Флейм Корвин - Вор и убийца (СИ) Страница 55

Он склонился к бледному немолодому мужчине в грязном кафтане, который еще несколько дней назад был весьма добротным и недешевым нарядом. Черно-желтые полосатые куртки наемников и красные мундиры драгун были изредка разбавлены стражниками и совсем чуть одеждой обывателей Бранда, однако таковые тоже имелись среди пленных.

— Мастер Дреон. Хозяин гостиницы, где я пребывал на постое, — произнес Тейвил и осенил трактирщика знамением. Тот был мертв. — Как же он угодил сюда?

Я равнодушно пожал плечами, оставив офицера у покойника. Рядом слишком много живых мертвецов, чтобы сокрушаться над каждым умершим. Гремя цепью, продолжил протискиваться к костру. У огня было гораздо теснее, все кто мог самостоятельно передвигаться, жались поближе к теплу. Ричард Тейвил потерялся где-то в толпе. Если судить по красным камзолам, здесь у драгуна много знакомцев.

Протянув руки к огню, размышлял, что же делать дальше. Ничего путного в голову не шло. Яркое солнце и голубое небо, столь редкие в последние предзимние дни, угнетали еще сильней, чем, если бы небеса были покрыты тучами. Небосвод словно насмехался над людским отчаяньем.

Вокруг меня вдруг оживились, забухтели. Со стороны казарм приближалась яркая процессия. Колонной по двое топали аркебузиры в посеребренных кирасах и шлемах, начищенных и ярко блестевших на солнце. Похоже, лицезрею знаменитый Серебряный полк: отборные вояки из огбурсгских ветеранов, последний резерв импрецев на поле боя и личная охрана августейших особ и военачальников. К нам пожаловала большая шишка, за спинами аркебузиров маячили несколько фигур в богатых одеждах.

— Чертовы Серебряные, — зло процедил Тейвил, подтвердив мою догадку. Он снова появился около меня.

Серебряные встали широким полукругом перед оцеплением из мечников и стрелков. Блестящие латы, одинаковые отглаженные мундиры, ладно сшитые из дорогой ткани, и высокомерные маски на лицах демонстрировали превосходство имперской военной организации над арницами и их наемниками, израненными и грязными. Впрочем, рундаширы и арбалетчики, что стерегли пленников, недалеко ушли от поверженного противника.

Рядом раздалось перешептывание, люди еще интересовались тем, что происходило вокруг.

— Сызнова сам герцог Альбрехт пожаловал.

— Правда, что ль, он брат императора?

— Тебе не все ли равно, доходяга? Гляди и Даман рядом, вот кому бы в глоту вцепится!

Да, он был там. Важно тряс щеками по правую руку от высокомерного вельможи, вокруг которого почтительно порхали высокопоставленные офицеры. Герцог Альбрехт Огсбург и предатель Даман. Интересно, он все еще губернаторствует? Я сидел у костра всего полусотне шагов от оцепления и прекрасно видел из-под опущенного капюшона, как бегали глазки Конрада. Не очень-то ему по душе находиться перед солдатами короля Герарда, пусть и скованными цепями.

После нескольких слов, обращенных герцогом к Даману, тот сделал два шага вперед, чтобы сделать какое-то заявление. Поверх груди Конрада Дамана лежала орденская лента из двух цветов: белого и желтого. Имперская награда нашла своего героя.

Заговорить Даман не успел. Неожиданно для меня прозвучали первые слова молебна. Отец Томас Велдон громко запел об упокоении усопших на поле брани, ему вторили другие инквизиторы. Герцог пренебрежительно скривился, Даман растеряно крутил головой, а какой-то генерал в камзоле с золоченным шитьем выкрикнул, чтоб прекратили немедля.

Его не захотели услышать, пленные поворачивались лицом к Велдону и начинали молитву. Те, кто был в силах это сделать. Некоторые становились на колени. Взгляды огсбургцев уткнулись в чужие затылки. Я зашептал слова, которые предназначались двуединому Святому Духу, но небеса меня не услышат, донимало другое. Я осторожно оглянулся. Против моих ожиданий ни у одного из имперцев губы не шевелились, что очень странно. Подданные империи славились своей набожностью.

Я искоса глянул на Дамана. Вот он! Рукой подать. Но еще ближе от меня сегодняшняя клятва. О, Харуз! Перед тобой снова появится неоплаченный долг — я сокрушенно посмотрел на кандалы, с этим не сбежишь. Хотел было дать себе еще один зарок, но после… Потом. Как буду на свободе. Лишь утешался мыслью, что крайне интересные бумаги Дамана спрятаны в надежном месте, и они обязательно лягут на стол королю Арнии. Хотя после сдачи Загорья гнилой душонкой владельца писем не удивить, тем более после того, как порежу ему горло. Я непременно прикончу его! Однако содержимое бумаг перечеркнет планы больших и влиятельных людей в Ревентоле, которые были заодно с Конрадом Даманом. Мне будет этого достаточно.

Песнопение окончилось. Отец Томас опустил сложенные в молитвенном жесте руки и с вызовом посмотрел на герцога Альбрехта, а затем перевел взгляд на Дамана. Взор инквизитора стал испепеляющим.

Когда бывший генерал-губернатор арнийского Загорья вновь выступил вперед с заготовленной речью, Велдон и его инквизиторы демонстративно повернулись к предателю и обсугрцам спиной. Отец Томас направился к тяжело раненным со словами благословения; изредка он клал на склонившуюся перед ним голову ладони и замирал. Целительская магия! Только сил инквизитора не хватит, чтобы помощь хотя бы каждому десятому среди страждущих.

Конрад Даман все еще говорил, его унылая речь сводилась к призыву присягнуть императору Карлу и была мало кому интересна. Пленники не обращали на него внимание и копошились в огороженном квадрате так же, как и до появления блистательных кирас имперцев, словно бы тех и нет. Голодным, замерзшим и раненным людям огсбургцы опостылели. Здесь были только те, кто в безнадежной ситуации не сдался на милость захватчиков, они не собирались покоряться и сейчас.

Я бы назвал подобный выбор глупостью. Одно дело в бою сражаться до конца, другое — спасти свою шкуру, изобразив видимую лояльность новой власти, когда бой уже проигран. Будет же возможность удрать из покоренного графства или хотя бы затаиться, а так… Шансов у них нет! Сам бы я уже протискивался к имперцам, чтобы изъявить свою верность огсбургской короне, кабы не перспектива воскреснуть перед поросячьими глазками изумленного Дамана. Меня останавливало лишь его присутствие, только он, а не какое-то глупое благородство. Для вора, что Огсбургская империя, что арнийское королевство — все едино. Тем паче королю Герарду Пятому я не присягал, а Николаса Гарда и вовсе расстреляли во имя королевского правосудия.

Вот и получается, что сбежать не могу и единственный путь на свободу — это покорность притязаниям императора Карла на Загорье. Я размышлял над тем, как поступить, чтобы избавиться от оков, когда по загону для пленных побежала рябь вялого возбуждения. Сюда сунулись четверо рундаширов и подофицер, который принял меня и Тейвила у орков. Подофицер кого-то определенно искал, он крутил головой и стрелял взглядом над головами пленных. Имперцы искали барона. Ему опять заломили руки и под басовитые проклятья потащили под светлые герцогские очи. Подофицер остался тут, рядом со мной.