Гуль. Харизма +20. Том 2 (СИ) - Крымов Илья Олегович Страница 53

Пока мы пожинали плоды, с тёмных равнин подходили новые соискатели. Среди них были как мои сородичи, так и другие хищные мобы, первых я подзывал к туше, восполняя потери, а вторым позволил жрать трупы гулей, пригвождённых к земле. Поразительно с какой скоростью исчезала туша, как быстро оголялись кости. Альгули и их пытались грызть, но их челюстей просто не хватало на добычу такого размера.

— Хорошо. За мной!

Первый голод был утолён, и я повёл стаю по саванне, собирая новые боевые единицы, пока их не стало полторы сотни. Контролировать такую ораву даже со всей Харизмой оказалось тяжело, и гулей всё ещё не хватало, чтобы напасть на нескольких шилоспинов разом. Град игл-копий превратил бы мою стаю в энтомологическую коллекцию, вместо этого я направил мобов по другому следу и вскоре мы столкнулись с конкурентами.

Лайасу отдалённо походили на львов, только были массивнее, имели короткие хвосты, костяную броню на черепах и сабельные клыки. В единоборстве любой из этих хищников загрыз бы альгуля за секунды, но лайасу было четырнадцать, а нас намного больше. Боевой клич подстегнул гулей, и чёрная волна захлестнула прайд, падальщики облепили грозных хищников, мне оставалось только успевать простреливать их уродливые черепа, когда шкалы жизни пустели.

«Внимание! Примите поздравления! Вы достигли уровня 36!»

Четырнадцать лайасу от двадцать пятого до тридцать четвёртого уровня, смертоносные твари, и всего один уровень? Жидковато… или я просто теряю голову от собственной наглости? В любом случае, платить за этот рост пришлось достаточно скромно, хищники перебили всего тридцать с лишним гулей, прежде чем стали «неходячей едой», а я забрал себе квинтессанты и даже выдрал сабельные клики у пяти самых крупных особей. Часть мяса тоже отправилась в инвентарь.

Каждый из новых уровней автоматически зачислял одно очко Характеристик в Харизму, потому что именно ей я пользовался, управляя такой оравой гулей. Второе очко я распределял в Силу. Вероятно, для гаргуля важнее была всё же Выносливость, но логика подсказывала, что от обороны никакие сражения не выигрывались, нужно было атаковать с максимальным эффектом.

Тем временем, с возросшей Харизмой росли и мои способности управлять. Обжирающиеся гули получали новые уровни прямо на глазах, и стая превращалась в реальную силу. Разумеется, я и раньше использовал сородичей как инструмент, но не такое количество.

— Вперёд!

Следующей жертвой стали бородавчатые нармедоны, стадо из почти тридцати особей от двадцатого до тридцатого уровня. Они не спали, но паслись в темноте, роя корнеплоды среди деревьев, и не успели сбежать, прежде чем стая взяла их в кольцо. Поживиться здесь оказалось непросто, нармедоны гибли быстрее, чем я успевал класть их собственноручно, смог убить всего половину и не получил ни одного уровня, когда со стадом было покончено. Смог только достать все квинтессанты, раскалывая при этом черепа собственными когтями. Любопытно было вспоминать, сколько сил и времени ушло не так давно, чтобы пробить голову одному единственному хряку.

Ночь постепенно заканчивалась, а я увлёкся, водя свою армию от одной кучи мяса к другой. Удалось получить ещё один уровень, но и только, чем выше поднимаешься, тем больше нужно прилагать усилий. Задумавшись, я решил выбрать более серьёзную цель, рискнуть всем накопленным, даже к территории привязался на случай смерти.

Разросшаяся стая двигалась вдоль берега небольшой речки, укрытого тростником, гули сегодня пировали, но разве же могли они насытиться по-настоящему? Голод никогда не отступал надолго, и вид новой добычи был для них также соблазнителен, как много часов назад.

Мартелорадус, — вот, кого я выбрал для заключения охоты. Исполин с четырьмя ногами-колоннами и мощным хвостом походил на доисторического динозавра; он имел толстую шкуру в красивых узорах, и очень длинную шею. Главным же являлась голова, — громадный эллипсоид, выпиравший вперёд и назад, сплошная толстая кость. Моб поднимался на задние ноги, становясь ещё выше, и объедал листву с ветвей молодого баобаба, росшего рядом с речкой.

Поодаль паслись и другие особи, но держались они не то чтобы сплочённо, друг на друга не обращали особого внимания, молодняка видно не было, а если двум мартелорадусам становилось тесно рядом, шеи поднимались перпендикулярно земле, головы плавно отклонялись назад и резко сталкивались. Грохот разлетался по саванне на десяток километров, не меньше.

— Ждать.

Уже светало. Я вышел из тростника, неспешно двинулся к гиганту; он утолял голод, лениво следя за мной. Глазки тонули под монументальным лбом, наверху у зверя было абсолютное слепое пятно. Моё приближение мартелорадуса не смущало, гули никогда на были проблемой для таких как он. Огромная, парившая в небе плашка сообщала, что зверь имел семидесятый уровень, а значит, у меня была тринадцатипроцентная надбавка урона за счёт Свирепого Карлика, которую я дополнил, съев блюдо капустных кошельков, — плюс пятнадцать процентов к силе атаки на сто ходов. Активировал Костяной Таран.

Кипучая энергия побежала по нервам и мышцам, я ринулся к добыче, подпрыгнул как смог высоко и врезался лбом в колено. Отдача швырнула меня назад, удар потряс всё тело, в голове загремело, а шкала жизни просела на четверть. Но желаемого я добился, — судя по тому, как дрогнула земля, и как меня подбросило, мартелорадус опустился на все четыре.

Очнувшись от сотрясения, увидел, что мощная шея подняла костяной молот вверх, с умопомрачительной скоростью ударила. Я бросился мобу в ноги, позади громыхнул приглушённый «БУМ», земля опять подбросила меня и встретила, вокруг побежали широкие трещины. Не теряя времени, я запрыгнул на переднюю ногу-колонну и стал карабкаться вверх, пробивая когтями толстенную шкуру. Было нелегко, гули не предназначены для такого, но, вообще-то, карабкаться на дерево, и карабкаться на добычу — разные вещи. Вцепился зубами, сжал челюсти изо всех сил и рванул, повис всей своей тушей, задёргался и висел так, пока не раздался треск лопнувшей кожи. Облило кровью, зверь протяжно заревел на высокой ноте. Он стал медленно шагать, отчего всё вокруг затряслось, а я сделал ещё один надрыв, повыше.

— Еда!!!

Чёрный поток вылился из тростниковых зарослей и ринулся вслед за мартелорадусом. Зверь постепенно ускорялся, хотя раненная нога и мешала ему перейти на бег. Стая подкатилась к ступням, десятки гулей тут же превратились в месиво, но другие стали карабкаться вверх по морщинистой шкуре. Один, три, десять, пятнадцать, сорок, гули гнались за великаном под рык вожаков, лезли по ногам-колоннам, окрылённые запахом крови, брызгавшей из ран. Они облепляли тушу как пиявки, многие срывались, другие лезли прямо под шкуру, зрелище было отвратительное, но многообещающее. Понемногу, с неутолимым голодом, паразиты жрали тело носителя, — шкала жизни мартелорадуса медленно сокращалась.

Моб нёсся по саванне, крича от боли, он рассекал падальщиков длинным хвостом как кнутом, топтал их, но обезумевшие от крови гули забыли страх. Я тоже не терял времени, разодрал шкуру в районе лопаток и стал терзать мясо зубами. Приходилось сильно стараться, чтобы не упасть, охваченный ужасом зверь хромал всё быстрее, мотал тяжёлой головой, но я углублял рану, сжимал челюсти на пределе сил, вырывая куски. Пусть медленно, однако, мы пожирали его. Я стоял уже по колено в кровавой жиже, першей изнутри, но лез глубже, оголял громадные позвонки, искал толстые канаты нервов. Вот, наконец-то гигант получил пиктограмму настоящего кровотечения, но этого было недостаточно. Приходилось вкладывать в удары столько силы, что шкала выносливости уходила в ноль, тогда тело немело. В конце концов, я всеми когтями вонзился в алое мясо и послал импульс паралича.

— Остановись!!!

Стая почувствовала меня намного лучше, чем мартелорадус, десятки гулей в едином порыве присоединились, и вместе стали парализовать добычу. Зверь бежал, но всё реже переставлял ноги-колонны, а шкала жизни его пустела всё быстрее, уходили с кровью силы, вот, он уже шагает, бредёт, тащится, вот тело падает, сотрясая всё вокруг и те гули, которые не оказались раздавлены, катятся кубарем по земле. Я тоже качусь, но встаю первым и что есть мочи реву: