Пол Андерсон - Сломанный клинок Страница 56

Он прижал ее к себе.

Засов выскочил из гнезда, дверь распахнулась, и в горницу ворвался ночной ветер. Фреда различила на пороге высокую фигуру. Голос не повиновался ей. Она поднялась, попятилась — и уперлась спиной в стену.

— Фреда, — прохрипел Скафлок.

Ей почудилось, будто грудь ее стягивает железный обруч. Она всплеснула руками.

Скафлок переступил порог. Она шагнула ему навстречу.

— Стой! — закричал Аудун. Схватив стоявшее в углу копье, он заслонил Фреду от прищельца.

— Стой! Я… я… Говорю тебе, стой! — пробормотал он. — Кто ты? Что тебе нужно?

Скафлок прищелкнул пальцами и произнес заклинание. Теперь, пока он тут, никто в доме не проснется. Он сделал это мимоходом, — так человек отмахивается от мухи.

— Фреда, — проговорил он снова.

— Кто ты? — Голос Аудуна сорвался. — Что тебе нужно?

Заметив, как они глядят друг на друга, он весь съежился и заскулил, словно побитый пес.

Скафлок отстранил его.

— Фреда, — прошептал он, — любимая, пойдем со мной.

Она помотала головой и не сдвинулась с места.

— Я был в Ётунхейме. Я вернулся, думая, что время и война помогут мне забыть тебя. Глупец. Что нам клинки, законы и боги с их Девятью Мирами? Пойдем со мной, Фреда.

Она склонила голову. Лицо ее исказилось, беззвучные рыдания сотрясли тело, и слезы потекли по щекам.

— Ты причинил ей боль! — воскликнул Аудун.

Он замахнулся копьем. Острие скользнуло по кольчуге и оставило царапину на скуле князя эльфов. Скафлок зарычал и потянулся за клинком.

Аудун ударил вновь. Скафлок проворно отпрыгнул. Меч с шипением выполз из ножен. Перерубив копье пополам, Скафлок выдохнул:

— Прочь с дороги!

— Не тронь мою невесту! — Аудун был вне себя от ярости и страха; страшила его не смерть, но то, что он увидел в глазах Фреды…

Он выхватил кинжал и кинулся на Скафлока.

Меч со свистом взметнулся к потолку и обрушился на Аудуна. Тот упал, откатился к стене и затих.

Скафлок уставился на окровавленное лезвие.

— Я не хотел этого, — прошептал он. — Я забыл, что он вечно просит пить…

Он обернулся к Фреде. Девушка отшатнулась.

— Я не хотел этого! — крикнул он. — И что тебе в нем? Пойдем со мной.

Она наконец обрела дар речи:

— Убирайся! Убирайся и не приходи больше!

— Но… — он сделал шаг к ней.

Она подобрала кинжал Аудуна.

— Убирайся, или я заколю тебя.

— Давай, — ответил он. Его слегка покачивало, кровь сбегала по щеке и капала на пол.

— Или убью себя, — продолжила Фреда. — Только попробуй прикоснуться ко мне, душегуб, язычник, лежавший с родной сестрой, точно зверь или эльф, только попробуй, и я наложу на себя руки. Господь, я верю, простит меня.

Скафлок так и взвился.

— Господь! — фыркнул он. — Ну, зови его, зови! Докатилась! Продалась за похлебку и за крышу над головой! Где же твои клятвы? — Он поднял меч. — Пускай мой сын не родится вовсе, чем достанется вашему богу!

Фреда не пошевелилась.

— Рази, — усмехнулась она, — рази, отважный воин.

Мальчишки, женщины, дети в утробе — вот кто, оказывается, твои враги.

Он замер на мгновение, потом, не вытерев лезвия, сунул клинок обратно в ножны. Ярость отхлынула, на смену ей явились горечь и раскаяние.

Ссутулившись, Скафлок спросил тихо:

— Ты отрекаешься от меня? Меч проклят, Фреда. Это не я оскорблял тебя, не я убил паренька. Я люблю тебя, Фреда, я люблю тебя, и мир расцветает, когда ты рядом, и вянет, когда тебя нет. Я прошу тебя, пойдем со мной.

— Нет, — выдохнула она. — Уходи. Слышишь? Я не желаю тебя видеть! Уходи.

Он повернулся к двери. Губы его дрожали.

— Однажды ты отказала мне в прощальном поцелуе, — проговорил он. — А теперь?

Фреда опустилась на колени у тела Аудуна и поцеловала мертвеца.

— Милый мой, милый, — прошептала она, погладила его по голове и закрыла ему глаза. — Господь забрал тебя, Аудун, забрал тебя к себе.

— Что ж, — сказал Скафлок, — прощай. Лишь раз еще попрошу и тебя о том же. Проживу я, верно, недолго, ну и ладно. Помни, я люблю тебя.

Он вышел и затворил за собой дверь. Чары его развеялись. Лай собак и топот копыт разбудил домочадцев Торкеля. Они сбежались в горницу. Фреда поведала им, что какой-то бродяга пытался украсть ее.

В предрассветной тьме у нее начались схватки. Ребенок был крупным, а потому роды вышли тяжкими и мучительными.

Опасаясь злодея, что скрылся в ночи, за священником решили не посылать, пока не взойдет солнце. Женщины, чем могли, помогали Фреде. Лицо Аасы было суровым.

— Сперва Эрленд, потом Аудун, — пробормотала она. — Дочери Орма не приносят счастья.

На заре мужчины отправились искать убийцу. Их не было целый день. Вернувшись на закате, они заявили, что не нашли никаких следов и что завтра можно будет послать кого-нибудь в церковь. Тем временем Фреда родила крепкого, голосистого мальчугана. Она лежала в дальней каморке, которую ей отвели, а малыш, причмокивая, жадно сосал грудь.

Она ласково улыбнулась.

— Какой ты красивый, — прошептала она. Мысли ее еще путались после пребывания в стране теней. — Ты такой розовый, сильный и пригожий! Твой отец будет гордиться тобой.

Светлые слезы потекли из ее глаз.

— Я люблю его, — произнесла она шепотом. — Господи боже, я люблю его и буду любить всегда. А ты, мальчик мой, ты его и моя кровинка.

Солнце закатилось. Ветер гнал по небу тучи, из-за которых порой выглядывала ущербная луна. Должно быть, к ночи разыграется буря. Затяжная эльфийская осень миновала, близилась зима.

Подворье постепенно затихло. Ветер задул с новой силой. Застонали деревья, забарабанил по крыше град. Фреде не спалось; она слушала вой бури, к которому примешивался грохот прибоя.

Около полуночи она различила в отдалении звук лога. По спине ее пробежали мурашки. Малыш заплакал, и она прижата его к себе.

Звук повторился, уже ближе. Она расслышала собачий лай. Простучали в ночи, сотрясая землю и небосвод, копыта.

Дикая Охота! Фреде стаю страшно. Почему никто не просыпается? Ребенок тихонько хныкал.

Рог протрубил снова — во дворе, так громко, что дом зашатался. За дверью в каморку Фреды послышались шаги, щеколда откинулась сама собой, ворвавшийся ветер взвил полу плаща того, кто стоял на пороге.

Хотя было темно, Фреда отчетливо видела его. Ему пришлось нагнуться, чтобы не задеть головой о стропила. Копье с ярко сверкающим наконечником, седые кудри и борода; из-под широкополой шляпы зловеще блестел один-единственный глаз.

Голос пришельца был гулким, как раскат грома:

— Фреда Ормсдоттер, я пришел за тем, что ты поклялась отдать мне.