Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф Страница 56

Последними на стол незримые руки опустили ореховые прутики с зажаренными ломтиками мяса. Я сам жадно вдохнул ароматные запахи, но подумал, что можно бы и на сковороде, не в лесу живем. Слишком уж леди Элинор старается угодить этому графу, хотя, конечно, когда мясо жарят над раскаленными углями, у него особый аромат и вкус, его не получить на сковороде, чем ее ни смазывай.

Граф крякнул, решительно отодвинул зажаренного по-домашнему поросенка и придвинул мясо, запеченное на благородных углях. Пять прутиков, посчитал я, на каждом по десять ломтиков. Ну и жрет, если учесть, что уже поставили справа и слева блюда, где едва помещаются горки жареной птицы, а впереди — испеченный в духовке огромный гусь, откормленный орехами, нежнейшая красная корочка блестит, успев засохнуть на пути от духовой печи до стола, но под корочкой горячая нежная плоть, что тает во рту, стоит только разломить эту хрустящую корочку.

Я сглотнул слюну и сделал шажок вдоль стены в сторону, где не так пахнет. Кассель тут же посмотрел на меня, глаза пронзающие, обронил медленно:

— Что-то ваш новый слуга не больно уклюж…

— Натаскиваю, — ответила леди Элинор безмятежно. — Все они сначала неуклюжие.

— Да, — согласился он. — Но в чем-то он уклюж, верно?

Она пожала плечами:

— Наверное. Я как-то мало интересуюсь, кто в чем хорош. Мне важно, чтобы умели делать то, что нужно мне.

Он улыбнулся, я чувствовал на себе его тяжелый взгляд, как будто меня ощупывают бесцеремонные руки. Все те же незримые руки вынули из воздуха и подали на стол широкие блюда с желто-коричневыми пахучими горками печеной рыбы, сладкий аромат достиг моих ноздрей. После паузы, словно невидимкам пришлось сбегать на кухню, появилось блюдо, где аккуратно разложены половинки круто сваренных яиц, желтки вынуты, ямки заполнены черной икрой. Чуть позже на середину стола опустилось огромное, как щит, блюдо с точно так же разрезанными панцирями крупных раков: от усиков и до кончиков хвостов все половинки доверху с мелкими белыми икринками, что отсюда, от стены, кажутся просто кварцевым песком, но это и есть деликатесная рачья икра, которую я с таким удовольствием жрякал весной, когда удавалось поймать готовую метать икру рачиху, а последний раз — на пиру у Барбароссы.

Я прикидывал, что вряд ли все это леди Элинор творит магией, скорее всего все это готовят Марманда с Франлией, а волшебство просто перебрасывает сюда на стол. Впечатляюще, но не сказать, что граф очень впечатлен. У него вид такой, что в его землях такое творится в каждой крестьянской избе.

На десерт появилась целая гора сдобных пирогов. Я посматривал на леди Элинор, неужели и торт появится, однако она решила, видимо, что для такого мужественного героя это перебор, мужчина должен рычать и алкать сырого мяса, откровенные сладости оскорбят, пироги и то уже на грани…

Глава 3

Граф Кассель пироги разламывал пополам и совал в пасть, как в неутомимо работающую камнедробилку, запивал тем же вином, что и мясо, рыбу запивал, кстати, тоже этим вином, мужчины не маются хренью, что к мясу красное, а к рыбе — белое, нам все идет.

— Хорошо готовите, — заявил Кассель, он сыто рыгнул, нагнулся и деликатно вытер губы краем скатерти. — Сколько у вас талантов, леди Элинор!

— Это моя кухарка готовит, — обронила леди Элинор. — Я передам ей ваше восхищение.

— Простите, — сказал Кассель с покаянным видом. — Я думал, что вы лично для меня постарались. Обрадовался! Сразу представил, что когда стащите с меня сапоги и уложите в постель…

Она спросила с холодком:

— Граф, откуда у вас такие дикие идеи?

Он удивился:

— Какие это дикие?

— Что я вас уложу в постель.

— А когда приду пьяный? — спросил он победно. — Я ж часто прихожу пьяный, все разбегаются, ибо я в гневе страшен. А вы, женщина отважная, встретите меня внизу, затащите наверх. Разденете, стащите сапоги… а потом еще и вина кубок прямо в постель!

— Ух, какие мечты, — произнесла она совсем ледяным тоном. — И с чего я буду вас пускать пьяным?

Он объяснил весело:

— Так я ж буду чаще жить здесь, чем в своем поместье! Здесь у вас мило. А вы, как моя жена, можете жить в моем замке. Как и везде в моих владениях.

Она протянула:

— Ах вот вы о чем… Граф, вы еще не отказались от этой идеи?

Он покрутил головой:

— И никогда не откажусь. По крайней мере сегодня я в этом уверен. Особенно после такого обеда.

— Тогда вам нужно жениться на моей кухарке, — напомнила она. — Ах, граф!.. Давайте о цели вашего приезда. Что вы хотели сообщить?

Он ухмыльнулся:

— Леди Элинор… Уж не стану напоминать, что это вы меня уговорили встретиться. Да еще здесь, на вашей территории, не позволив мне взять не только телохранителей, но даже оруженосца… Но оставим мелочи, я же мужчина. К женщинам должен быть снисходителен, даже если они ввязываются в мужские игры. Давайте поговорим о наболевшем.

Она медленно наклонила голову.

— Давайте, граф. Ситуация с крепостью, запирающей нам выход из «зеленого клина», резко изменилась снова. Король отбыл чересчур внезапно, ворота на запоре, а лучники Мартина, как мне известно, обстреляли вас.

Он сказал в бешенстве:

— Ничего не остается, как начинать делать лестницы! Мы приготовим катапульты. Пусть осада затянется хоть на десять лет, но мы не можем сидеть здесь, как загнанные в угол крысы!

Она задумалась, затем проронила негромко:

— Десять лет?.. Это очень долго.

— Вам-то что? — сказал он недобро. — Леди Элинор, я ведь помню, что двадцать лет назад вы были точно так же молоды. Для вас и эти десять лет пролетят как один день.

Она покачала головой:

— И все-таки меня не очень-то прельщает ждать десять лет. Кроме того, кто сказал, что и за десять лет что-то обязательно изменится? Стены высоки, лестницы обломятся под своей же тяжестью. Катапульты… а что они могут? Стены не разрушат. А подвезти их придется достаточно близко к стенам, чтобы оттуда по ним били из дальнобойных луков.

Он сказал с угрюмым торжеством:

— Леди Элинор, вот вы и сказали то, что и барон Лангедок жаждет от вас услышать! Нам не справиться без вас. Вы должны пойти с нами. У вас достаточно чар, чтобы напустить либо туману, либо как-то отвести глаза защитникам, чтобы наши люди взобрались на стены, когда другие будут громко колотиться в ворота.

Она усмехнулась холодно и загадочно.

— Неужели вы полагаете, что я приму участие в прямом штурме? Или осаде? Для меня, как для волшебницы, это будет просто оскорбительно.

Он отодвинул кубок, лицо стало жестким и собранным, сказал совсем другим голосом: