Бай Айран - Всадники Ветра Страница 56

Она послала мне адский огонь, даже зубы врагов не причиняли такой боли. Я вытянулся всем телом и дико зарычал, но моя волчица мучилась так же где-то очень далеко и не могла помочь. «Неотвергнутая» корчилась от подобной боли в своем логове. Я рвал когтями землю, дергая головой из стороны в сторону. Когда мягкие руки человека коснулись моей шкуры, я дико зарычал, дернувшись в сторону, но сил в теле не осталось, поэтому мог лишь скалить зубы. Запах вожака ворвался в ноздри вместе с палящим воздухом, я по-щенячьи заскулил, надеясь получить помощь хотя бы от него. «Неотвергнутая» доверяла вожаку, значит, и я могу, решение было принято мысленно, но в горячке мучительных волн, которые отходили от девушки. Человеческие руки скользили по шерсти в поисках источника боли, но как прорычать ему, что она исходит изнутри. Вожак, видимо, догадался об этом, и практически сразу я ощутил прикосновение прохладной руки. Но только до моего сознания, которым раньше управляла только «неотвергнутая». Я ощетинился, шерсть слабо поднялась на загривке, вялое сопротивление не остановило вожака.

Три существа одновременно истошно завопили. Но каждый по-своему. Я кричала из последних сил в инстинктивной попытке звуком отогнать свою боль. Мой отец шарахнулся в сторону, я растянулась на полу. Мои волки вторили крику захлебывающимся воем, но я знала, что Силенс должен помочь. Постепенно все стихло. Я уткнулась лбом в прохладный пол, тяжело дыша, даже не пыталась встать. Мои волки в таком же изнеможении валялись на земле.

— Эверин! Но ответь же мне! — взмолился отец, трогая за плечи. Я не шевелилась, опасаясь, что боль может вернуться, потянувшись к принцу.

Принц озабоченно глядел на тяжело вздымающийся бок волка. Я осознала, что Силенс тоже слышал наш тройной крик, но не вразумил, откуда взялся второй животный вой. Пальцы лежали на сером боку, он ощупывал горячую шерсть. Потом поднес мех с водой к раскрытой пасти волка. Животное слабо сглотнуло воду и продолжило тяжело дышать. Я спокойно отпустила его сознание, вернувшись в свое измотанное страшной пыткой тело.

С трудом заставив себя открыть глаза и сесть, я держалась за тяжелую голову руками. Что это было? Но только теперь, я ощутила, что отголосок боли остался в шраме и, причиняя страдание, тянул куда-то. Я стиснула зубы.

— Эверин! — все кричал отец. Я поморщилась. Слух вернулся.

— Все…в порядке, — прерываясь, прохрипела я. Голос показался шаркающим камнем по камню.

— Что это…

— Сама не знаю, — честно ответила я, принимая руку герцога. Нетвердо сделав два шага, опустилась в кресло и потянулась к подносу, на котором стоял бокал с вином. Все же лучше, чем ничего.

Отец нахмурился.

— Не знал, что ты пристрастна…

— Глупости, — оборвала я. Голос прозвучал слишком повелительно. Герцог Фунтай это тоже заметил. — Я не хотела. Просто привычка, — потупилась я.

— Перестань, Эверин, ты принцесса, — мягко успокоил Содлон.

Да, принцесса. Как-то странно это теперь звучит. Я встревожено коснулась рукой шрама под тканью платья, наткнулась на кулон, подаренный принцем, и как-то успокоилась. «Вожак защитит», — пульсировала мысль в головах моих измученных волков. Я резко встала.

— Мне нужно идти, — бросила я огорошенному отцу и быстрыми шагами покинула зал. До боли хотелось увидеть своего волка.

Я нашла его там, где видела во сне. Он тяжело лежал на боку и прерывисто дышал. Розовый язык вывалился из огромной пасти и разметался по земле. Я капнула на него воды из меха, который прихватила в караулке, когда шла сюда.

Волк слабо отозвался на воду, с хриплым звуком сглотнул и опять застыл. Я с опаской положила руку на серебристую шерсть. Бок волка мерно поднимался и опускался, вскоре дыхание хищника выровнялось. Жар под моими пальцами спал, животное нервно дернуло ушами и подняло голову.

Так близко в глаза волку я еще никогда не смотрела. Я чувствовала на своей шее его дыхание, видела глубину черного зрачка, на меня волнами накатывала его сила. Что-то странное произошло, я потянулась и крепко обняла севшего волка. Обхватив руками его массивное тело, прижалась щекой к гладкой ухоженной шерсти и почувствовала себя маленькой и ничтожной, но защищенной. От волка пахло лесом, травой и свободой. Тем самым чувством, которого не хватало, но я постаралась отбросить соблазнительные мысли и еще глубже зарылась в густой мех. Слезы алмазами скатывались по гладкой поверхности, кое-где пропитывая солью шкуру, волк, как показалось, теснее прижался к моему телу. Вдоволь выплакавшись, я отстранилась от своего животного. Только сейчас я отчетливо осмыслила, что он принадлежит мне. Волк поддался вперед и лизнул в щеку, будто маленький нежный щенок. Я пораженно смотрела в его желтые глаза и не сумела скрыть своего восхищения. Волк отвернулся, но вся его морда выражала удовольствие.

Потянувшись ко второму волку, я убедилась, что с ним все в порядке, хотя и не понравилось, что Силенс перенес его в свою палатку. «Стражники слишком зло смотрели на меня», — сообщали мысли животного. Но изменить решение принца не в моих силах.

Я поднялась на ноги, оттряхивая юбки от налипшей земли, чувствуя на себе взгляд мудрых желтых глаз. Наша физическая близость дала понять, что волк будет верен мне до последней капли крови. Пусть это не по-волчьи — защищать человека. Но для него я явилась неким образом совершенства, чего нельзя сказать воистину.

Волк в палатке Силенса вскочил на лапы и утробно зарычал, я видела все его глазами, потому что не успела разорвать контакт. Динео стал проводником в сражение, отзвуки которого донеслись до чутких ушей животного. Принц удивленно посмотрел на волка, а потом и сам услышал голоса нападавших и, схватив топор, бросился на улицу. Волк последовал за ним. Я даже не приказывала ему.

Воины Красной страны напали с востока от лагеря принца, тесня людей Королевства Дейстроу к занятому, но оставленному позади, Строкту. Они не желали подпускать врагов к Пэопэлу. Я закричала в своем теле, но поспешно вернула себя в волчье сознание. На Силенса бросился загорелый, без передних зубов мужчина наперевес с огромным двуручным мечом.

Отвратительный скрежет металла о металл судорогой отозвался в моем напряженном от переживаний теле. Налитые кровью глаза впились в лицо моего принца, волк застыл перед прыжком, ну, а Силенс смело встретил своего врага. Он зарычал, как зверь, и бросился на эту кучу мяса. Первый удар не достиг своей цели, зато второй лаконично прошелся по уху, отсекая нежную плоть. Здоровяк заревел, но продолжал замахиваться своим мечом, казалось, кровь, заливающая его квадратное лицо, нисколько ему не мешает. Обнажив широкие лошадиные зубы, он кидал свой меч вперед, словно совершенно не умел им пользоваться. Силенс кружил вокруг него, отыскивая слабое место. Соленый запах крови, не такой грубый, как у здоровяка, дал мне знать, что принца тоже задели, но как я успела пропустить этот момент? Силенс бросился вперед, коленом выбил из рук внушительный меч, и сделал широкий замах топором. Он склонился над визжащим умирающим здоровяком, грустно покачал головой и опять бросился в битву.

Я не знаю, как описать все то, что я ощущала, когда смотрела на бой глазами волка. Всю мою душу растерзали на куски, каждый норовил отхватить кусочек побольше и утащить в свою норку. Мои глаза слезились, я цеплялась за шерсть своего волка, но не могла прекратить это, не могла заставить себя разорвать контакт и не видеть Силенса. Но ужас, который я испытывала, он неописуем. Как цвет неба можно увидеть, так только на поле боя ощутить этот страх.

То самое, что могло бы напугать любого, заставляло принца бросаться в самую гущу сражающихся людей. Мне невыносимо было видеть искаженные болью лица, даже неважно кому они принадлежали — людям Красной страны или Королевства Дейстроу. Та искренняя и чистая мука выражалась в них в последний момент жизни, когда смерть уже хватала их в свои объятия. Глаза меркли. Из объятых яростью красных угольков они превращались в безликие омуты мольбы и отчаянья. Каждый, каждый молил о пощаде, но чаще всего никто ее не получал. Лишь единицы спешно уносились из-под града колющих и рубящих мечей в палатку целительницы. Не думаю, что та поспевала оказать помощь каждому, но ее стремление просачивалось сквозь расстояние, и я бросала все свои возможности магии, дабы дать ей силы. Ведь Силенс в них не нуждался. Ему помогали волки.

Он сам превратился в зверя, но не утратил своей души и сердца, как это сделали его враги. Та праведная правота, что несло лезвие его топора, словно луч света прорезала всю смазанную кровавую картину. Среди воинов Красной страны не отыскивались храбрецы, какие с воплями воодушевления бросались из наших рядов. Среди могучих плеч настоящих бездушных воинов все чаще и чаще появлялись трусы, беспечно сбегавшие из-под натиска стражи принца. Я ошарашено глядела на сражающегося Бииблэка, и если бы могла говорить в тот момент, то наверняка бы потеряла бы дар речи. Чернохвостый воин раскидывал своих противников, как щуплых котят разбрасывает озверевший тигр. Загорелое лицо, покрытое темной, запекшейся кровью, представляло собой искаженную бешенством маску настоящего демона. Не в силах отвести взгляд от его лица, я с каждой минутой все глубже погружалась в трясину, объяснение которой кроилось под толстым слоем запеченной корки. Бииблэк обладал магией. И теперь она бушевала, как расшалившееся море во время нескладной бури. Она приводила воинов Красной страны в смятение, когда те приближались к капитану стражи. Озадаченно вертя головами, они пытались отыскать источник своего замешательства, но натыкались лишь на меч Бииблэка, рубившего их в ожесточении свихнувшегося мясника. Но под его лезвием гибли вовсе не свиньи. В предсмертных судорогах корчились твари пострашнее. Я поняла их суть, когда ощущала чутким носом волка запах гнилой крови и видела последние моменты жизни этих жалких существ.