Вольфганг Хольбайн - Месть нибелунгов Страница 53

Как хорошо, что им удалось разговорить трактирщика. За этот вечер Сигурд узнал многое, что происходило когда-то при дворе. Люди действительно уважали его отца намного больше, чем самого короля Гунтера. Благодаря победе над драконом Зигфрид стал народным героем и легендой, и в день его смерти в столице Бургундии до сих пор варили особо крепкое пиво, которое называли «пиво Зигфрида».

— Ну, судя по всему, вам и при римлянах неплохо живется, — осторожно заметил Нацрей, чувствуя нарастающее раздражение трактирщика.

— Римскому отродью не завоевать бургундского сердца! — пылко произнес хозяин таверны. — Наследником трона должен был стать принц Гернот, но он сбежал в Исландию. Впрочем, что тут удивительного? Он всегда был мягкотелым трусом, который боялся взять в руки меч.

Это обвинение взбесило Сигурда, и он спьяну даже хотел избить трактирщика, но Нацрей его удержал.

— Если я не ошибаюсь, то после отъезда Гернота на север бургунды не вели войн. Гернот, я думаю, проявил дальновидность, которой не обладали его предки, — сказал араб.

— Да ну! — отмахнулся трактирщик. — Смерть гналась за ним и настигла его не в Бургундии, а в Исландии. Мне жаль только Эльзу. Дочь благородного Хагена заслужила лучшую судьбу, и ее тело должно было бы покоиться в Бургундии.

— Как вы можете называть Хагена благородным? — возмутился Сигурд. — На пути к смерти его сопровождали предательство и подлое убийство. Ведь на совести королевского советника смерть вашего героя Зигфрида!

Трактирщик удивился столь резкой реакции юноши, но не дал сбить себя с толку.

— Хаген, поверьте мне, был человеком чести. Он делал все во имя процветания Бургундии и королевской династии. Человек, который может сказать о себе то же самое, должен собой гордиться!

У Сигурда стучало в висках. Он пытался понять столь чудовищные для него слова. Перед ним сидел честный человек и хвалил гнусного убийцу его отца! Как такое возможно? Неужели воспоминания позолотили историю жизни одноглазого коршуна при бургундском дворе? Или же его жестокий поступок казался не таким уж и подлым, если посмотреть на него с другой стороны? Может, мотивом убийства была не подлость, а политический расчет?

Сигурд заметил, что мужчины за соседними столиками одобрительно кивали, слушая хозяина таверны. Очевидно, его мнение было достаточно распространенным в Бургундии.

Трактирщик встал, чтобы вернуться к своим обязанностям, а Сигурд с изумлением повернулся к своему другу.

— Они превозносят Хагена, зная, что он убил их народного героя Зигфрида! А храброго короля Исландии, который положил конец кровопролитию, презирают, — с горечью прошептал он. — Почему?

Нацрей пожал плечами.

— У каждой страны свои легенды. То, что одни считают подлым предательством, другие будут воспринимать как благородство. Я уверен, что сейчас в Ксантене честные и хорошие люди хвалят Вульфгара за покорение Исландии.

Плюнув на пол, Сигурд отодвинул от себя кружку.

— Эта страна не стоит того, чтобы ее спасали.

— Не суди слишком строго, Зигфрид, — одернул его Нацрей. — Это их воспоминания, и поэтому ваши взгляды на некоторые вещи могут не совпадать.

Когда посетители таверны услышали, что араб называет своего друга именем их народного героя, они с восторгом стали пить за здоровье принца, так что юноше, который вознамерился выразить свое презрение бургундам за восхваление Хагена, стало совсем неловко.

— Я не хочу тут оставаться. Завтра я отправлюсь за золотом.

Нацрей мог лишь подозревать, почему судьба этого мелкого королевства так беспокоила молодого человека, которого он знал под именем Зигфрид. Сигурд же пытался усмирить свою ярость и простить людям их глупость. Пускай произносят имя Хагена, не плюясь и не злословя… Но, с другой стороны, его больно ранило презрение к Герноту, которого он считал своим отцом.

Эолинд рассказал Сигурду, что его кровный отец добился уважения народа Бургундии и любви принцессы. Он освободил жителей Вормса и близлежащих поселений от ига дракона и щедро одарил страну золотом. Исландия и Ксантен были наследным правом Сигурда — точно так же, как и Бургундия, ведь его родная мать была из династии бургундских королей.

Но этим вечером в таверне, когда порывы резкого ветра заносили снегом переулки Вормса, Сигурд поклялся себе, что он откажется от утраченного королевства. Бургундия, о которой мечтал Зигфрид, привела его к смерти, поэтому она не заслуживала его, как не заслуживала и свободы. Сигурд с безразличием относился к судьбе Бургундии, королевства его матери. Его целью был Ксантен, королевство отца.

А главным было освобождение Исландии.

И смерть Вульфгара.

Крысы умирали тихо, без судорог. Они просто ложились на землю, какое-то время дышали, а затем умирали. Но Вульфгар не был крысой и, судя по всему, не собирался умирать так, как это делали они.

Король кричал, выл и метался.

Уже через три часа яд начал оказывать свое воздействие. А еще через три часа Вульфгар понял, что его боль нельзя объяснить обжорством. Ксандрия, покинув трапезную, оставалась неподалеку и прислушивалась к тому, что там происходит. Слуге, который нашел ее, чтобы сообщить о недомогании короля, не пришлось долго объяснять.

Когда принцесса вошла в зал, она увидела достаточно странную картину. Люди, которые только что веселились, теперь, вмиг протрезвев, стояли широким кругом, в центре которого метался от боли король. Ближайшие советники Вульфгара пытались его удержать, но он буйствовал. Король хватался руками за вздувшийся живот, разрывая рубашку и своими грязными ногтями оставляя на коже глубокие царапины.

Никто не произнес ни слова. Все наблюдали за происходящим, словно перед ними околевала лошадь. Ни у кого на лице не было видно озабоченности или сочувствия. Людьми овладело смешанное чувство изумления и пристыженного любопытства.

Рядом с Ксандрией возникла Хеда.

— Нам не нужно здесь находиться, моя госпожа.

Принцесса едва заметно покачала головой и прошептала:

— А где же нам находиться?

Она представляла себе смерть отца совсем по-другому. Что случилось? Неужели она переоценила действие яда? Или у Вульфгара оказалось больше сил, чем предполагалось? Может, крысы не подходили для эксперимента? Может, приправы в мясе частично нейтрализовали отраву?

Вульфгар снова закричал, и Ксандрия зябко поежилась — еще никогда в жизни ей не доводилось слышать подобного крика. Король отогнал своих приспешников, как надоедливых мух, стал на четвереньки и подполз к столу. Когда он начал бить кулаками по столешнице, чтобы приглушить боль, у Ксандрии перед глазами все поплыло. Боясь упасть в обморок, она усилием воли взяла себя в руки. Конечно, придворные отнеслись бы к ее состоянию с уважением. Как можно осуждать дочь за то, что она теряет сознание при виде страданий отца? Но принцессе было плохо не из страха за жизнь Вульфгара, но из страха за собственную участь. Он не мог, нет, он не должен был выжить! Если бы эти судороги начались у него в личных покоях, то она бы сунула ему платок в рот, чтобы он задохнулся…