Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна Страница 55

Лика уверенно направила Метелицу к самому большому дому и не ошиблась. У гостеприимно распахнутых дверей уже появился хозяин корчмы, спешно вытирающий руки чистой белой тряпицей.

— Гой еси, гости дорогие! — радушно поздоровался хозяин и, повернувшись, крикнул в глубину корчмы. — Эй, Недашка, а ну, неслух, иди, помоги гостям, займись их конями, да воды в кадку натаскай. Гостям, поди, после долгой дороги пыль смыть охота!

В дверях показался длинный, нескладный мужик. Ни слова не говоря, он вопросительно посмотрел на всадников. Лика первая спрыгнула на землю и, протянув ему повод, скрылась в корчме. Яросвет и Сергей поспешили последовать ее примеру.

Лика уже облюбовала стол неподалеку от очага, и уселась на лавку, всем своим видом демонстрируя независимость. Теплую накидку скинула, кольчуга блестит, заставляя хозяина опасливо жаться в сторонке. Протянула руки к огню, и даже зажмурилась от удовольствия. Сергей присел рядом, сразу ощутив ласковое тепло, волнами распространяющееся от очага. Яросвет кинул на стол пару серебряных:

— Нам бы перекусить чего.

Хозяин, высокий и тощий как жердь мужик, с сальной козлиной бороденкой и длинным горбатым носом, глянул на звякнувшие монетки, потом зачем-то оглянулся в сторону входа, и, наконец, чуть натужно рассмеялся:

— Сейчас и перекусить будет! Только вы денюжки уберите. Сами боги заповедовали приютить да накормить гостя-путника! Нешто, я не по-покону поступать буду? Накормлю в лучшем виде! А денюжки вам и самим понадобятся. Чай, не близкая дорога предстоит, по вам видно. А мы люди простые, радушные!

Он убежал на кухню, и оттуда раздалось грюканье тяжелых сковород, потом громко зашипело брошенное на раскаленный чугун плиты сало, потянуло луком и чесноком.

Яросвет растерянно сгреб монеты в ладонь. Видеть таких щедрых и радушных корчмарей, ему прежде не доводилось. К правде сказать, не так уж много их он и видел. Лика тоже сидела немного удивленная. А Сергей, казалось, воспринимал все как должное.

Не прошло и десяти минут, как на столе перед ними уже исходила ароматным паром огромная миска жареного мяса. Не сговариваясь, молодые люди протянули руки и, схватив по большому куску, жадно вонзили зубы в истекающую горячим соком мякоть. Лика сдержанно усмехнулась, достала из-за голенища сапога небольшой, но отточенный до бритвенной остроты, кинжальчик. Выбрав кусок мяса попостнее, она не спеша нарезала его на небольшие кусочки и только тогда приступила к еде.

— Странно, — не отрываясь от еды, бросила Лика. — Оленину жарят. Нешто летом зверя бьют, до осени подождать не могут? Так весь лес без зверья оставят.

— А может, ить, мор какой был, — рассудил Яросвет, с аппетитом уплетая мясо. Молодые, крепкие зубы с одинаковой легкостью перемалывали упругие мясные волоконца, разгрызали твердые белые кости, добираясь до жирного костного мозга. — Свиньи и коровы пали, вот и охотятся помаленьку. Вот и не пожалел дичины, и нам польза, денег сбережем. Авось, в лесу не убудет.

Утолив первый голод, Сергей стал есть более аккуратно, но каждый кусок запивал большим глотком дрянной местной браги. По вкусу она больше напоминала настойку на прошлогодней плесени, но, как сказал хозяин, ничего более приличного в корчме не было. Лика сразу же попросила крынку молока, молока не оказалось, поэтому удовольствовалась простой колодезной водой. Яросвет же, побоявшись что это может быть воспринято как слабость, мужественно, по-примеру Сергея, хлебал гадкое пойло.

Первой с обедом покончила Лика. Следуя правилу что из-за стола нужно выходить чуточку голодным, она отодвинула недоеденный кусок мяса. Чуть позже, от стола откинулся Сергей, и сыто отдуваясь, принялся выковыривать ногтем мизинца застрявшие меж зубов волоконца мяса. Один Яросвет продолжал увлеченно работать челюстями до тех пор, пока миска не опустела. Только тогда он с сожалением оглядел заваленный дочиста обглоданными костями стол и припал к кувшину с брагой. Морщась, допил все что оставалось в кувшине, и шумно выдохнул, обдав Лику удушливым ароматом.

— Не нравиться мне здесь, — высказал Яросвет мучавшее всех с самого начала чувство. — Словно мороз по коже. И корчма пуста… Да и где это видано, что б ить корчмарь щедрым в ущерб себе был?

Теперь и Сергей обратил внимание, что несмотря на далеко не ранний час, в корчме не было ни одного посетителя. Даже хозяин, принеся им еду, скрылся за дверью кухни и появлялся лишь спросить, не желают ли гости еще чего откушать. С улицы тоже не доносилось ни звука. Сергей постарался припомнить много ли было людей на улице, когда они ехали сюда, но не смог. Лика на это только пожала плечами.

— Мало ли что могло произойти? По тракту всякие люди проходят. Может, не захотели лишний раз искушать судьбу, попадаясь на глаза чужакам.

Словно подтверждая ее слова, в корчму вошли два смуглых мужика одетые в простые, но чистые рубахи, мешковатые штаны. Изрядно потертые лапти крепко сидели поверх запыленных, некогда белых, обмоток. С веревочных поясов свисали внушительные по размерам ножны. Насколько Сергей уже знал, такие ножи здесь отнюдь не считались оружием — просто необходимый подручный инструмент. Заметив, что они не одни, вошедшие резко остановились.

Замешательство продлилось недолго. Из-за двери отделяющей кухню выскочил суетливый хозяин, и постреливая водяными глазенками в сторону очага, у которого сидели друзья, что-то быстро зашептал вновь пришедшим. Те недовольно позыркали на замершую троицу друзей, и ушли.

— Отдыхайте, гости дорогие! — громко сказал корчмарь. — Не беспокойтесь ни о чем. Успеют они еще браги набраться. Небось, вам не великое удовольствие на их пьяные рожи глядеть.

— Но это же корчма. Место общественное, принадлежащее, так сказать, гегемону.

— Сам ты… гегремона, — обиделся корчмарь. Вскинув подбородок, он поскреб шею под бородой грязными обкусанными ногтями. — Мне она принадлежит. Кого хочу, того и пущаю! А будешь браниться, и тебя с крыльца спущу.

— Да я не… — начал Сергей, но корчмарь перебил, махнув рукой.

— Да что я не понимаю? Дело молодое, известное… Но все одно: браниться не моги! А что до этих, так пущай хоть денек без браги поживут, им же польза. Да и вам оно поспокойнее. Мало ли что… Зачем лишними расстройствами печень портить?

С этими словами, произнесенными совсем тихо, он снова скрылся на кухне.

— Чего это он?

— Чего это он? — передразнила Лика. Она фыркнула, и погладила лежащую на плече темно-русую косу, в слабом свете очага казавшуюся темнее мореного дуба. — А зачем ты его словом таким обозвал? Я бы тоже обиделась.