Дженни Вурц - Корабли Мериора Страница 53

До дня летнего солнцестояния оставалась ровно неделя. И — свобода. Наконец-то можно будет покинуть опостылевший Джелот и возобновить прерванное путешествие в Шанд.

— Ты никак принес колбасу? — спросил Дакар, возвращая старика к мирским заботам. — Самое время перекусить. Может, вы с Медлиром и насыщаетесь струнными переливами, но я еще не научился питаться звуками.

Халирон молча направился к столу. Так же молча он переложил на другое место несколько латунных свистков-камертонов, мотки серебряной проволоки и маленькие зажимы, используемые для растяжки струн лиранты. Вслед за ними настал черед свитков и ветхих листов весьма редкой теперь рисовой бумаги. На свитках и листах, купленных Медлиром у какого-то старьевщика, были записаны разные варианты старинных баллад. Наконец, отодвинув шило и чернильницу, Халирон положил на стол сверток с едой. Стол сколотил из обрезков досок Медлир. Прежний стол без конца опрокидывался, и однажды, устав собирать черепки посуды, ученик отложил лиранту, разломал этого уродца на дрова и взялся за молоток. Крышка нового стола больше напоминала кусок корабельной палубы, но зато с нее ничего не падало. Она выдержала даже Дакара, первым навалившегеся на еду.

Халирон уселся на свою любимую низенькую скамеечку и, глядя куда-то в сторону, сказал:

— Сейчас я убедился, что ты больше не нуждаешься в моих наставлениях.

Медлир доиграл последний аккорд и приглушил струны лиранты.

— А мне они пока еще нужны. И потом… осталась одна баллада, которой ты меня не научил.

— Ты догадался? — Халирон привычным движением разминал суставы пальцев. — Жаль, конечно, что джелотский мэр не заставит тебя исполнить ее вместо меня.

Старик поежился. Близилось лето, но с залива по-прежнему дули холодные ветры, принося в город соленую влагу. Здешний климат был губителен для Халирона, хотя магистр стоически переносил ломоту в суставах и жаловался очень редко.

— Что нового в казармах? — спросил он, зная, что Медлир часто ходит туда упражняться в стрельбе из лука.

Медлир бережно заворачивал драгоценную лиранту в мягкую ткань.

— Солдатам опять не выдали жалованье. Похоже, назревает крупный скандал.

— «Он честным быть бы очень рад, но по натуре казнокрад», — пропел Халирон строчку из баллады. — Никак городской казначей снова растратил денежки вояк?

— Если бы только их.- Медлир поставил лиранту в угол и с усмешкой продолжал: — Говорят, он продал парные рубиновые браслеты свояченицы, чтобы заплатить местной ведунье и с ее помощью скрыть кое-какие свои делишки. В частности, перемещение изрядной части податей, собранных на городские нужды, в сундуки увеселительного заведения «Пчелки и мотыльки».

— Которое, помимо всего прочего, торгует молоденькими мальчиками? Оно никогда не бедствовало.

Халирон вовремя повернулся, иначе последний ломоть хлеба тоже отправился бы к Дакару в брюхо.

— Мне на улице встретился один из слуг мэра. Рассказал про его супругу. Эта мегера собралась всех ошеломить и за несколько дней до празднества объявит, что устраивает маскарад. Всем, у кого не окажется масок, доступ будет закрыт.

Медлир слегка толкнул в бок жующего Дакара.

— Слыхал? Почему бы тебе не шепнуть об этом на ухо своей милашке? То-то будет смеху, когда городские шлюхи успеют заказать себе маски раньше знатных горожанок и тем придется дожидаться своей очереди!

— Тогда Хаврита явно обзаведется вторым синяком, — возвестил Безумный Пророк, дорвавшийся до колбасы.

Медлир присоединился к трапезе, вынужденный довольствоваться тем, что Халирон прикрыл локтем и сумел спасти от Дакара. То ли ученик менестреля и в самом деле питался звуками, то ли не слишком хотел есть, но он даже не обиделся на их прожорливого спутника, а стал перекидываться с Халироном добродушными шутками. Вслушиваясь в речь Медлира, Дакар подметил странную особенность: она всегда была одинаково правильной, без малейшего оттенка какого-либо местного говора. Разумеется, каждый талантливый менестрель умел менять интонацию голоса и даже произношение, тем не менее у любого порой прорывались словечки или интонации тех мест, откуда он родом. Чаще всего это случалось, когда человек находился в знакомой компании и увлекался разговором. Дакар знал, как говорят в разных уголках Этеры, и надеялся, что рано или поздно скрытный Медлир, сам того не желая, вьщаст место своего происхождения. Однако даже сейчас речь Медлира сохраняла все ту же правильность, и это почему-то настораживало Дакара. Тревожило его и другое. Вот уже год, как Асандир отправил его на поиски Повелителя Теней. Неужели в Альтейнской башне не знают, что он до сих пор не выполнил повеления? Неужели нашествие ийятов на Джелот прошло незамеченным для магов Содружества? Не в правилах Асандира забывать о своих повелениях. Тогда почему все эти месяцы он молчит?

Будь Дакар сейчас пьян, у него не возникло бы даже мысли связать одно событие с другим. Но в его трезвую голову такая мысль забрела, отчего Безумного Пророка даже прошиб холодный пот. Противнее всего, если Аритон Фаленский скрывается где-нибудь в Шанде, и Асандир, зная это, просто ждет когда Дакар туда доберется.

До объявленного маскарада оставалось всего пять дней. Приготовления в резиденции мэра и в городе становились все более лихорадочными. Неожиданно у хозяйки будущего празднества возникла фантазия дополнительно украсить зал позолоченными колоннами. Бормоча сквозь зубы ругательства, штукатуры и их подмастерья месили в лоханях гипс, торопясь исполнить прихоть госпожи. А на стремянках уже сидели позолотчики, дожидаясь своей очереди. Кондитеры, зная, что их товар разойдется подчистую, работали без отдыха, заполняя складские помещения пряниками и леденцами. У южных городских ворот скапливались вереницы повозок. Те из них, что везли цветы и душистые травы, по особому распоряжению правителя пропускались в первую очередь. Посыльные сбились с ног, разнося приглашения. Правда, они не жаловались, ибо по пути им удавалось сорвать несколько поцелуев у смазливых служанок, отправленных хозяйками за очередной порцией галантереи или украшений. Тяжелее всего приходилось портным и швеям. Они работали, не разгибая спины, днем и ночью. Стремясь перещеголять друг друга, богатые заказчицы без конца что-то меняли в фасоне почти готовых нарядов и еще требовали поторапливаться.

Старшая дочь мэра, взбудораженная ожиданием, гасила свои волнения сластями, отчего раздалась в талии, и бальное платье, сшитое для маскарада, делало ее похожей на бочку. Хаврита, обладавшая чутьем хищницы, мгновенно узнала про эту беду, бросилась к мэру в дом и пообещала зареванной девице, что сошьет ей еще более восхитительный наряд.