Карен Миллер - Утраченная невинность Страница 52

— Это меня вполне устраивает.

— А меня нет! Не понимаешь? — спросил Гар. — Мы отняли у вас больше, чем землю. Мы украли вашу магию! На протяжении шести столетий твой народ обманывали! И не кто-нибудь, а мои соплеменники.

— Разве мы похожи на пострадавших? — зло поинтересовался Эшер. — Я так не считаю. Кому какое дело до того, что там случилось шестьсот лет назад?

— Это важно для меня! И для тебя тоже!

— Не согласен. Я не такой, как ты. Не романтик, влюбленный в историю. Я человек практический, живущий здесь и сейчас. Пусть все так и останется. Будем считать, что это был сон. Иначе все кончится плохо — для нас обоих.

— Не могу, — прошептал Гар. — Пожалуйста, попытайся повторить заклинание. Возможно, я ошибаюсь, и никакой магией ты не владеешь. Может быть, имел место странный случай передачи энергии, ведь наши пальцы соприкасались.

Эшер кивнул.

— Прекрасно. Именно так все и было. Проблема решена. Спокойной тебе…

Гар уперся рукой в косяк, не давая ему пройти.

— Но если я прав… Эшер, ты сказал, что сумеешь забыть это, но мы оба знаем, что ты лжешь.

Будь он проклят. Будь проклято все на свете. И зачем он приехал в этот безумный город? Почему не остался в Рестхарвене? Ведь можно было как-нибудь договориться с братьями. Можно было поехать в Риллингкум, или в Бибфорд, или на берег Уха Сплетника. Что на него нашло, почему он оставил спокойную жизнь рыбака ради этого!

Он носит магию в себе? Как такое может быть?

Должно быть, здесь какая-то ошибка.

Проклятие. Но Гар прав в одном: пока он не будет знать наверняка, не спать ему спокойно по ночам.

Мысленно проклиная все на свете и содрогаясь от ужаса, он вернулся к Погодной карте.

На этот раз Эшер не стал закрывать глаза. Но сразу ощутил некую силу, притягивающую его разум и воображение к миниатюрным равнинам на карте. Он видел, как его дрожащие пальцы чертят в воздухе знак за знаком, а чужой голос, в котором он с трудом узнавал свой собственный, произносит вызывающее дождь заклинание. Знаки вспыхивали моментально. Голубое пламя бегало вверх-вниз по всей длине рук. Подул ветер; вначале мягкий и ласковый, он становился все сильнее и, наконец, ударил в лицо, как штормовой заряд, проникший с моря в глубь материка. При воспоминании об океане в жилах забурлила кровь, насыщенная неведомой ему ранее силой. Даже если бы он захотел остановиться… Теперь это было невозможно.

Милосердная Барла! Он не хотел останавливаться. Разве такое возможно?

Воздух над картой сгущался, темнел. Незваная сила, разбуженная им против желания, обрела язык, заговорила раскатами грома и ослепительными вспышками молний. Эшера бросало то в жар, то в холод. Он дрожал, но был совершенно спокоен. Тело трепетало, словно его покрывала поцелуями целая сотня красоток. С волос и с кончиков пальцев сыпались искры, весь мир охватывало ярко-голубое сияние.

А потом хлынул дождь… и в одно мгновение голубой мир стал темно-красным. Разбушевавшаяся кровь вырвалась за границы плоти, хлынула из глаз, носа, изо рта. И куда бы он ни поворачивался, всюду была боль.

Пронзительно крича, он рухнул на пол. Сознание унеслось вдаль на багровой волне…

Когда оно вернулось, Эшер понял, что сидит на полу, прислонившись спиной к стене. Лицо было липким от крови; Гар прижимал к его губам холодную чашку.

— Пей. Оно поможет.

Онемевший, оцепенелый, он повиновался и глотнул; тут же закашлялся, потом открыл глаза — омерзительное снадобье Никса прожгло дыру в заполнявшем голову тумане.

— Скажи, что я сплю, — прошептал он. — Скажи, что я этого не делал.

Гар поставил чашку на пол.

— Хотел бы, но не могу.

Эшер готов был разрыдаться.

— Как больно…

— Знаю.

Да, он знал, и что с того? Это ему должно быть больно, это он доранец. Заклинатель Погоды. А я простой олк, мне должно быть больно, когда ударюсь ногой об пень, а не от занятий магией!

— Гар, это неправильно. Такое не должно было случиться. Все-таки, наверно, мы спим.

— Прости, но это не сон. — Гар покачал головой и скривился. — Скорее, кошмар.

— Но… — Эшер постарался выпрямить спину и оторваться от стены. — Да поможет мне Барла… Что же мне теперь делать?

— Теперь? — Гар поднялся с колен и бесстрастно посмотрел на него сверху вниз. — Теперь ты устроишь снегопад над Глубокими лощинами и заморозишь реку Тей.

От этих слов у Эшера перехватило дыхание, как от удара в живот.

— Я не смогу.

— Ты должен.

— Я не смогу, у меня…

— Если не сможешь, то у людей появятся вопросы. Я этого допустить не могу, Эшер. Мне необходимо выиграть время.

Раньше Эшер не предполагал, что сильный страх может вызывать физическое недомогание. Рот заполнился кисло-сладкой слюной, в животе забурлило. Гар сердито смотрел на него.

— Я не виноват, — сказал Эшер. — Я об этом не просил.

— А я и не говорил, что ты просил. Просто… закончи то, что начал, Эшер.

— И на этом все?

Гар кивнул.

— И на этом все.

Тело еще содрогалось от боли, но Эшер, опираясь о стену, поднялся на ноги и сделал то, что требовалось. Он вызвал снег и заморозил реку, а когда закончил с этим, упал на пол, как бесформенный окровавленный мешок, набитый костями.

Издалека слышался голос Тара:

— Прости. Прости. Спасибо.

Даже если бы речь шла о жизни и смерти, он все равно не смог бы открыть глаза. Но и вслепую Эшер ощущал проникающее сквозь прозрачный потолок Палаты теплое золотистое сияние Стены Барлы, от которого его почему-то едва не стошнило.

— Уходи.

Гар ушел. Оставшись один, Эшер наконец разрыдался.

— Спаси меня, Барла… Кто я? Что я такое? И почему это случилось именно со мной?

— Проклятие! — не сдержался лекарь Никс. — А так хорошо все шло!

Стоявшая рядом с ним молоденькая Керрил громко охнула — Дурм извернулся и изо всех сил ударил себя кулаком по лбу. От удара почти зажившая рана открылась. Кровь обагрила кулак и лицо Дурма, залила простыни.

— Ну, хватит, хватит, Дурм, успокойся, — приговаривал Никс, придавливая плечи Главного мага к подушкам. — Керрил, быстро настойку эбонарда, пока он себе снова кости не переломал!

На секунду замешкавшись, Керрил выскочила из палаты. В дверях толпились дежурные лекари — те самые, что подняли тревогу и, вопя, прибежали к Никсу, как только у Главного мага начались конвульсии.

Вернувшись, Керрил наложила на нос и рот Дурма тряпку, смоченную настойкой эбонарда; успокоительное сразу возымело эффект, зрачки начали реагировать на свет.