Девочка и звезды - Марк Лоуренс Страница 56

что она взяла у Пома, вблизи вызывала беспокойство у большинства людей. Эта же звезда управляла охотником, снабжала его энергией, связывала его части в некое подобие жизни. Она весила раз в двадцать больше, чем звезда Пома. Успокоенная ее волей, звезда охотника горела угрюмым красным светом, по ее поверхности медленно двигались темные пятна.

— Я не понимаю, как ты можешь прикасаться к этой штуке… — Квелл поморщился и вернулся к краю дыры. — Мне мерещатся ужасы, если я приближаюсь к ней. Как будто мои мысли ломаются.

— Я не знаю. — На самом деле она знала. Все дело в ее крови. И, если бы она обхватила звезду обеими руками, смогла бы коснуться почти всей ее поверхности. Тогда песня звезды наполнила бы ее, яснее, чем когда-либо прежде, словно в ней могли быть слова, словно, если бы она не торопилась, они могли бы раскрыть свой смысл. Яз чувствовала, как огонь звезды горит на краю ее сознания, давая шепчущий голос ее частям, которые обычно держали язык за зубами. Но прикасаться к этой звезде было не так плохо, как находиться даже в десятках ярдов от звезды пустоты. — Не знаю, как я это выдерживаю. Просто могу.

Яз съежилась, прижимая к себе звезду обеими руками. В звезде было тепло, а ей сейчас было холоднее, чем когда бы то ни было, если не считать долгой ночи.

— Жаль оставлять все это. — Квелл смотрел вниз на разбросанные остатки охотника. Для Сломанных — мечта мусорщика, но для Икта этот металл стоил больше, чем все то, чем обладал клан. Больше, чем они могли бы выторговать за три поколения.

— Ты увидишь, что здесь все ценят по-другому. Много чего. Не только железо. — Яз опустила звезду охотника в углубление в камне и подошла к Квеллу, который присел на краю. — Мать Мазай говорит, что мы никогда не будем свободны, пока не сможем уйти от того, чего хотим, неся с собой только то, что нам нужно.

— Эта старуха слишком мудра для своего же блага. — Квелл посмотрел на нее с вымученной улыбкой. — Возможно, мы могли бы просто взять…

— Квелл! Что ты вообще здесь делаешь? Я имею в виду как ты…

— Я же говорил. — Он поднялся на ноги, шире ее и выше на полголовы. От него приятно пахло. Как дома. — Я пришел, чтобы спасти тебя.

— Ты прыгнул в Яму Пропавших? За мной? Это безумие.

— Конечно, нет. Прыгнуть туда было бы безумием! — Он криво улыбнулся ей. — Я украл почти все веревки, которые есть у Икта. И дюжину комплектов собачьей упряжи у Квинкс и Аксит.

— Квелл! — Икта никогда не воровали.

— Ну, я их одолжил. Тихо. Пока все спали после последней ночи собрания, опьяненные закваской. Они смогут получить их обратно. Ну… большинство из них смогут, я полагаю. — Квелл поджал губы. — Я связал их всех в одну длинную веревку. Ты бы видела ее, Яз. По ней можно было бы спуститься от вершины ледяных утесов до дна моря!

— Ты спустился в яму?

— Да, начал, по крайней мере. — Он нахмурился. — Я привязал веревку к железному столбу, дал ей упасть, а потом начал спускаться. Спускался и спускался. И еще спускался. Эта дыра очень глубокая! Примерно через три дня я все еще висел там, в полной темноте, мои руки были полумертвыми, все насквозь промокло… И вдруг один из моих узлов поддался, и я упал.

— Всплеск. — Яз вспомнила потрясение от этого.

— Вот именно. И мне казалось, что я падаю или скольжу вечно. Не думаю, что веревка достигла бы дна, даже если бы не развязалась.

— И никто тебя не нашел? — Яз подумала и решила, что вскоре после того, как регулятор прекратил выбраковку, озера не слишком хорошо охранялось.

— Я решил наблюдать и ждать. Я видел в пещерах других людей, но они не видели меня. Все здесь очень заняты, как будто происходит что-то важное.

Яз отступила назад, пытаясь принять за правду слова Квелла. Такой знакомый и, в то же время, такой неуместный здесь. Это казалось невероятным. Все это. Не в последнюю очередь из-за того, что он совершил такой безрассудный поступок, ради нее.

— Почему… — Но она не хотела задавать этот вопрос. Не сейчас. Она не была уверена, что готова к ответу. Однажды она спросила мать о любви, и мать, практичная женщина, не склонная к сантиментам, обеими руками откинула назад свои длинные волосы с проседью и сказала, что любовь подобна буре в ночи. «Ты просыпаешься утром и обнаруживаешь, что мир изменился. За дверями твоей палатки открывается новый пейзаж, все знакомое и в то же время другое». Яз задумалась об этом. С Квеллом бури не было. Они выросли вместе, чувствуя себя комфортно в обществе друг друга.

— Мы не можем здесь оставаться. — Квелл бросил последний взгляд на металл, разбросанный по каменистому склону под отверстием.

— Лучше остаться, — сказала Яз. — Я не уверена, что помню дорогу обратно в поселок. Но мне кажется, что Сломанные приходят сюда каждый день.

— Да, но мы не хотим, чтобы они нас нашли. — Квелл согнул руки, словно ему не хватало копья.

— А мы не хотим?

— Да.

— Теперь Сломанные — наше будущее. — Яз тут же почувствовала себя виноватой. Квелл пришел за ней, бросил жизнь, которую любил. И ради чего? Она была сломанной, на льду для нее не было жизни. Может быть, звезда охотника вбила клин в ее сознании, но в ней говорили два голоса, одинаково громкие. Один сказал, что она — бремя для Икта, что ее жертва была необходима для выживания целого. Ее слабость не только утащила вниз ее, но и привела вниз Квелла. Она не заслуживает счастья. Ее нельзя спасти. Это был ее собственный голос, и она верила ему. Другой голос тоже принадлежал ей, и он говорил ей, что целое, которое выживает за счет своих детей, не заслуживает продолжения. Этот голос сказал ей, что, может быть, — просто может быть — она спасется, но она не должна спастись одна. Если она заслуживает большего, то и каждый ребенок, брошенный в яму, заслуживает большего. Она глубоко вздохнула: — Сломанные — наше будущее. Другого выбора здесь нет.

— Ну, мы можем убежать. Это выбор.

— Ты думаешь, что можешь выбраться из ямы. — Это был не вопрос. Никто не мог выбраться из нее. Даже Турин со своей лед-работой. Даже Тарко, хотя их предводитель был менее всего склонен пытаться.

Старая улыбка Квелла вернулась. Он кивнул на дыру рядом с ними:

— Я думаю, теперь совершенно ясно, что жрецы