Игорь Мерцалов - Земля Забытых Имен Страница 54

Нехлад сказал:

— Или, может, эти демоны жили на земле всегда, поражая то один народ, то другой? Просто мы никогда с ними не встречались — доселе…

Волхв, тучный человек с усталым лицом, служивший во Всебожественном храме Верхотура одним из помощников верховного обрядника, пристально посмотрел ему в глаза и проговорил:

— Да, может быть. Но не означает ли это, что существуют и боги, с которыми мы еще не встречались? — Он помедлил, словно обдумывал собственные слова, и вздохнул: — Это было бы ужасно…

Яромир не стал продолжать разговор. Поблагодарив собеседника, он вышел из храма.

В кошеле на поясе, сплетенном Незабудкой, лежал бронзовый светильник древнего городища с двумя наконец-то законченными хрустальными глазками.

Некоторая опаска, с которой он думал о предстоящем опыте, сменилась нетерпением, и, доехав до боярского дома, Нехлад почти вбежал в свои покои, еле дождался, пока слуга зажжет лучину и закрепит ее на поставце. Только потом он поставил светильник на стол. Чуть нетвердой рукой заправил его маслом и запалил от лучины, которую тут же задул. Огонек подрожал, потом разгорелся ровно.

Нехлад сел, положив руки на столешницу, и уставился в хрустальные глаза сокола. Свет, преломляясь в них, переливался двумя крошечными причудливыми радугами. Это было красиво, но ничего особенного не произошло.

Он, собственно, не представлял себе, чего ожидать. Не того же, в самом деле, что бронзовый сокол оживет и ответит на его вопросы? Но сладковатое предчувствие никуда не девалось, заставляя сердце биться учащенно.

Яромир вздохнул, не отрывая взгляда от хрустальных очей. Его вздох поколебал огонек светильника, и радуги заиграли, как цветные ленты в косах лихой плясуньи. Молодой боярин замер. Что за чудо! Переливы эти были так прекрасны, что, наверное, одно зрелище их стоило того, чтобы потратить время на поход к резчику…

Хотя голос разочарования уже звучал в его груди, Нехлад странным образом успокоился. Розблески лучей всех цветов и оттенков заполняли пространство вокруг, и вот уже не стало ничего, ушло так и не заявившее о себе разочарование, ушли предчувствия и надежды.

Нехлад уже не ощущал своего тела, он словно бы тоже ушел от самого себя — так захватила его красота двух радуг, такая простая и такая невозможная, не сравнимая ни с чем, разве что с воспоминаниями о Незабудке…

При первой же ясной мысли о ней цветной хоровод сплелся в образ девушки. Нехлад увидел ее, словно воочию, играющей на гуслях в саду. И показалось ему, что его Незабудка глубоко несчастна.

Где-то в неизмеримой дали сжалось сердце Нехлада. Однако взор остался незамутненным — точно разделилось его существо, и та половина, что витала в вихре красок, сохраняла хладнокровие, другая же терзалась и стремилась к Незабудке…

Но он не успел ни подивиться своему необычному состоянию, ни вообще о чем-либо подумать: на него вдруг обрушился бурный поток видений, столь пестрый, что далеко не все образы удалось осознать, тем паче запомнить. В один миг он увидел башню из Хрустального города, не тронутую огнем, и девушку в ее окне; увенчанного короной старца с посохом; смеющуюся упырицу; Буевита с обнаженным мечом и чью-то могилу в полутьме, которую с трудом разгоняет свет факела… и изумрудную степь Ашета от края до края. И череду лиц, которые не смог запомнить. И чьи-то голоса, которых не смог различить.

А под конец — величавые лесные чертоги, пахнувшие на лицо сочной прохладой лиственной тени…

— Нехлад, ты слышишь меня? — пробился сквозь тьму голос, уже не принадлежавший миру видений.

Шлепок по щеке вырвал Яромира из забытья.

— Хватит, — хрипло сказал он, отводя руки Торопчи. — Я в порядке… просто заснул за столом.

— Когда мы вошли, ты лежал на полу и метался, как в бреду, — сказал Торопча.

— А в лице — ни кровинки, — добавил Тинар.

Только сейчас Нехлад обнаружил, что полулежит на своей постели, куда перенесли его друзья.

— Я сразу вспомнил упырицу, — признался Торопча.

— Ее здесь не было. Дело в другом. Я просто…

— Что? — Не дождавшись продолжения, лучник проследил за его взглядом. — Что это блестит?

— Хрустальные очи, — ответил Нехлад. — Кажется, я забылся, глядя в них. Меня посетило какое-то видение…

Торопча решительно шагнул к столу и задул огонек.

— Оставь! — воскликнул Нехлад.

— Эта вещь чуть не убила тебя, — отчеканил Торопча, — От нее следует избавиться.

— Нет! — Яромир вскочил, пошатнулся и схватился за стену, чтобы удержаться на ногах. — Боярским званием своим заклинаю: не прикасайся к светильнику.

— Нехлад, опомнись! Ты сам говорил, что с этой птицы, быть может, все беды и начались.

— В моих видениях не было Тьмы. Светильник — великий Дар…

— Чей? И кому?

— Этого я пока не знаю. Но надпись на крыльях гласит, что он — оружие против Зла. Оружием надо научиться владеть.

— Для этого нужен учитель, — ничуть не утратив подозрительности, сказал Торопча.

— Надеюсь, он у меня будет. Я виделся с Древлеведом, и он обещал помочь.

— Ты уж воздержись от опытов, пока он тебя не научит, — проворчат стрелок. — И… не оставайся с горящим светильником один на один.

Не меньше часа пролежал Нехлад, изображая ровное дыхание и ожидая, пока Торопча уснет. При этом он ругательски ругал себя за такое мальчишество, но ничего с собой не мог поделать. Тинар, без сомнения, видел уже десятый сон, а вот про Торопчу этого с определенностью сказать было нельзя. В конце концов усталость превозмогла волю, и Яромир не заметил, как заснул…

А спустя какое-то время проснулся в поту, с трудом сдерживая крик.

Душный пепельный туман и жаркое дыхание неостывших углей…

Как он не понял этого сразу? Пожар привиделся позже, а сначала — девушка, стоящая у окна, а под ней — уже сожженный город…

Она выжила! Ни жар, ни угар до нее не добрались, и она умерла — несомненно умерла, ведь никого не было рядом, чтобы помочь ей, — много позже… должно быть, от истощения. Или от горя.

Или… или все-таки явился на пепелище победитель, кем бы он ни был? Этого сон Нехладу не открыл.

Он посидел, переводя дыхание. Ближники крепко спали. Не вполне осознавая, что делает, Нехлад выскользнул за дверь, прихватив бронзового сокола.

В боярском доме стояла тишина. Гостей, кроме сурочцев, не было, и слуги, которых за ненадобностью и так оставалось немного, давно уже почивали. Нехлад спустился в молельню. Юный послушник при его появлении вскочил с лавки с такими круглыми глазами, что Яромир счел необходимым представиться.