Аслан Шатаев - Письмо из будущего Страница 54

Сам я считал это манией преследования. Кто может за мной следить? Кому я вообще нужен? Я не какая-нибудь важная шишка. Важной государственной тайной не владею, так как не являюсь госслужащим. И никогда им не являлся. Какой информацией я должен владеть, чтобы за мной устраивали такую слежку? Мне всего 20 лет. Должно быть, это признаки моей временно`й болезни. Или я просто схожу с ума. А может, первое является следствием второго.

Я занимался тем, что делал до того, как попал сюда. Я управлял фирмой отца по реализации бытовой техники. Еще я учился в Северо-Чеченском Государственном Университете на экономическом факультете. Я подумал, почему же я не пошел на режиссерский? Потом вспомнил, что в моем старом прошлом я увлекся видеосъемками после войны. В этом мире у меня были другие увлечения.

Учился — громко сказано. Скорее просто числился. Два раза в году приходил, чтобы дать взятку. Главное для меня было получить диплом. Для меня-старого. Я же стал учиться скрупулезно.

Все были удивлены моей перемене. В первый же день моего появления в этом мире я для окружающих был сам не свой. Не помнил знакомых мне людей, не помнил события прошлого, был рассеянным и странным. А потом вдруг изменился на сто восемьдесят градусов. Начал совершать намаз, изменился характером, взялся за ум. Словно это был вовсе не я, а кто-то другой. Некоторые даже беспокоились за мое здоровье. Предлагали мне обследоваться у врача. В общем, моя перемена никому не нравилась, считая, что это не к добру. Были и те, кто был уверен, что меня пытаются переманить на свою сторону южные чеченцы, или "южане", как их называли здесь. Кстати, в народе шли байки о том, что, якобы южане промывают северным чеченцам мозги, чтобы переманить их на свою сторону и тем самым увеличить численность народов Нохчи, то есть южан. Тем самым в будущем останутся только южные чеченцы, а северная часть исчезнет вообще. Не знаю, насколько это правда. Может, так оно и есть. С возникновения Северной и Южной Чечении между ее населением шла негласная вражда. Равнинные народы недолюбливали горных. И наоборот.

После долгих уговоров близких, я пошел к своей жене, с которой я еще не виделся со дня моего появления в этом мире, но видел на фотографиях. Я даже не знал, о чем с ней говорить. Я ее не знал!

Моя теща напустилась на меня с порога. Она начала осыпать меня проклятиями и обвинять во всех смертных грехах. Я не понимал в чем дело, пока их соседи не сказали мне, что мой сын месяц как умер. Ему было почти полтора года. Роды были тяжелыми, и ребенка едва удалось спасти. В дальнейшем он рос здоровым. Ни я, ни моя жена не замечали ничего такого. Последствия тяжелых родов проявились только сейчас. Его еще можно было спасти, но ни у моей жены, ни у ее родственников не было для этого достаточно денег. Жена бегала по больницам, пытаясь найти того, кто поможет. И в один день он просто не проснулся. Жена обвиняла в этом меня. Если бы я был в это время рядом, сын бы сейчас жил. Ни о каком возвращении домой моей жены не было и речи. Она настаивала на разводе. Через три месяца мы с ней официально развелись. Жену свою я увидел только в суде. А сына так и не увидел. Сколько еще несчастий принес людям старый-я? Это еще раз доказывало, что я чужой в этом мире.

Я часто думал о том, чтобы вернуться в прошлое и исправить все так, как было. Сдерживало меня то, что путешествие во времени стало опасным делом для моего здоровья. В любом случае, пока я не вспомню свое последнее путешествие, я не сдвину время с места. Я еще точно не знал, написал ли письмо Ельцину. Если написал, то когда? Мне не хотелось путешествовать во времени в поисках того момента, когда я написал письмо. На это уйдет слишком много времени. К тому моменту времен`ая болезнь может поглотить меня полностью.

Глава 17

Прошло три года. С тех пор я ничего не вспомнил о своем последнем путешествии. В прошлое я так и не отправился. Жизнь шла своим чередом. Никаких существенных событий за это время не произошло. Не знаю, какую жизнь я ожидал увидеть, изменив прошлое. Как я уже говорил, я не чувствовал себя счастливым. Я все больше ушел в себя, стал замкнутым. Еще сказывалась мания преследования. Я никому не доверял. В каждом человеке видел шпиона. В связи с чем ни с кем не хотелось заговаривать. Я не раз упрекал себя за свои глупые подозрения, но ничего не мог с собой поделать. Ни к психологу, ни к психиатру я не обращался. Пытался сам с этим справиться. Не очень-то получалось. Допустим, пойду я к психиатру. Он начнет мне задавать вопросы. Что я ему скажу? Что вот я, мол, путешествовал во времени, и довел себя до этого состояния? Тогда меня точно запекут в психушку. Я начал подозревать, что никаких путешествий во времени не было, что я все это вбил себе в голову, что я просто схожу с ума.

Война в Грузии продолжалась. Уже вторая по счету. Туда уходило воевать все больше южных чеченцев. К счастью, бомбить из-за этого ЮЧ не стали. Помимо чеченцев, туда уходили воевать и другие кавказские "бандиты". Точнее, ваххабиты. А также наемники из-за рубежа. Помню, когда в Чечне была война, у нас тоже было много иностранных наемников. Так говорили по СМИ. Боевиков я видел много. Но почему мне не доводилось видеть ни одного иностранца? Может, и было пара таких. Кто знает.

Северных чеченцев отправляли воевать на стороне федеральных войск. Были случаи их дезертирства. Америка рьяно защищала Грузию. Признавала ее независимость. Из-за этого между Россией и Америкой часто возникала перепалка. Кстати, по новостям я мельком увидел знакомого из старого прошлого. Это был один из членов какой-то миссионерской организации. Из-за этого человека я стал в одном мире боевиком. Да, это был Абу-Бакар. Он вершил свои черные дела и там.

В самой Чечении тоже было неспокойно. В Южную Чечению просочился ваххабизм. В горах с ее детищем шли бои несколько месяцев. Я все боялся, что Чечению втянут в войну, и мне придется опять пережить старое. Через какое-то время ваххабиты исчезли. Одни уничтожены, другие скрылись где-то за пределами Чечении. Зато в Северной Чечении было более или менее спокойно, не считая терактов. Куда же без них? Нухаев остался на второй срок. Шли слухи, что ему на смену мог прийти Зелимхан Яндарбиев. В Южной Чечении я о таких громких именах не слышал. Там шла своя жизнь. Идея переехать туда осталась неосуществленной. Меня захлестнула светская жизнь. Я даже забросил намаз. Начал пить. Чуть ли не бухать. Тем самым я пытался убежать от своих проблем.

Как-то раз я набрался до такой степени, что не помнил, как оказался в незнакомом мне помещении. Это была какая-то заброшенная фабрика. Или что-то в этом роде. Не знаю. Мне никогда раньше не доводилось там бывать. Я сидел на стуле и был связан по ногам и рукам. Напротив меня стоял какой-то человек. Лица я его не видел, поскольку он находился в тени.