Анна Гаврилова - Беспокойное счастье, или Секреты маленького дракона Страница 56

Короткая прогулка, и передо мною простая и очень знакомая дверь, которую открываю не задумываясь. Распахиваю, чтобы тут же оказаться в просторном помещении кухни и остановиться, ища глазами добрую, милую Роззи.

Кухарка кормит меня с самого детства и её стряпня всегда повышает настроение. Сейчас мне очень нужна эта пилюля радости. Мне жизненно необходимо тепло, которое дарит вооруженная половником толстушка.

Вот тут картинка немного смазывается и восприятие меняется. Я – ну то есть Астрид, – вдруг понимаю, что давно не сопротивляюсь сновидению, а наоборот вцепилась в него всеми лапками. Второе – взглянуть на Роззи пятнадцатилетней давности страсть как интересно, и мои эмоции, мои желания, перекрывают желания Дантоса.

На несколько минут я теряю связь с блондинчиком и полностью отдаюсь созерцанию зыбкой реальности.

Роззи! Она действительно здесь! На ней вечный белый передник, а в руках поварёшка. Вот только талия у самой замечательной кухарки заметно тоньше нынешнего, да и лицо действительно моложе.

Увидав их светлость, повелительница скалок охает и взмахивает руками.

– Почему же нас не предупредили! – восклицает она.

Дантос делает неясный жест рукой, как бы обрывая тему. Спрашивает сам:

– Есть что перекусить?

Вопрос, в общем-то, оскорбительный, но добродушная Роззи не обижается. Ограничившись выразительным взглядом, сообщает, что готова подать ужин буквально через пять минут. И тут же уточняет – где их светлость кушать изволят? В столовой или у себя?

– Здесь поем, – отвечает блондинчик, чтобы решительно направиться в дальний угол. Туда, где стоит большой стол, за которым обычно прислуга трапезничает.

Я искренне удивляюсь, зато Роззи воспринимает происходящее как нечто вполне обычное. Только в уголках губ замирает горечь, а во взгляде толика сочувствия мелькает.

Когда перед Дантосом появляется доска с нарезанным хлебом и ломтиками мяса, а следом огромная тарелка наваристого супа, я свою самостоятельность утрачиваю. Снова превращаюсь в блондинчика, который…

Ест! То есть сидит и, махнув рукой на всякие манеры, быстро уминает вкусное варево. Так, будто его неделю не кормили! А может даже две.

При том, что мы с Даном одно целое, становится смешно до невозможности. Просто я слишком отчётливо ощущаю его аппетит и слышу, как трещит за аристократическими ушами.

Чуть позже в кухне появляется Жакар. Он, как и Роззи, моложе и стройней, но смысл не в этом. Смысл в том, что столичный мажордом очень прибытию нашей светлости радуется. Принимается расспрашивать, рассказывать какие-то новости, и всячески создавать ощущение, что тот не куда-нибудь, а домой вернулся.

Дантос эту искренность ценит, но на кухне всё-таки не задерживается. Он улыбается Жакару и устремляется к себе.

Идёт. Идёт по знакомому хозяйственному коридору, выходит в не менее знакомый холл, преодолев который, оказывается на лестнице.

Идёт.

Поднимается выше и выше, но, несмотря на острое желание оказаться в своих комнатах, не торопится. С появлением регента этот замок стал почти чужим, но какие-то отголоски памяти остались, Дантос хочет ими насладиться.

Идёт. Минует второй этаж, выходит на площадку третьего… и вот тут вздрагивает и едва сдерживает желание выругаться. Просто перед ним, словно из ниоткуда, девушка возникает. Невысокая, пухленькая шатенка в очень ярком платье. И с не менее яркой улыбкой на губах.

– Оу! Дантос! – визгливо восклицает она. – Вы вернулись!

– Здравствуйте, Мэри, – после паузы отзывается Дан. Кивает, а вот протянутую для поцелуя руку старательно игнорирует.

Ну а в том, что касается меня…

Бешусь!

Вспыхиваю мгновенно и начинаю истово рычать. И мне глубоко плевать, что дело происходит во сне, а сам сон – явно отголосок прошлого.

Дайте мне эту Мэри! Эту, как когда-то иронически выразился Дан «правильную девушку»! Я ей все волосёнки повыдёргиваю! И глаза, которыми смеет на моего блондинчика таращиться, выцарапаю! И руку, которую она к нему тянет, оторву!

Угу, бешусь.

А Дантос тем временем огибает потенциальную невесту и идёт дальше. Вот теперь спешит. Буквально несётся по коридору.

Потом вваливается в покои – не те, в которых обитает сейчас, а в другие, попроще и расположенные чуть дальше. Запирает входную дверь и, пройдя до спальни, устало падает на кровать.

Он тоже бесится. Но не так сильно, как я. А чуть позже, когда волна эмоций отступает, поднимается с кровати и отправляется на поиски дорожной сумки – её в покои слуга отнёс.

Дан желает откупорить купленную в трактире бутылку вина. Пить вино из здешних погребов их светлость опасается. Да и кушанья, если они не лично Роззи поданы, всякий раз амулетом проверяет. Чтобы убедиться в отсутствии яда…

И это не паранойя, а вполне здравая позиция. Жизнь уже доказала, что от регента можно ожидать всякого. Видимо неспроста того Гнитисом назвали.

Прежде чем Дантос находит сумку, картинка меняется. Я опять он – ну то есть блондинчик, будущий герцог Кернский.

Я чуть-чуть, самую малость, пьяна и, вопреки всякой логике, счастлива. Только понять, что конкретно доставляет мне такую радость, получается не сразу.

Сперва приходит знание – в моём кармане лежит некая очень ценная бумага. Нет, не вексель! И даже не письмо! Это листок, на котором я записал кое-что предельно личное. Но главная соль в том, что это личное немыслимо и волшебно.

Оно не укладывается в рамки моего мира! Оно окрыляет сердце и душу! Причём окрыляет настолько, что оставить эту бумагу в банальном сейфе не могу. Мысленно посмеиваясь над собой, я несу её в свой самый секретный тайник. В тот, где хранятся самые важные сокровища.

Да, я уже не мальчишка! И в чудеса совсем не верю… Но иррациональное желание сильнее здравого смысла – мне кажется, что если спрячу листок там, то слова предсказания непременно сбудутся, и я обрету всё то, о чём говорила старуха.

Поэтому… иду.

А точнее – крадусь в ночи по собственному замку.

Временами спотыкаюсь, поминаю крепким словом царящую вокруг темноту, но отказываться от затеи не собираюсь.

Я миную жилой этаж и несколько лестничных пролётов. Прохожу ещё одним очень знакомым коридором и оказываюсь на чердачной лестнице. У меня есть собственный ключ, поэтому проблем с проникновением не возникает. Я отпираю замок и делаю шаг во тьму.

Секунда, и прозорливо прихваченный фонарь вспыхивает магическим светом. А я непроизвольно морщусь, отмечая, что хлама за последнее время прибавилось.

Взгляд сам устремляется к составленным у стены портретам, а губы кривятся в горькой усмешке. В детстве я каждый день пробирался сюда и сидел у списанных в утиль полотен. Собственно, ради того, чтобы приходить к картинам и обзавёлся личным ключом от чердака.