Как у тебя с прямым пилотированием?

　　 Это было нехорошо. Очень, очень нехорошо. Сильвенио окончательно растерялся.

　　 — Что? Я… я думаю, что справлюсь с пилотированием, если немного потренируюсь, но… разве это не ваша работа? Я имею в виду, раньше вас вроде бы вполне устраивало заниматься этим в одиночку, и…

　　 Аргза молчал, по-прежнему глядя куда-то в чернеющую за окном пустоту. Сильвенио, проверяя возникшее вдруг предположение, медленно провёл перед его лицом ладонью, затем ещё раз и ещё, перекрывая свет от экрана консоли.

　　 Глаза пирата за его ладонью не следили.

　　 — Хватит махать у меня перед носом… чем бы ты там не махал, — Аргза вдруг скривился и оттолкнул его руку от себя. — Или ты думаешь, я решу, что это такой сквозняк?

　　 Он закусил губу и выпрямился.

　　 — Сир… вы…

　　 — Да. Я абсолютно нихера не вижу. Сетчатку обожгло. Наш штатный очкарик сказал, что это временно, так что отставить панику. Если у тебя больше нет вопросов, будь добр, поставь пока эту посудину на автопилот и сам найди более-менее безопасный курс. Можешь скачать себе какой-нибудь симулятор и потренироваться пока на случай, если на нас нападут и придётся маневрировать.

　　 — Да, но… доктор ведь наверняка сказал вам наложить на глаза повязку? Так сетчатка восстановится быстрее, и я бы на вашем месте последовал бы его совету…

　　 Аргза резко наклонился вперёд, как отпущенная пружина — так, что он невольно отшатнулся — и больно ухватил его за локоть.

　　 — Ты не на моём месте, — отрезал он сухо. — Чёрта с два я буду ходить с этой грёбаной повязкой, давая каждому встречному, в том числе и своим подчинённым, повод думать, будто я какой-то беспомощный калека и меня может надурить любой желающий! Я скажу тебе так, пташка: твою умную и полезную голову я, разумеется, отрывать не буду, в отличие от головы доктора, но тебя, если проболтаешься о моей слепоте даже случайно, тоже не ждёт ничего хорошего. Ты меня хорошо понял?

　　 Сильвенио, забывшись, торопливо закивал, и только потом спохватился и заверил его в своей понятливости вслух. Иногда паранойя этого человека, подумалось ему, выходила за всяческие разумные пределы…

　　 С каждым последующим днём недоумение Сильвенио всё возрастало. Откровенно говоря, он уже и сам не знал, восхищается ли он упёртостью Аргзы или же осуждает его за неё, но одно было ясно совершенно точно: раз приняв какое-либо решение, варвар следовал ему до самого конца. И уж если он вздумал скрывать ото всех свою слепоту, то делал для этого всё, что было в его силах. На первый взгляд его распорядок дня не изменился ни на йоту. Он вёл себя всё так же уверенно — шагал твёрдо, не спотыкался — он досконально знал свой корабль — не ходил с тростью, не шарил руками по стенам и окружающим предметам, по-прежнему бил провинившихся рабочих и проводил грабежи встречных кораблей, иногда, более того, лично руководил атакой. Неудивительно, что никто так ничего и не заметил. Даже Сильвенио, признаться, почти поверил, что слепота если и была, то исчезла после первого же дня. Почти — потому что он всё-таки знал правду, потому что видел, как раздуваются порой ноздри Аргзы, как он чутко, неуловимо дёргает головой на каждый непривычный звук, как он сжимает иногда челюсти, если нужно разобраться с какими-то мелкими деталями на глазах у своих солдат. Когда же ему не помогали его звериные инстинкты и обострившиеся в обмен на зрение другие чувства, он просто безмолвно приказывал Сильвенио побыть его глазами, и тот телепатически подключал его к собственному зрению. Часто такое проделывать он, правда, не мог, потому что после чересчур длительного такого "подключения" у Сильвенио нещадно болела голова, и весь остальной день он был вялым и рассеянным. Он отказывался предоставлять ему эту услугу только тогда, когда пират намеревался прикончить кого-то, пользуясь его глазами, и в таких случаях Аргза либо великодушно оставлял ничего не подозревающей жертве жизнь, либо убивал её сам, и в такие моменты он выглядел так зловеще, что Сильвенио казалось, будто варвар слышит, как бьётся сердце его цели. Рассуждать об этом можно было сколько угодно, но факт оставался фактом: за всё это время Аргза ни разу не промахнулся.

　　 Впрочем, одно явное изменение всё же наблюдалось. Теперь ночами Аргза, убедившись, что основная часть экипажа спит, отправлялся в тренировочный зал, где обычно муштровались солдаты, и там, в одиночестве, заново учился сражаться. На манекенах, правда, упражняться было гораздо труднее, потому что механические куклы издавали только монотонный скрежет при движении и одинаковый на всех слабый запах железа и пластика. Сильвенио не знал, как он с этим справляется и справляется ли вообще, но в постель Аргза возвращался уже под утро, вымотанный до предела и совершенно обессиленный. Тем не менее, спать в свою комнату Сильвенио не уходил, хотя варвара и не хватало ни на что большее после его тренировок: ложась в кровать рядом с ним, Аргза теперь как-то по-особенному бережно прижимал его к себе, словно бы только его присутствие помогало ему хоть как-то расслабиться, и в такие моменты Сильвенио очень остро ощущал, насколько непривычно этому сильному, выносливому человеку вдруг оказаться в чём-то таким слабым. Аргза ничего не говорил ему ночью, но в его молчании отчётливо улавливалась окутавшая его смутная тревога и изрядно беспокоивший его вопрос, который он невольно задавал мысленно в никуда.

　　 — Если бы вы выполняли предписания врача, то шансов на возвращение зрения было бы куда больше, — сказал ему Сильвенио однажды, прижимаясь лбом к его ключицам.

　　 Аргза тогда только усмехнулся куда-то ему в макушку и не ответил.

　　 — Вы сами губите своё здоровье, — сказал Сильвенио в другую ночь, пока Аргза, вернувшийся с сегодняшней тренировки пораньше, задумчиво касался его лица кончиками пальцев, заново его для себя изучая. — Я уверен, если бы не ваш разрушительный режим, который вы сами себе установили, вы бы уже давно вернули себе возможность видеть.

　　 — У тебя так забавно ресницы щекочутся, когда ты моргаешь, — сообщил тот вместо ответа и зачем-то обхватил губами его нос.

　　 — Почему вы такой упрямый? Я ведь хочу помочь, — сказал Сильвенио две ночи спустя.

　　 — Прекрати читать мне лекции, или, клянусь, я просто трахну тебя в твой говорливый рот, — грубо отозвался пират и, вопреки своему угрожающему тону, начал медленно и осторожно, прислушиваясь к своим ощущениям, покрывать его долгими поцелуями.

　　 Таким образом, ночи их тоже вернулись в свою колею.

　　 Аргза недовольно поморщился, разминая затёкшую шею. Сильвенио некоторое время на него косился от консоли, уговаривая себя, что он вовсе не обязан помогать ему ещё и в этом, тем более, что это приносило варвару не то чтобы такие уж сильные страдания. Но уговаривать себя — это одно, а смотреть, как человек мучается — совсем другое, и он, вздохнув, встал за спиной сидевшего в кресле пирата, положив ему руки на плечи.