Papirus - Будь здоров Страница 52

До Сербано мы добрались неспешным маршем, с остановками на охоту и ночлег, к вечеру третьего дня. Я здорово устал за этот поход. К усталости и перенапряжению во время боя и последующему удержанию купола — а вы думаете тянуть нити легко, даже не строя узоры? — добавился откат после стольких убийств, свершенных лично мной. До сих пор вспоминается шар огня на месте человека, которому я перемкнул нити в накопителе. Да и вину за возможную гибель тех, кто напоролся на мины, сделанные мной, я с себя не снимал. Подозреваю, что мы уничтожили, если не цвет лоперской разведки, то значительную часть лучших сил. Мне казалось, что КАЖДЫЙ из командиров пятерок был снабжен не только целительским доспехом, что само по себе очень и очень дорого, но и некоторыми атакующими амулетами. Что за интрига разворачивается между нашими королевствами? И какая роль отводится дочери герцога?

Поскольку мы с Кламирой уже опаздывали к началу занятий, то решили прямо завтра выехать в столицу на утреннем дилижансе. Егеря любезно проводили девушку на постоялый двор, а невидимки такую же любезность оказали нам со знахарем, хотя их мы об этом и не просили.

По дороге в Сербано я поговорил с командиром невидимок. Очень уж хотелось выяснить, зачем меня охраняют, как долго это делается и что мне теперь делать. Командир был сдержан и немногословен, но кое-что мне все-таки удалось узнать. Охраняют меня с момента доклада представителя КСОР в академии о появлении потенциального целителя. Цель — защита моей скромной персоны. Командир телохранителей, который не предотвратил мое участие в драке на постоялом дворе, сурово наказан, несмотря на достойное поведение при инциденте в пути. Делать мне ничего не надо. Вести себя, как обычно — только стараться самому не нарываться, а то охрана не всегда может успеть. На пути в Сербано телохранители охраняли одновременно меня и Свенту. Кто-то из начальства решил, что этого достаточно, раз мы едем с ней вместе. Получит ли этот начальник от руководства по самым большим мускулам на теле за свой просчет, командир не знает.

Тетушка Матрида была так рада, что ее любимый знахарь, а заодно и постоялец-повар, живы, что болтала без умолку, вываливая на меня все подробности нашей гибели в горах. При этом она не забыла напоить меня свежим отваром и угостить пирогами, благо сегодня у нее был свободный день и настроение приготовить к ужину нечто особенное. Так она и сказала. Дескать, чувствовала, что мы со знахарем живы и вернемся именно сегодня. Думаю, завтра весь город будет знать о даре ясновидения, прорезавшемся у пожилой помощницы знахаря. А граждане уже второй день, как вернулся отряд, направленный нам на помощь, обсуждали страшные подробности нашей героической гибели. Если верить слухам, на нас напала армия лоперцев, чтобы отобрать собранные травы и пленить знахаря, который один в целом мире знает, как сварить чудодейственный эликсир от всех болезней. Этот эликсир, якобы он успел опробовать только на покалеченном лесорубе и инвалиде Гарсиоле. Может и еще на ком, но это не известно. В результате лесоруб напрочь забыл, как держать в руках топор и куда по просьбе отца спрятал от матушки два кувшина крепкого вина. Зато стал стремительно обрастать волосами, а на маковке, куда его приложило бревном, даже шрама не осталось. А еще, говорят, Гарсиол, который уже несколько лет ходить не мог, попробовав знахарского эликсира, бегает теперь, как молодой, и с женой аж посреди дня в спальне начал запираться, чего уже много лет не делал. Вот злобные лоперцы, как прознали, что знахарь за травами собрался, нагнали силу несметную, подкрались к доброму Герболио и коварно напали. Наши егеря, и сам знахарь — парни не промах. Половину армии супостата побили, но и сами тяжко раненые были схвачены. Что враги сделали с Кламирой, просто страшно рассказывать, а знахаря долго пытали огнем и водою, но он не выдал секрета и умер, благословляя всех жителей любимого Сербано. Боги разгневались на кровожадных лоперцев и обрушили горы, похоронив злодеев вместе с павшими героями.

Я слушал тетушку Матриду, отрыв рот и держа в руке забытый надкушенный пирожок. Вот это да-а-а-а-а! Срифмовать, положить на музыку и петь в кабаках балладу о славном знахаре из Сербано — слезы пожилых вдовушек и огонь героизма в очах юношей будут обеспечены, как и серебрушки в шляпе исполнителя. А не собраться ли жителям города, да не написать ли всем обществом какой-нибудь роман? При столь буйной фантазии должен получиться незабываемый шедевр.

Переполненный впечатлениями я направился спать, попросив разбудить меня в восемь часов. Дилижанс отправлялся в десять, и я рассчитывал успеть к девяти подойти к знахарю, там, как договорились, встретиться с Кламирой, получить у Герболио документ о прохождении практики и попрощаться с ним. Переодевшись в пижаму, я разобрал постель, лег и, как пишут в романах, только моя голова коснулась подушки…

Свента стояла в длинной ночной рубашке посредине незнакомого мне помещения, похожего на комнату постоялого двора, и с удивлением смотрела на меня. Выглядела она плохо. Точнее смотрелась она как всегда потрясающе, а уж в этой ночной сорочке настолько близкой и… родной, что я с трудом мог сдержать неуместные порывы подойти и обнять ее. Однако темные круги под глазами и какая-то запредельная тоска в них недвусмысленно говорили, как ей плохо.

— Филин? — неуверенно спросила она, — Это ты?

— Я, — так же умно ответил я.

— Тебе там хорошо?

— Нормально, — пожал я плечами. Я не понял точно, где это там, но предположил, что в Сербано.

— Филин, пока ты здесь, я давно хочу тебя сказать, — торопливо заговорила Свента, словно куда-то опаздывая, — Прости меня! Там, на постоялом дворе, я вела себя действительно как капризная девчонка. Я и вправду не понимала как все серьезно и когда лоперцы напали…, они же могли убить всех пассажиров. Из-за меня. Эти два месяца я все думала, думала, думала… Ты меня простишь, Филин?

— Я тебя давно простил, Свента. В первый же день. В свою очередь, если пошел такой разговор, я прошу тебя, Свента, простить мою грубость и несдержанность. Я не должен был так говорить.

— Должен-должен, — печально ответила Свента, — Мне еще розгами по мягкому месту надо было надавать, а не просто слова говорить. Так что, ты был еще деликатен со мной. Но если тебе это все еще важно — я тебя прощаю, Филин.

После моих слов ей стало заметно легче, будто она наконец смогла сбросить с себя тяжкую ношу долга, который уже не надеялась когда-нибудь отдать.

— А с Вителлиной что у тебя было? — согласно канонам женской логики спросила Свента, вероятно, о самом важном для себя. Ох, это женское любопытство! Ну, какая ей разница? Я же не спрашиваю, было у нее что-нибудь с кем-то из парней боевиков.