Павел Корнев - Ледяная Цитадель Страница 54

— Куда вы впилили-то? Может, отдохнуть остановимся? — не выдержал наконец Шумов. — Сейчас концы отдам…

— Курить меньше надо!

— Поздно уже курить меньше, — огрызнулся Алекс- Вон полянка подходящая, дайте дух перевести.

— Не нравится мне елочка с черными иголочками, — указал я на росшее на опушке невысокое дерево. — Какая-то она беспокойная, не находите? Дальше идем.

— Делов-то, — усмехнулся Напалм и махнул рукой. Охватившее странную елку пламя метнулось к верхушкам

сосен, покрытые черными иглами лапы задергались, будто пытаясь убежать от огня. Минута, две — и от дерева остался лишь обгоревший ствол да усыпавший снег невесомый серый пепел.

— Готово!

— Так идти никуда не хотелось? — покачал я головой. — Ладно, привал.

— Слушай, Напалм! — Оживившийся Шумов вытащил из рюкзака алюминиевую кружку и набрал в нее снега. — Подогреешь?

— Легко.

Пиромант обхватил посудину двумя руками — и вскоре в ней забулькал кипяток.

— Зашибись! — Алекс опустил в воду чайный пакетик и предложил: — Будете?

— Ты не выбрасывай, на второй раз заварим, — предупредил его Напалм.

— И на третий. — Я стряхнул снег с вывороченной с корнем сосны и уселся на нее сверху. Насколько смог дотянуться, прошерстил ясновидением подлесок, ничего подозрительного не нашел и немного расслабился.

Вот сейчас чуток передохнем и дальше двинем. Долго сидеть нельзя — замерзнем. И так пальцы уже почти не шевелятся. Пироманту хорошо, а мне только и остается, что о ванне, полной горячей воды, мечтать.

Мечты, мечты…

— Евгений! — Шумов допил чай, передал кружку Напалму и уселся на ствол рядом со мной. — Думаешь, получится пятьсот тысяч за пирамиду выручить?

— А чего не получится? — усмехнулся я. — Заплатят, никуда не денутся.

— Оксана-то против.

— Не ей решать. Надо будет с людьми, принимающими решения, потолковать. Тогда ясность и появится. Заинтересуем их — все как по маслу пройдет. Провалим переговоры — придется денежки с боем выбивать.

— Не стоит особо на пятьсот тысяч рассчитывать. — Пиромант протянул мне кружку. — Гимназисты на сторону пирамиду продать не дадут. А значит, и платить больше оговоренного не станут.

— А почему на сторону не продать? — заинтересовался Алекс- Евгений, ты же говорил…

— Эта угроза лишь инструмент повышения цены. — Я отпил мутного чая и, грея ладони о горячую кружку, тяжело вздохнул: — А так даже не стоит и пытаться. Мы ж вроде не самоубийцы.

— Гимназисты такого не простят, — кивнул Напалм, и мне почему-то показалось, что возможная потеря вовсе не маленькой суммы его не особо и волнует. Странно, на типа не от мира сего он непохож.

Реалист? Иллюзиями себя тешить не хочет? Ничего, мы еще повоюем.

— Да хотя бы и двадцать пять тысяч! — махнул рукой Алекс- Я дом на «Поляне» куплю. И на жизнь останется. У меня ж дочка, хоть в нормальных условиях поживем. А то сейчас…

— С этим тоже не все так просто, — поморщился Напалм.

— Чего еще? — удивился Шумов.

— Продадим пирамиду гимназистам, Воевода нервничать начнет. А это чревато.

— Ему-то чего нервничать? — возмутился Алекс- У Гимназии с Дружиной все схвачено!

— Так-то оно так, но не совсем так, — хмыкнул пиромант. — И отношения у них уже не те, и кучу неприятностей Дружина через это дело огрести может.

— Считаешь, Воеводе невыгодно усиление Гимназии? — задумался я. — А что за проблемы?

— Как обычно — Лига, Братство, Город.

— Значит, надо закрыть сделку раньше, чем о ней узнает Дружина и все остальные, — пожал я плечами, прекрасно понимая, что определенный резон в словах пироманта, несомненно, есть. Ох уж мне эта большая политика…

— Ладно, хватит время терять, — позвал нас Напалм и начал выбираться на дорогу. — Шевелитесь!

— Ты на «энерджайзерах», что ли? — Шумов сплюнул под ноги и со стоном поднялся со ствола. — А знаете, что я первым делом сделаю в Соколовском? Напьюсь! Вы как, составите компанию?

— Не, — отказался Напалм. — Я пас.

— Евгений?

— Тоже мимо.

— Чего вы такие скучные? — Шумов нагнал нас и зашагал рядом. — Грех не выпить-то!

— Нельзя нам, — объяснил пиромант. — Мы ж мутанты. Алкоголь на нас пагубно влияет.

— Да ну?!

— Слушай его больше, — усмехнулся я. — Выдумывает.

— То есть, — прищурился Напалм, — алкоголь на тебя положительно влияет?

— Сугубо отрицательно.

— Вот!

— А если по чуть-чуть? — предложил Шумов. — По соточке?

— Понимаешь, Алекс, — вздохнул я, — если мы наклюкаемся и потеряем над собой контроль, мало никому не покажется. Напалм вон и кабак запросто спалить может.

— И не только кабак, — подтвердил пиромант и вдруг остановился у торчащей из снега скалы, покрытой серым мхом. — А вот это дело!

— Это чего еще? — удивился Алекс.

— Страхогон. — Пиромант оторвал немного мха, размял его пальцами и спросил: — Есть бумажка?

— Держи.

Шумов достал из рюкзака тетрадь, оторвал половину листа и протянул Напалму. Тот сноровисто свернул самокрутку, запалил и затянулся едким дымом. Немного постоял, покачнулся, начал заваливаться на спину, но тут же пришел в себя и ухватился за дерево.

Расплывшийся в блаженной улыбке пиромант сунул косяк Алексу, тот вдохнул полную грудь дурмана и, не удержавшись на ногах, уселся прямо в снег. Вздрогнул, захихикал и протянул самокрутку мне.

— Не надо, — покачал я головой, с усмешкой наблюдая за идиотскими улыбками спутников. Мне еще дури не хватало для полного счастья. И как теперь их дальше вести? Ну Напалм, ну удружил!

Впрочем, отпустило парней в один миг. Вот еще только ничего не соображали и блаженно улыбались — и уже задумчиво затылки чешут. Что им привиделось, интересно?

Впрочем, по барабану. Мне — нельзя. Мало ли чего альтер эго за период беспамятства выкинуть успеет.

— А почему страхогон? — спросил Алекс.

— Он какие-то вещества выделяет, когда их концентрация в воздухе большая — у человека чувство страха притупляется, — объяснил Напалм.

— Вот оно как, — хмыкнул Шумов, и мы отправились дальше.

Отправились — и шли, шли, шли. Солнце успело подняться, недолго повисело в небе и начало клониться к горизонту, а мы все так и топали по лесной дороге, петлявшей меж холмов. И хоть устали как собаки, о привале никто и не заикался — нам бы до Соколовского к вечеру добраться. В чистом поле или даже лесу ночевать радости мало. Чревато это. И не только обморожениями.

— Долго еще? — наконец не выдержал Шумов.

— Да мы идем всего ничего, — фыркнул Напалм, — это кажется просто, что долго…

— Кажется?!

— Именно.

— Смотрите! — указал я на небольшую прогалину меж деревьев, сплошь заросшую цветками с крупными льдисто-синими бутонами.

— Нарвем? — шагнул к полянке Алекс.

— Обалдел? — дернул его назад пиромант. — Это «сердца вьюги»!

— И чего?

— Говорят, они взрываются, если к ним прикоснуться. А лепестки вроде человека насквозь пробивают.

— Брешешь, поди? — засомневался я.

— Не, мне паренек один из патрульных рассказывал, — покачал головой Напалм. — А он в этой ерунде хорошо разбирался.

— Ладно, цветоводы-любители, дальше двинули…

Вскоре дорога вывела нас из леса; я приставил ладонь козырьком и внимательно оглядел заснеженное поле. Вроде бы никого. Только почему-то воздух впереди мерцает будто мираж. И оценить расстояние до опушки леса на той стороне никак не получается.

То ли рукой подать, то ли топать и топать еще. Ничего не понимаю.

Я попытался потянуться через поле ясновидением и моментально провалился в прикрытую тоненькой корочкой льда прорубь. А миг спустя подводное течение закрутило и потянуло куда-то вдаль. Назад!

— Ты чего? — затормошил меня Напалм. — Евгений, чего случилось?

— Дальше какое-то время идем без ясновидения, — тихонько помотал я головой, всерьез опасаясь, что она в любой момент может лопнуть подобно оставленной на морозе бутылке с водой.

— А чего так?

— Не знаю, но впереди какая-то аномалия.

— Так это Граница вроде, — прищурился Шумов.

— Граница?

— Ну Граница между областями. Туманным и Фортом, Фортом и Севером… Не слышал, что ли?

— Слышал что-то такое. Ладно, давайте посмотрим на это чудо.

— Ты в порядке? — уточнил пиромант.

— Вполне, — ответил я, хотя вовсе не был в этом уверен.

Нет, чувствую себя нормально, но никак в своих ощущениях разобраться не могу. Так и кажется, словно не по обычному полю идем, а провалились неведомо куда. Или только готовимся провалиться?

Не знаю. Не уверен. Не могу понять. И чем ближе мы подбирались к Границе, тем отчетливей становились видны напоминающие северное сияние переливы, а пространство растягивалось и сжималось, будто резиновые декорации воплотившегося наяву кошмара. Воздух сгустился, и каждый шаг давался со все большим трудом. И хоть шли мы без остановок, постепенно начало складываться впечатление, что лес на той стороне поля не приблизился ни на шаг. Вроде каждую веточку, каждую иголочку разглядеть могу, но ведь на самом деле это только иллюзиями не более того. Уж я это нутром чую.