Борис Сапожников - Шпионаж под сакурой Страница 52

Я первым успел вскочить на ноги. Затоптать противника я не пытался, вместо этого с размаху врезал по лицу поднимающемуся здоровяку. Подлые приём, конечно, но на войне все средства хороши. Квадратный носок моего ботинка в кровь разбил ему лицо, да только это ничуть не смутило здоровяка. Он рывком поднялся, тут же ударил меня кулаком в живот. Но удар вышел не самым удачным. Я перехватил его руку и провёл академический бросок через спину, приложив все усилия к тому, чтобы противник, упав, больше уже не поднялся. Тот однако сумел приземлиться удачно, перекатился через спину и через секунду уже стоял на ногах. При этом, он так и не удосужился стереть с лица кровь. Она так и продолжала бежать из рассечённой брови и, похоже, это ничуть не мешало здоровяку.

Резкий свист привлёк наше внимание. Следом раздался топот десятков ног. К нам бежали, придерживая фуражки, полицейские. Видимо, мы привлекли внимание сразу нескольких патрулей своей дракой.

Здоровяк со шрамом оказался предводителем. Он отступил от меня на полшага и махнул рукой своим парням. Те со всех ног рванули прочь от места драки, раскидав филёров, как детей. Предводитель напоследок снова провёл большим пальцем по горлу. Я сделал в его сторону непристойный жест и снова послал по матери.

Прежде чем к нам добежали полицейские, здоровяки скрылись. Двое, что дрались с филёрами, сбежали в переулки, а предводитель запрыгнул на подножку отходящего трамвая.

— Что тут происходит?! — закричал полицейский офицер, грозно кладя руку на ножны с кортиком. Картину только слегка портил тот факт, что он задыхался после пробежки, лицо его раскраснелось, а впалая грудь вздымалась, словно кузнечные меха.

— Спокойно, — выскочил главный филёр. — Кэмпэйтай![15] — Он отвернул лацкан, демонстрируя эмблему в виде хризантемы. — Это дело под нашим контролем. Благодарю за оперативность, офицер.

Полицейский козырнул и быстро убрался вместе со своими товарищами. Там, где работала контрразведка, а особенно её военное крыло, Кэмпэйтай, задерживаться не стоило. Я думал примерно также, вот только сделать этого, понятно, не мог.

— Чем вы немцам не угодили, Руднев-сан? — спросил у меня пожилой кэмпэй, одёргивая полы коричневого пиджака, основательно помятого и вымазанного в грязи и пыли.

— Почему именно немцам, кэмпэй-сан? — удивился я. — Они, конечно, светловолосые, но больше ничем на немцев не похожи.

— Мы на одном куртку порвали, — ответил кэмпэй, — под ней была нательная майка с двумя рунами «зиг» в круге. Такие только эсэсовцы носят. Так что будьте теперь осторожны со всеми голубоглазыми блондинами и блондинками.

— А я как-то думал, — усмехнулся я, — что в вашей организации шутить не любят.

— Это в контрразведке не шутят, — вполне серьёзно произнёс кэмпэй. — Мы же люди с юмором. Теперь давайте сделаем вид, Руднев-сан, что вы нас не видели. Тем более, что наша смена скоро закончится.

— Благодарю вас, кэмпэй-сан, — кивнул я ему.

Кэмпэй быстро разошлись в разные стороны, продолжая слежку за мной. Я же постоял какое-то время на улице, раздумывая, сесть ли мне в трамвай или пройтись пешком. Остановился на втором варианте, слишком уж много народу на остановке видели, как я дрался со здоровяками-немцами, не хотелось бы, чтоб на меня в трамвае косились. Я быстро перешёл через пути и зашагал в сторону мастерской Тонга.

Дитрих фон Лоэнгрин провёл тонкими пальцами по подбородку. Он не чёл, что этого русского могут «вести» кэмпэй. Не столь уж важной персоной был тот. Всего лишь какой-то декоратор, а за ним ходят три человека.

И что самое скверное, новой выволочки от Риббентропа Исааку не избежать. Дитрих видел, что кэмпэй порвали на одном из контролируемых им бойцов куртку, и руны в круге разглядел ничуть не хуже японцев. А это уже прямая провокация со стороны Германии, которая не может не отразиться на ходе переговоров. Следовательно, выволочка ждёт и самого Дитриха. Завершись его опасная вылазка удачно, было бы чем козырнуть, а так риск оказался неоправдан, да ещё и дело провалил.

А ведь казалось, взять русского намного проще, чем девицу. Та ведь вторая актриса в этом театре, а он только декоратор, чуть больше, чем просто подсобный рабочий. С другой стороны, такая сильная охрана говорила о том, что русский вполне может оказаться важной птицей, либо его подозревают в шпионаже и, возможно, не без оснований. Следовательно, им стоило заняться вплотную. Только после нападения русский будет настороже. Да и Исаак вряд ли даст ему работать столь открыто и нагло, как они с братьями фон Нейманами делали до сих пор.

Но от «разработки» русского декоратора Дитрих решил не отказываться. На этом надо настоять, не смотря на все выволочки Исаака.

С такими мыслями Дитрих покинул место драки. Он прошёл до ждавшего его массивного чёрного автомобиля марки «Хорьх». За рулём сидел в форменной куртке, похожий на дравшихся на трамвайной остановке бойцов, как брат близнец. Двое его побитых товарищей сидели на заднем сидении, не хватало только их предводителя, чьё лицо украшал шрам. Он будет возвращаться своим ходом.

— Кукловод, — обратился к Дитриху водитель, не поворачивая головы, — братья фон Нейманы приезжали в гостиницу, где нас поселили. Они забрали всех солдат, которые являлись марионетками Мельхиора и ушли с ними.

Дитрих только кивнул и махнул шофёру рукой, чтобы ехал. Тот знал, что если он не называет адреса, значит, рулить надо к их временной резиденции. Автомобиль плавно покатился по улицам Токио.

После нападения одноэтажный домик Лаборатории обнесли забором и поставили у входа двух часовых. Для внушительности и раннего предупреждения о возможной атаке. Но это только снаружи, внутри же теперь были установлены не только пулемётные гнёзда, но и 37-мм орудия тип 94 для борьбы с бронированным противником, вроде тех же «Биг папасов» или иных мехов. Количество охраны внутри увеличили в несколько раз, вооружили «Бергманами», вместо длинных «Арисак», и выдали по двойному комплекту гранат, противопехотных и противоброневых. Случись атака, подобная прошлой, «Биг папасов» смогли бы остановить ещё на подходе и, вполне возможно, не пришлось бы вызывать на помощь отряд «Труппа». Но в этот раз атака была совсем иной.

В половине квартала от обнесённого забором домика с двумя часовыми собралась преинтересная компания. Братья фон Нейманы, вновь сменившие гражданскую одежду на чёрную с серебром форму, а за их спинами замерли здоровенные эсэсовцы, вооружённые «Эрмами»[16]. Эсэсовцы были одеты в обычную форму, стальные каски и длинные зимние плащи, которые были им, на самом деле, без надобности. Лица их почти полностью закрывали повязки из тёмной материи.