Владислав Русанов - Серебряный медведь Страница 54

– Давайте! – уголками губ улыбнулся гость, от чего подкрученные кончики усов дрогнули, как у довольного кота.

– Вы прибыли издалека!

– Восхищен вашей наблюдательностью, любезный господин граф, – склонил голову барон Фальм. Медренский тщетно пытался уловить в его словах издевку или хотя бы насмешку. Великолепный лицедей, просто великолепный.

«Ладно, мы тоже не из лесной избушки в большую политику выбрались!»

– Мне все равно, откуда вы прибыли в мой замок, – продолжал ландграф. – Все равно! Из Фалессы или Итунии, Лотаны или Вельсгундии…

Барон взмахнул ладонями, словно пытаясь оттолкнуть беспочвенные обвинения.

– Но вы прибыли по делу. По делу?

– Не стану возражать, любезный господин граф. Ибо, возражая, я отрицал бы очевидное. Просто попить вина за тысячи миль не ездят. Тут уж нужна более веская причина. И поверьте, любезный господин граф, она у меня имеется. Хотя вино у вас весьма недурное… – Гость отхлебнул из кубка, взболтал его содержимое круговым движением, внимательно принюхался, допил все до последней капли.

– Еще вина, господин барон?

– В Фалессе существует поверье, что отказывающийся от угощения наносит хозяину оскорбление, смыть которое можно только кровью.

– Мы здесь, в Тельбии, люди простые! – Медренский щедро плеснул из глиняного кувшина в кубок Фальма. Потом себе. Пригубил. – Впрочем, ничего вино…

– Мьельское. Тысяча триста десятого года, если не ошибаюсь.

– Где-то так, господин барон, где-то так.

– Итак, любезный господин граф… – Гость отпивал густо-красную жидкость маленькими глотками, катал по языку, прежде чем проглотить. – Итак, я бы хотел приступить к изложению того дела, ради которого сменил уют моего жилища на неудобства конного путешествия едва ли не через полмира…

– Внимательно слушаю.

– Итак, приступаю… Вы, должно быть, не удивитесь, когда узнаете, любезный господин граф, что ваше имя, имя непримиримого борца с империей, можно сказать, известно широко на западе.

– Неужели? – Медренский деланно округлил глаза. «Начинаешь с мелкой лести? Значит, сейчас примешься сулить покровительство. Военную помощь, денежную поддержку в обмен на… А в обмен на что, собственно?»

– Конечно-конечно, – заверил его Фальм. – Ваше выступление в дворянском собрании Тельбии многие считают – и, на мой взгляд, совершенно заслуженно! – образцом патриотизма. Несомненно, это большое несчастье для всей страны, что королем все-таки избрали Равальяна…

Барон хитро прищурился и в упор посмотрел на Медренского. Когда имя короля в первый раз прозвучало в сегодняшней беседе, ландграф с трудом сдержался. Даже жилы на висках вздулись. «Неужто, это тот поводок, на который тебя можно взять, господин граф?»

Вильяф засопел, но непонятно от чего. Может, от ненависти, а может, от обычной простуды?

– Король продал Тельбию, – сказал он после затянувшегося молчания. – Ему по нраву быть куклой на веревочке, нежели истинным правителем.

– Именно поэтому внимание королевских домов запада приковано к вам, любезный господин граф. – Гость одарил его лучезарной улыбкой. – Думаю, под вашим мудрым правлением Тельбия изберет наиболее благоприятный путь. Путь дружбы и взаимовыгодной поддержки. Но не с империей зла, упрямо тянущей загребущие лапы с востока, а с культурным и процветающим, можно сказать, западом.

«Ах, вот что ты хочешь предложить мне, баронишко… Взамен, конечно, я буду должен во всем слушаться какого-нибудь советника навроде тебя. Или кого там вздумают ко мне приставить?»

– Пока что король – Равальян, – твердо произнес ландграф и отпил из кубка.

– Ну, разве в этом мире под двумя лунами есть что-либо постоянное, любезный господин граф?

– Мощь Сасандры! – Медренский подался вперед, сжимая кулаки. – Все наши разговоры – пыль по ветру. Что могу я сделать? Равальяна поддерживает империя. Две или три армии введены в Тельбию. Что мы можем им противопоставить?

Барон улыбнулся загадочно:

– Есть силы, противостоять которым не сможет даже империя зла.

– И вы их представляете? Так?

Снова улыбка. На это раз скромная, как у сапожника, который гордится своим ремеслом, но на похвалу предпочитает не напрашиваться.

– А позвольте поинтересоваться, – прищурился ландграф. – Кого именно вы представляете? Какого короля? Может, совет жрецов или дворянское собрание? Городской совет?

Фальм жестом мягким, как движение кошачьей лапы, остановил его:

– Любезный господин граф! К чему такая тяга к подробностям? Хочу вас успокоить – я не служу никому из власть имущих. Ни на нашем материке, ни в Айшасе. И тем не менее я представляю сообщество, с которым нельзя не считаться и которое уполномочило меня сделать вам, любезный господин граф, предложение…

– От которого я не смогу отказаться?

Барон сверкнул быстрым взглядом из-под нахмуренных бровей. Неспешно потер ногти о рукав, внимательно их рассмотрел, потер еще раз, кивнул удовлетворенно. Произнес, растягивая слова:

– Признаться честно, я не понимаю вашей насмешки, господин граф…

– Что вы, что вы, господин барон! Какая насмешка? Сейчас объясню. Вина хотите?

– Не откажусь, – все же заметно помедлив, сказал Фальм.

– Не так давно… Третьего дня, если точно. Ко мне заявилось трое посыльных. С предложением, от которого нельзя отказаться.

– И от кого же, если, конечно, не тайна?

Голос барона не дрогнул, но метнувшийся вправо-влево взгляд дал понять – он взволнован, он озадачен, он сгорает от любопытства.

«А помучайся, – подумал ландграф. – Пораскинь мозгами, кто бы это опередил тебя. Сасандрийский генерал? Равальян, мать его кошка? Король Айшасы? Великий шаман гоблинов? И прикинь в уме, что я ответил».

Нарочито медленно он налил вина. Встряхнул опустевший кувшин. Отставил его на край стола. Гость терпеливо ждал. Кроме предательского взгляда, он ничем больше не выдал интереса.

– А нет никакой тайны, – снизошел наконец-то Медренский. – Все трое сидят у меня в подземелье. Они предлагали поддержку и помощь от Айшасы.

– От Айшасы? – недоверчиво переспросил Фальм. Скорее всего, сомнения возникли не потому, что барон не верил в союз ландграфа с могущественным южным королевством, а потому, что не мог представить, как тельбийский дворянин – пускай даже знатный и богатый – мог посадить посла-айшасиана под замок.

– Да. От Айшасы. Однако спешу вас успокоить, господин барон. Мой новый командир дружины опознал в них имперских наемников. Кондотьера по кличке Кулак и двух его прихвостней.

– Ах, вот оно в чем дело… – разочарованно протянул Фальм, но облегчение все же скользнуло в его голосе легким полутоном. – Так почему бы вам, любезный господин граф, не выставить их головы на пиках? Говорят, многие в Тельбии, можно сказать, продолжают уважать этот обычай, доставшийся нам от дедов и прадедов.