Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым Страница 53

Через несколько десятков шагов коридор преграждала толстая цельнометаллическая дверь. По моим расчетам, мы сделали круг и стояли теперь примерно там же, где вошли, только уровнем ниже. Эта дверь была распахнута настежь, за ней коридор продолжался. Сразу за дверью закончил свой путь еще один взломщик — этот спекся до костей. Второй виток был оборудован магическими ловушками.

Штырь оторвал череп у трупа и катнул его по полу. Ничего не произошло — искатели приключений прошли и здесь, и определенно у них были опытные колдуны, так как все ловушки были разряжены. Я опасался, что от газовых и ядовитых ловушек осталась смертоносная пыль, но то ли их здесь совсем не было, то ли они были обезврежены чисто. Ведь взорвись тогда хотя бы одна — все взломщики разом нашли бы тут свой конец.

И все же коридор взял очередную жертву — у мага дрогнула рука, и от сапера-неудачника остались лишь оплавившиеся золотые зубы да пара обгоревших сапог. Опять же мне есть на что взглянуть. Судя по уцелевшим подошвам, сапоги сработаны в данийской земле: на подковках стояло клеймо мастера — буква «Р» в обрамлении виноградной лозы, являвшейся гербом города Данидана. К чему бы мне это? Привычка, знаете ли, — примечаю всякие бесполезные мелочи, а потом от них голова пухнет…

Второй виток заканчивался точно такой же литой дверью, что и уровнем выше, но ее взломщики уже не смогли отпереть и попросту взорвали — с нашей стороны шагов на двадцать пол был покрыт густой пылью и усыпан каменными осколками. Однако дальше не вел ни один след, кроме загадочной тележки.

Третий виток разительно отличался от двух предыдущих — его стены были гладкими, ребристыми, а материал, из которого они были сделаны, напоминал кость и был настолько твердым, что лезвие ножа не оставляло на нем ни малейшей царапины. Ловушек здесь не было, зато появилось новшество — стрельчатые ниши по бокам коридора. Чаще там был тупик, иногда — небольшая замкнутая комнатка. Сначала мы их внимательно осматривали, потом просто заходили, чтобы убедиться, что там пусто.

— Мне кажется, будто мы находимся внутри огромного окаменевшего червя, а комнаты — это его желудки, — произнес Таниус, торопливо выходя из очередного закутка. — Когда я был внутри, у меня вдруг возникло такое чувство, что если я сейчас же не выйду, то останусь там навсегда… Райен Оглянись назад.

— Что?

— Та комната исчезла.

— Не может быть. Ты точно сейчас отсюда выходил?

— Наверное. Я не запомнил.

— Может быть, тебе это просто показалось? Вон их тут сколько, и все одинаковые. Но ты прав, нам лучше внутрь не заходить. Сдается мне, мы сейчас как раз находимся внутри того, что некогда упало в эти горы с неба.

— Звезда Горевестница? Источник безумия?

— Этого я не могу сказать. Но в одном я уверен точно — если мы еще походим тут часок, то точно обезумеем, — тихо произнес я, считая ниши и искренне удивляясь тому, что мне никак не удается досчитать хотя бы до пяти. — Пойдем-ка отсюда, пока у нас мозги набекрень не съехали. Штырь, пошли… Штырь, ты где? А где же он? Только что тут рядом стоял… Таниус, ты не знаешь, куда наш малой делся? И я не знаю. А почему я не знаю? — этого я не знаю тоже. Ой, кажется, я начинаю сходить с ума.

Но в это время в тишине ребристого коридора раздался окрик Штыря. Выяснилось, что малек всего лишь ушел немного вперед и обнаружил странную композицию — в одной из ниш сиротливо стояла, уткнувшись в стенку, инвалидная коляска. На сиденье в кучке бумажной трухи лежал хрустальный шар, у стены валялся черный плащ, а из стены торчал витой посох с крупным сероватым опалом в навершии.

Вот так тележка! Итак, в катакомбы Лусара прорвался неизвестный колдун-паралитик, а здесь он пролетел сквозь стену, оставив все свои причиндалы с этой стороны. Стена не простукивалась — сплошной костяной монолит. Тут меня сильно удивил Таниус — он вытащил из подсумка продолговатый, обтянутый кожей деревянный футляр, а из него — светящийся голубоватый стержень. Ах ты, лоб бронированный! Все это время таскал с собой магический кристалл, а мне не сказал! Вот и доверяй им после этого…

— Нет реакции, — произнес Таниус, поводив кристаллом над колдовскими вещами. — Все здесь давно мертво и бесполезно.

— Насчет полезности мы еще поглядим, в хозяйстве все сгодится! — возразил Штырь, выколупывая опал из посоха.

— Так он тебе и дался! — усмехнулся Таниус, Действительно, камень неожиданно выпал на пол и разлетелся в пыль. Колдовской плащ рассыпался прахом, как только его подняли, а к шару Штырь даже не притронулся, пробурчав что-то нехорошее насчет исчезнувшего хозяина вещей.

— А ты коляску, коляску прихвати! — продолжал издеваться Таниус. — Она-то как раз тебе сгодится… годков через сорок. Пойдем отсюда, пока у нас окончательно башни не посрывало.

Уязвленный Штырь молча потрусил вверх по коридору, Таниус побрел вслед за ним, а я на минутку зашел в ближайшую комнатку — облегчиться. Ну что, что зафыркали! Согласен, грубо и банально, но такова проза жизни!

Спустив штаны, я устроился в уголке. Странное место этот коридор, что и говорить. Воздух здесь сухой и свежий, нет никаких запахов (ну, за некоторым исключением), ни единый звук не беспокоит эти стены. Наверху проносятся ураганы, гремят грозы, а здесь всегда тихо и спокойно. И удивительно чисто — ни пылинки вокруг, ни соринки. И ты, обнаглевший иноземец, сподобился тут нагадить.

Что это? Совесть проснулась? Что-то уж слишком громко она стала в последнее время о себе заявлять, пора урезонить гордячку.

— Привет, сыскной заседалец. Как поживаешь?

— А! Что это?! Кто это?!

— Ты уже сам догадался — это я, твоя неприкаянная совесть. И не стыдно тебе передо мной с голым задом сидеть?

— Похоже, я все-таки спятил, с собственной совестью разговариваю. То есть с самим собой, поскольку больше здесь нет ни одной живой души.

— Ну, это как сказать. Хотя знаешь, может быть, ты и прав. А может — и нет. Попробуй убедиться своими глазами.

— Фу ты, морок какой-то! Со своей собственной совестью разговариваю, как с другим человеком. Ой, да ведь это же я… Стою сам перед собою! Одно из двух: или я сплю, или окончательно потерял рассудок. Лучше бы первое…

— Уж лучше бы второе — глядишь, осознал бы всю ценность потери. Ведь ты живешь без основы и без основания как на болоте, и все твои заботы сводятся лишь к тому, чтобы тебе жилось сытно, уютно и спокойно. Но поверь мне, это не жизнь, а существование. Причем временное, и времени тебе отпущено не так уж и много. Увы, люди смертны, и в этом плане ты ничем не отличаешься от остальных.

— Ты хочешь сказать, что я скоро умру? Может, я уже умер?