Евгений Щепетнов - Волшебник с изъяном Страница 54

Старые струны дребезжали, тело несчастного инструмента вибрировало, кричало, будто его пытали – Илару стало искренне жаль инструмент, кто‑то ведь делал далир, мечтая, чтобы он прославил своего хозяина по всей империи. Или просто радовался результатам своего труда, ласково покрывая крутые бока липким, пахучим лаком, дающим чистые звуки инструменту. И что стало?

Илар и Даран присели недалеко от сцены за свободный стол, решив немного понаблюдать, как и что тут происходит. Сразу бросилось в глаза – вокруг сцены свободное место. Люди будто инстинктивно уходили от сцены, не желая приближаться к плохой музыке.

Музыкант сосредоточенно, как маньяк продолжал рвать струны, а потом запел – неожиданно приятным, сильным голосом. Тогда Илар понял, почему его держат в заведении. Голос мужчины летел, был сильным, вибрирующим, и несколько посетителей, видимо незнакомых с певцом, удивленно подняли головы – как Илар с Дараном. Забылась и плохая игра на далире, люди прислушивались к словам баллады, зал стихал, а когда песня закончилась, стали хлопать в ладоши и кидать монетки – не так много, как обычно кидали Илару, но вполне прилично.

— Он поет лучше чем я! – тихо шепнул Илар – голосяра какой – слышал?

— Слышал. И что? Пошел он! Ты лучше всех, господин! Давай теперь ты! – нетерпеливо пробормотал Даран – как раз он ушел пить свое пиво, а мы тут и вклинимся. И посмотрим, кто кого перепоет!

Илар, слегка волнуясь, достал драгоценный далир, подмигнул Дарану, и начал тихо перебирать струны. Шум в зале сразу затих – как обрезало. Гробовое молчание – так можно его назвать.

Илар наигрывал все громче, громче, потом запел – ту самую балладу, которую некогда придумал в дороге. Народ слушал, отставив тарелки, боясь стукнуть вилкой или ножом. Из кухни высунулись повара, привлеченные чарующей музыкой, замер и местный музыкант, поднеся глиняную кружку к губам. Но Илар ничего этого не видел и не слышал. Он ушел в музыку, растворился в ней. Он видел все, о чем пел, он чувствовал за всех людей, о которых пел, и все эти чувства, эмоции передавались окружающим, так, что многие начали плакать, утирая слезы. 

Песня закончилась, но Илар не остановился – тут же, сходу, он начал наигрывать знакомую, навязшую в зубах «Желтоклювую птичку». Настроение толпы тут же сменилось на противоположное – они смеялись, притопывали, подскакивали на месте, затем пустились в пляс, подхватив развеселых девиц, размазывающих раскраску по мокрым от переживаний лицам (Илар давно заметил – шлюхи очень чувствительны и сентиментальны. Но… прижимисты. Не спешат расставаться с монетками. Но их и можно понять – при такой‑то работе… ).

Вокруг Илара все кружилось, все вертелось, мелькали люди, банты, юбки, мужские и женские зады, женщины визжали, мужчины залихватски свистели, а когда песня закончилась, долго не могли успокоиться, расходясь по местам и поглядывая на своим партнерш жадным взглядом. Илар заметил, что после танца несколько пар тут же поднялись наверх – работа пошла, вечер переставал быть скучным.

Денег насыпали вполне недурно, а вечер ведь только начался. Даран мгновенно собрал все монетки, не упустив ни одной и отогнав трактирного мальчишку, попытавшегося уцепить монетку за помощь – как он сам когда‑то. Заявил, что как‑нибудь без сопливых обойдется. Илар хихикнул про себя – и правда, под носом мальчугана торчала здоровенная зеленая сопля, часть которой уже была размазана по щеке. Илара даже слегка перекосило от отвращения – ничего не поделаешь, воспитание, дворянская кровь!

Подошел хозяин – он довольно кивнул, и предложил продолжать в том же духе, сказав, что пока Илара не было – не сдали ни одной комнатки для девок и клиентов, и что пусть налегает на любовные песенки – они лучше возбуждают аппетит клиентов во всех отношениях. Илар пообещал налегать, и хозяин удалился на свою половину, напоминая купеческий корабль перегруженный выше положенного, пузатый и перекошенный на морском ветру.

Неожиданно подсел давешний музыкант. Он молча, и довольно враждебно посмотрел в глаза Илару и прямо спросил:

— Пришел выжить нас из дела? Хозяин говорил, что ты придешь, и что мы увидим, что такое настоящий музыкант. Совесть у тебя есть?

Илара слегка задумался – он считал, что хотя такое понятие как «совесть» довольно эфемерно и зависит от многих обстоятельств, она, эта самая совесть, у Илара есть. И в данном случае его совесть никак не пострадала. О чем он не преминул сообщить своему конкуренту–коллеге. 

— Конечно, чего страдать твоей совести, когда ты забираешь наши деньги, оставляя нас без куска хлеба! Куда нам идти? Что делать? Я работаю здесь уже три года, меня все знают. А ты кто такой? Выскочка! Самозванец, ловко бренчащий на своем далире!

Музыкант помолчал, и от его виска к подбородку скатилась крупная капля пота. Разговор и ему давался нелегко, Илар даже слегка его пожалел. Ну, в самом деле – когда уже привык, когда все так хорошо – приходит некий щенок и разрушает жизнь. Кому это понравится?

Примерно то же самое через минуту изложил музыкант, присовокупив туманные угрозы, в которых рассказывалось, что наглые воры лишаются рук, что с ними иногда случаются большие неприятности, пережить которые бывает не так просто, что… в общем – нормальный перечень скрытых кар и наказаний, получить которые Илар был просто обязан – если не одумается и не уберет из трактира свою тощую задницу как можно дальше.

Илар слушал этот выплеск сознания, и думал о том, что буквально каждое место в этом мире уже занято. Букашки норовят спихнуть других букашек с насиженного солнечного места, птицы воруют друг у друга зерно, звери отбирают добычу. Чем тогда люди отличаются от зверей — тем, что умеют разговаривать? Или тем, что убивают оружием, а не зубами и когтями? Где заканчивается зверь и начинается человек? Илару было досадно и немного грустно. 

— Вот что, уважаемый – выдохнув, начал Илар, прервав причитания уязвленного конкурента – у тебя великолепный голос. Лучше, чем у меня. А играешь ты плохо. Совсем отвратительно. Ты где взял это раздолбанное корыто со струнами?

— Где–где… купил! – слегка растерялся мужчина – а чего тебе дался мой далир?

— У меня предложение. К тебе и к другим музыкантам. Сколько вас тут?

— Двое. Еще двое – поднял брови музыкант – один играет на дудке, другой на трубе. Только они пока задерживаются. Но скажут тебе то же самое, что и я! Уходи, и не мешай нам жить!

— Так вот – раздумчиво сказал Илар – предлагаю: будем выступать вместе. Я играю на далире, сочиняю баллады. Ты – их поешь. Дудочник и трубач подыгрывают. Они хоть умеют играть, или так, как пастухи?

— Хорошо играют – пожал плечами мужчина – трубач раньше был в королевском оркестре, только выгнали… история у него с одной фрейлиной вышла. Шашни, в общем. Выперли. А дудочник – ну что дудочник, задушевно играет, подпевает еще. И на каких условиях будем играть вместе? Мы все делим поровну! Мы уже группа!