Александр Прозоров - Врата смерти Страница 53

Еще день ушел на изготовление и заговаривание сонного зелья. Ведун занимался этим на улице, возле овина, ловя на себе любопытные взгляды. Но что поделать – в доме было натоплено, а вспотеть и подмешать человеческий аромат к волчьему он опасался. Никто из местных к нему не подошел, ничего не спросил – смотрели издалека. Из чего Середин сделал вывод, что поведанная хозяину двора тайна уже успела расползтись по всему селению. Но теперь это не имело никакого значения. Он намеревался покинуть Тверь утром, и больше сюда не возвращаться, скакать прямым ходом в Муром, в урочище знаменитого Ворона. Вдруг старик уже вернулся?

К утру волчица еле дышала, временами переходя на хрип, и не открывала глаз. День она провела в постели под одеялом, потея нужным Олегу запахом, ночью лежала на подстилке рядом с кроватью. Рот у нее все еще оставался замотан, и все двое суток она ничего не ела и ни разу не попила. Посему, прежде чем уехать, Олег обмотал ее шею ремнем, привязал к тыну возле ворот, освободил пасть и влил в нее почти кружку воды. Большая часть пролилась мимо, но что-то попало и в горло. Впрочем, голая волчица все равно осталась лежать бесчувственной тушей – меры предосторожности, предпринятые ведуном, оказались излишни.

– Ты хочешь ее утопить, колдун? – поинтересовался хозяин постоялого двора, наблюдая с крыльца за его стараниями.

– Очень смешно, – распрямился Середин. – Принеси сюда две миски. Налей в одну воды и оставь перед ней. Если попьет и встанет на ноги, кинь ей каких-нибудь потрохов, мясных объедков или еще чего с кухни. Шкурки, хрящи, корки.

– Добей ты это страшилище, и вся морока, – посоветовал мужик. – Чего тут выдумывать?

– Старика Мухаммеда на вас нет, – отнес ему кружку ведун. – Сражаться достойно только с воинами. Добивать безоружных и беспомощных – позорно.

– Это же скотина! – изумился подобному сравнению хозяин. – Тебя послушать, так и овцу на кухне зарезать нельзя?

– Эта овца чуть меня не сожрала. Так что стоит проявить уважение. Пусть живет. Но на привязи. Ибо кровушки явно откушала. Полтины хватит?

– За нее али за светелку?

– За все вместе. И за белье, изрядно попачканное.

– Коли опять «заблудишься», могу пока не перестилать.

– Нет уж, спасибо. Больно колючее получилось. Если и вернусь, то только ради бани и чистой постели.

– Будет тебе чистая постель, чародей. Ты токмо обещание свое сполни...

– Ты тоже... Лысую бедолагу не обижай.

– Не боись, не трону. Такое чудище за деньги показывать – милое дело.

Спустя десять минут Олег выехал за ворота, знакомым путем помчался по тракту, встал на стоянку в привычном месте. Отдохнув до утра, с рассветом отправился в ведьмино гнездо. Теперь, зная, куда идти, Середин выбирал более удобный путь: где сосны пореже, склоны поположе, а через ручьи и овраги не нужно пробираться вовсе. Это оказалось совсем не сложно: лес тут и там пронизывался узкими звериными тропами. Просто раньше он не догадывался, в каком направлении поворачивать.

Час пути – и тропа, по которой он шел, внезапно уперлась в каменистый обрыв, резко повернула, уводя путника почти в противоположную сторону. Крестик потеплел, и Середин без всяких «лодочек» понял, куда нужно идти. Шагнуть в пропасть было страшно – но стоило ноге ощутить в воздухе твердую опору, как морок рассеялся, и Олег снова оказался на тропе, уходящей между деревьями вниз. Туда, где среди кустов журчал невидимый отсюда ручей.

Ведун вздохнул, закрыл глаза, сосредотачиваясь и вознося молитву небесам и всему сонму богов:

– Не проснулся я утром ранним, не поднялся часом весенним, не поклонился солнцу ясному, не напился водой текучей, не ступил на землю сырую. А пошел я на дальнюю сторону, во глубокую ямину, за высокую гору. Не полом, а потолком, не дверью, а закладным бревном, не по тропе хоженой, а кривыми буераками. Не смотри на меня, солнце ясное, в кривых буераках не журчи предо мной, вода текучая, не мнись подо мной, земля сырая, не дуй на меня, ветер. Не вставал, не поднимался, не кланялся. Так и вам на меня не смотреть, покуда с честью снова не поклонюсь...

Обычно нашептывания на отвод глаз делаются с использованием зелий, трав, настоек или дыма – но запах, запах... Он не мог допустить никакого постороннего аромата. Глаза что зверю, что человеку отвести можно. Но заклинаний на отведение нюха никто пока придумать не догадался.

– Будем надеяться, что сработает... – Олег облизнул враз пересохшие губы и двинулся вперед.

Уже через несколько минут навстречу показалось с десяток волков. Они трусили по тропинке гуськом, носом почти касаясь кончика хвоста впереди идущего, и смотрели буквально под ноги. Между лопатками пробежал холодок, Середин, стараясь ступать бесшумно, освободил проход и положил ладонь на рукоять сабли. Но хищники пробежали в двух шагах и даже не повернули головы в его сторону.

– Действует, – шепнул с облегчением ведун и уже увереннее зашагал вперед.

Дорога провела его к ручью, весь берег которого был истоптан тысячами лап, и растворилась. Пространство впереди было исхожено так, что ни одной травинки или прутика вырасти здесь не могло. Уцелели только вековые сосны, поднявшиеся из земли задолго до появления здесь волчьей столицы.

Норы, норы, норы – десятки и десятки черных дыр в слежавшейся глине холмов начинались чуть не от самой воды и скрывались из глаз за пределами склона. Возле многих логовищ сидели или лежали серые хищники, но движения особого не было. Да и куда волкам ходить? На работу им не нужно, на торг тоже. А коли на охоту – так это наружу, за стену морока убегать надо.

Отдельные хищники, впрочем, спускались к ручью похлебать воду, уходили обратно. Но на пришельца внимания не обращали. Вернее – не видели, не чуяли. Лишь один раз, пробегая сбоку, волк замедлил шаг и повел носом. Но и он не ощутил ничего подозрительного и не остановился.

Вдоль ручья ведун подкрался к сооружению в центре ложбины, приподнял полу висевшего на уровне лица тулупа – понял, что со света в темноте все равно ничего не разглядит, и тут же опустил обратно. Услышав шевеление внутри, он понял: если ведьма здесь сейчас выглянет, то наговор будет разрушен. Пигалица была слишком хорошей чародейкой, чтобы не разгадать столь простого заговора. Он торопливо сунул руку в мешок с зельем, выгреб большую горсть и, подбросив в небо, со всей силы дунул вслед.

– Тебя призываю, бог Дрема! Твоим цветком заклинаю, покажи свою силу! Покажи! Покажи! – шепотом воззвал он.

То ли бог Дрема был самым отзывчивым во всем пантеоне, то ли главная сила таилась все же в самой сон-траве и заклинаниях готовившего зелье ведуна – но почти сразу все волки, которых он только видел, опустились на землю, положили головы на лапы и закрыли глаза.