Наталья Колесова - Карты судьбы Страница 53

Он поднял руку. Сжал-разжал сильные пальцы. На широком запястье пульсировала жилка.

– Я должен был умереть вместе с ними. Но не умер. Ты тоже веришь в эти россказни?

Старый Сунган – громадное кладбище древних сказок и тайн. Усыпальница Истинных Королей с непресекающимся родом Хранительниц; дороги, упирающиеся в скалы; мосты, ведущие в небо; развалины замков, в которых живут лишь ветры да призраки. И сами сунганцы – светловолосые северяне, бойцы меча и руки, из которых, по слухам, была и моя бабка… Даже скалы здесь, кажется, беременны легендами. А уж сколько их родилось, когда на перевале полегли непобедимые прежде Картежники…

Я говорила. Ингри слушал. Слушал – и молчал. Молчал и думал – и эти его мысли мне совсем не нравились.

Очень не нравились.

– Ну, я так и знала!

Ингри наградил меня мрачным взглядом.

– Входи, садись и молчи.

Я послушно уселась в угол комнаты и стала смотреть на Ингри.

Ингри заговаривал меч. Не тот, похожий на большой нож, что он обычно носил на поясе, – настоящий, боевой. Он держал меч на ладонях над стоящими в ряд свечами – семь хороших свечей, которые я берегла для неведомо как попавших в Сунган знатных лордов (руки бы оторвать этой Кэти, паршивке), и, закрыв глаза, обведенные темными кругами, говорил что-то на чужом языке чужим, не похожим на его обычный глуховатый, голосом. Глубоким, страстным, гортанным… Голосом, от которого у меня дрожь шла по спине.

Он говорил, и пламя свечей вздрагивало в зеркале меча – то ли в такт его словам, то ли в такт его сердцу. Огонь, танцующий на лезвии, казалось, раскалял сталь, рисовал на ней свой собственный узор, пламенные руны; скользил по мокрому от пота смуглому телу Ингри, подчеркивая твердость мышц и белизну шрамов… Голос Ингри низился и низился – до рокота далекого грома, до шороха дождя, до шелеста песка…

Ингри смолк.

Я тоже молчала, глядя, как медленно, осторожно, будто стеклянный, он опускает клинок на стол. Руки его затряслись, словно только сейчас ощутив тяжесть меча. Ингри сгибал и разгибал локти, крутил запястьями, сжимал-разжимал пальцы… И внимательно смотрел на меня.

– Как ты догадалась?

Как? Он о чем-то долго говорил с Хоггардом, и тот наверняка вывалил на его глупую голову все слухи о могиле Картежников. Он не ел весь день – как солдат перед решающим боем. Он то и дело касался (видно, сам того не замечая) своей колоды, словно испрашивая совета… Этот чертов дурень решил встретиться с какой-то ночной тварью и выяснить, правда ли все то, что болтают о его погибших друзьях.

– Ты был не в себе, – только и сказала я. Ингри медленно качнул головой. Уголки его плотно сжатых губ дрогнули в усмешке.

– Мне бы в отряд такого разведчика!

– Оружие ты заговорил, а как насчет себя? Он провел рукой по мокрой груди.

– Серебро?

– Возьми вот еще…

Я сунула ему в руку маленький полотняный мешочек. Он взвесил его на ладони.

– Что это?

– Охранные травы.

Ингри поднес травы к лицу, глубоко вздохнул.

– Пахнет тобой…

– Это женский оберег. Может, и тебе сгодится. Солдат медленно, словно неуверенно, улыбнулся.

– Спасибо, хозяйка.

– Провались ты… – проворчала я. Оглянулась на пороге – Ингри смотрел мне вслед.

– Где тебя искать… если что?

– На старой мельнице.

Я прикусила губу. Значит, снежная кошка…

Я вновь прислушалась – в который уже раз за ночь. Кажется? Ветер – или человек – скребся в дверь. Неслышно подойдя, я положила руку на засов.

– Ингри? – спросила с сомнением. И снова шорох – еле слышный, на грани тишины и звука… Я сжала зубы и, отодвинув засов, толкнула дверь. Ингри ввалился внутрь вместе с холодом и снегом и, едва коснувшись плечом косяка, пополз вниз.

– Дверь… – просипел он. – Дверь…

Я вышла из столбняка и, захлопнув дверь, задвинула засов. Ингри сидел на полу, закинув голову, смотрел на меня. Цел? Не одежда – лохмотья, снег, лед… красный лед…

– Ну-ка, парень, – я опустилась на одно колено, взваливая его на плечо – Ингри зашипел, – с трудом поднялась, качнувшись, и потащила к себе в комнату. Свалила на кровать, выпрямилась, отдуваясь: тяжел, дьявол… Начала снимать располосованную куртку. Ингри снова зашипел, но продолжал молчать, глядя на меня напряженными ввалившимися глазами.

– Вижу, свиделся-таки со своей красоткой! – сказала я, разглядывая его. На груди – ни царапины, в бедро левой ноги как вилы воткнули… Взяв приготовленные тряпки, я склонилась над ним, прикидывая, как бы ловчее перехватить раны. Мне все не верилось, что он так легко отделался. Ин-гри беспокойно задвигался, поднял руку, потянулся ко мне – упрямо, оскалившись от напряжения… Я склонилась ниже, ожидая, что такого важного он скажет. Пальцы Ингри коснулись моей распустившейся косы.

– Золото… – отчетливо сказал он. – Белое золото.

И разом провалился в забытье. Не от ран, думаю – от изнеможения. И к лучшему. Я могла перевязывать его безо всякого милосердия. Смазала целебной мазью царапины на лице и шее. Задумчиво скользнула пальцами по розе на левом плече. Надо же, впервые за два года в моей постели мужчина. Сильный, красивый, молодой…

Ингри сидел на кровати. Он уже натянул штаны и держал в здоровой руке рубашку, принесенную из его комнаты. Похоже, все на нем заживало как на собаке. Я поставила на стол кувшин с травяным пивом. Ингри молча дотянулся до него, сделал глоток, сморщился, еще хлебнул. Я прислонилась спиной к двери, наблюдая, как он одевается. Ингри наклонился за сапогами, натянул один, скособочившись – другой.

Я, наконец, не выдержала:

– Ничего не хочешь мне сказать?

Ингри отхлебнул еще пива, заглянул в кувшин, поболтал его.

– Нет.

– Мне что, опять самой догадываться, да? Вижу, кошка все-таки объявилась. А что было потом?

Ингри сделал большой задумчивый глоток, и у меня лопнуло терпение.

– Слушай, парень, я из-за тебя всю ночь глаз не сомкнула! Ты испачкал кровью всю мою постель! Можешь ты, в конце концов, открыть рот и сказать хоть что-нибудь?

– Это была кошка, – сообщил Ингри.

– Вижу, – мрачно сказала я.

– Снежная кошка, – уточнил Ингри. Едва я собралась разбить кувшин об его упрямую голову, как парень продолжил. – Ее потому и называют снежной, что она бела, как снег, и не отбрасывает тени. Сначала я увидел ее глаза… а в следующий миг она уже прыгнула. Умирала – будто таяла… и я увидел, как сквозь тело кошки проступает человеческое тело… Я узнал его. «Ингри, – сказал он, – Ингри…»

Ингри смолк – и я поняла, что продолжения не будет.

– Значит, все правда… – сказала я негромко, но Ин-гри услышал. Качнул головой. Вставая, уцепился за спинку кровати.