Ирина Якимова - Либитина (СИ) Страница 55

— На следующую такую охоту я все-таки настоятельно рекомендую взять кинжал, — саркастично, как всегда, посоветовал Нонус. — Все хищники едят неаккуратно, но мы-то — разумные хищники!

Я чуть повернула голову, клацая зубами. Нонус стоял в трех шагах от меня. А с ветки ближнего дерева снялась большая черная птица, полетела прочь, упруго шурша крыльями… Разумеется. Соглядатай вампира следил за мной все это время. А когда я пришла в разум, явился и создатель, поглумиться.

— Ты не остановил меня… — грубым, почти мужским голосом заметила я. Тело покачивалось из стороны в сторону, как у помешанной, и прекратить это не получалось. — Ты мог остановить меня… десять раз. По какому праву что-то говоришь, советуешь сейчас?! Вон! Убирайся!

— Я мог остановить тебя. Но ты хочешь быть свободной и сильной carere morte или моей тенью, вечной деточкой, боящейся самостоятельно ступить шаг? Я не из тех отцов, которые будут подтирать выросшим детишкам носы, Ариста.

— Ты никогда не был отцом, — я поднялась, но покачивание из сторону в сторону никуда не делось. Для полноты образа сумасшедшей осталось только затянуть гнусавым голосом звуковую белиберду. Кожа carere morte быстро впитывала чужую кровь, руки и лицо были уже чисты, пятна крови на черном платье — почти незаметны. Если б и из памяти они могли также стереться!

— Мне нужна разумная союзница. Знающая свою силу и слабость, также как я! Мне некогда носиться за тобой по городу и ждать, когда твое чудовище порвет оковы! — Нонус распалился. Незамеченный прежде второй его ворон хрипло закаркал на меня, но я не готова была уступать.

— Ты не остановил меня! Ты… ты воспрепятствовал моей конечной цели, моей мечте, хотя обещал. Я клялась исцелять, а не убивать!

— Моя не-желающая-принимать-правду Королева, — несмотря на взвинченное состояние, я почувствовала холодную угрозу нового тона Нонуса. — Прости, но ты еще скажешь мне «спасибо»… — договаривая это, он с силой схватил меня за ворот платья, как кошку ткнул носом в содеянное — в уже холодную, все так же полную загустевшей кровью рану. Противостоять обозленному вампиру я не могла, только всхлипнула и попыталась отвернуться от жуткого зрелища.

— Это сделала ты, а не я! — жестко, громко, будто докладывал не мне, а всему городу. — И не пробуй перекладывать на других свою вину! Это сделала ты! Почему?.. — Ей, — он притиснул мое лицо к холодному лицо мертвой, — уже неважно! А мне было важно, чтобы ты узнала свое чудовище, поэтому я стоял и наблюдал и ничего не делал! И ты узнала его, не отворачивайся. Не смей теперь опускать глазки и воротить нос от слов ненависть и месть! Сегодня они победили тебя. Да, первый раз, да, единственный пока раз, но победили! А ты даже не заметила, как оказалась побежденной, погребенной под ними…

Я всхлипнула опять, но теперь сумела выставить вперед руки, отталкивая тело жертвы. Хватка ворота в это же мгновение ослабла, Нонус отступил. Утираться не было необходимости — чужая кровь вновь впиталась в кожу. Я закрыла чистое кукольное лицо руками. Кажется, только теперь я вполне поняла, в чем заключается способ питания тварей. Вампиры кормят не живое тело, а свои мертвые злые чувства, воскресшая их в новой горячей ярости. Через них Бездна ненависти входит в наш мир, чтобы пожрать его.

— Что же теперь делать? — всхлипывая и икая прошептала я.

Нонус молчал, впрочем, я не ждала от него ответа. Вампир получил все, что ему было нужно, и спокойно мог уйти.

— Сама выбирай, что дальше: честная перед собой ярость или строжайший пост. Да, можешь прибраться, если хочешь, патрулей охотников поблизости нет, — бросил он напоследок.

— Время есть? Тогда я успею узнать, как она умерла… — вдруг прошептала я. Нонус, уже отошедший на несколько шагов, остановился:

— Что?

— Ты говорил, carere morte может управлять умениями и памятью жертв. Я проплыву назад по реке ее воспоминаний. Хочу узнать, кого я убила.

— Хочешь сделать из нее марионетку?

— Не то, чтобы марионетку, но… — я замолчала, подбирая слова.

Сделать марионетку. Без прежнего ужаса, с какой-то печальной задумчивостью я вгляделась в распластанное на тротуаре девичье тело. Кукла, такая же, как собака, но из человека? Стеклянные глаза и желтоватая холодная кожа. Навеки застывшая в одном возрасте, с одним выражением лица. Нет, это отвратительно. Нонусу обязательно нужно было испортить мое благое намерение!

«Иногда мне кажется, ночью куклы думают, общаются мыслями между собой», — прошептал тоненький голосок из недавно такого близкого, а за последние полчаса вдруг убежавшего за сотню миль прошлого. -

«О ком они думают? Может быть, они думают о нас?»

«Мучилась ли она перед смертью? Или я оборвала эту жизнь милосердно быстро, как Эреус — жизнь Антеи? Пожалуй, ей столько же лет, сколько б исполнилось дочери этим летом. Проплыть назад по реке ее памяти, узнать, кем она была, куда бежала летней ночью, кто ее родители. И, может быть, вернуть им дочку еще на день или два, пусть скажут друг другу, что не успели сказать, пусть они отпустят ее легко и неболезненно. Если умение создавать иллюзию одушевленности неживого Антея взяла от меня — все получится».

— Я… я хочу… — я вздохнула, так и не сумев оформить мысли словами.

— Не нужно так казниться. Ты собираешь переживать смерть вместе с каждой жертвой? Кому и что это даст? Ты только потопишь свою вечность в море слез раскаяния, и более ничего. Просто впредь расчитывай, сколько жизни берешь и с какой целью. Если это ради поддержания преемлемого уровня твоей силы, а не ради мести, ненависти ко всему живому, не из желания поиграть или рассеять скуку — почему нет? Кстати, не думаю, что жизнь этой смертной дороже твой вечности. Ведь ты стала carere morte ради благой цели, — голос Нонуса утешал, но я тряхнула головой, прогоняя успокоительный дурман:

— А как собиралась прожить жизнь она, конечно же, не важно рядом с моей великой целью? Также, как жизнь старого аптекаря не стоила твоей вечности? Если я начну подсчитывать, что дороже: моя вечность или жизнь любого смертного, я продешевлю со своей вечностью, Нонус.

Я ждала ответа, но вместо этого вдруг застучали каблуки Нонуса — сбивчивый быстрый шаг, прочь, прочь от меня. Вампир чего-то испугался и торопился сбежать?

Утром нового дня я стояла у запертого окна, взглядом прослеживая путь невидимого солнца и изредка попивая прямо из горла бутылки свиную кровь. Нонус подошел, остановился в шаге. Я холодно кивнула ему, здороваясь, и вновь отвернулась.

— О чем задумалась моя грустная Королева? — сегодня он не хотел принимать моего холода. Я усмехнулась.