Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 56

"Осточертело всё! — думал Конрад, слушая, как мирно похрапывают справа и слева ювелир и паж. — Разве уснёшь под такую музыку?!" — И вскоре уснул, да так крепко, что утром Ферраре пришлось его будить.

— Поедете со мной, ваша светлость, в моей карете, — сказал ювелир. — Вам известно, что ваш слуга ночью покинул постоялый двор?

— Да, он уехал по моему приказу, — неожиданно для самого себя солгал Конрад. — Я забыл в корчме, где мы останавливались днём, одну вещь, которой дорожу, и отправил его за ней. Надеюсь, он догонит нас в дороге.

— Простите, ваша светлость.

Поверил ли ювелир в этот вздор? Чувствуя свою вину перед ним, Конрад вёл себя скромно и послушно. Он ещё не знал, что раненый наёмник умер под утро от потери крови — в селе не нашлось лекаря…

Просторная четырёхместная карета Феррары была значительно лучше приспособлена для дальних поездок, чем карета Норденфельда: сидения широкие и мягкие, рессоры более совершенные. Занавески из тонкого, полупрозрачного шёлка при необходимости плотно закреплялись на окнах шнурами, защищая пассажиров от дорожной пыли и ярких солнечных лучей и в то же время позволяя любоваться красотой окружающего пейзажа. Конрад не предполагал, что итальянец путешествует с таким комфортом.

Бесславная гибель наёмника и бегство Дингера взбудоражили прочих охранников и слуг настолько, что даже уверенный в своих людях Светелко забеспокоился. Было очевидно, что назревает бунт. Феррара устроил для всего кортежа роскошный завтрак с обильной выпивкой, заплатил хозяевам за хлопоты, связанные с похоронами, доверил им на хранение большую часть своего багажа, карету и вещи Норденфельда и, пока обе свиты пьянствовали, потихоньку выехал вместе с Конрадом и двумя слугами. Риск был велик. Разгорячённые вином наёмники могли броситься в погоню. Светелко и его люди остались на постоялом дворе, чтобы при необходимости задержать самых неуёмных и свирепых.

Ни слуги Норденфельда, ни наёмники Феррары не знали о том, что Конрад уехал. Его карета стояла в сарае, лошади дремали в стойлах, форейтор и возница опохмелялись, восседая в повозке с багажом. То, что мальчика не было видно ни во дворе, ни в доме, никого не удивляло. Гадёныш наверняка трясся от страха где-нибудь в дальней комнате под охраной здешней прислуги. Убитому никто не сочувствовал: не велика доблесть пасть от руки юнца, доведённого до исступления грубостью и насмешками.

Конрад многим не нравился. Высокомерный мальчишка, путешествующий в раззолоченном экипаже и помыкающий взрослыми людьми, вызывал неприязнь у тех, кто не мог похвастаться ни благородным происхождением, ни высокими доходами. Тем не менее, его храбрость и жестокость были им ближе и понятнее, чем вчерашнее великодушие к Хасану.

Сдерживая раздражение, Феррара старался быть вежливым и доброжелательным со своим младшим спутником, так как не терял надежды извлечь выгоду из знакомства с ним. Очевидно, у пана Мирослава были веские причины нянчиться с этим зверёнышем.

Ехали быстро, почти без остановок. Проводник из отряда Светелко вёл беглецов короткой дорогой. Конрад стеснялся своих попутчиков, замечая, что они присматриваются к пятнам крови на его одежде, и почти всё время молчал, глядя в окно, или дремал, откинувшись на подушки. Впрочем, общаться с людьми Феррары ему было затруднительно. Форейтор — австриец и слуги — итальянец и грек — кое-как объяснялись между собой и с проводником на верхненемецком наречии. При этом итальянец и грек коверкали немецкий язык так беспощадно, что маленький Норденфельд не пытался вникнуть в смысл их диковинных тирад.

Поздним вечером расположились на ночлег в каком-то селении и на рассвете продолжили путь. Мчались ещё быстрее, чем накануне, не давая передышки ни лошадям, ни себе. И всё же, пока вдали не показались шпили и башни Праги, Конрад не терял надежды на то, что его слуги нагонят карету Феррары.

Когда въехали в Прагу, ювелир опустил занавески на окнах, чтобы уберечь себя и наследника Норденфельда от оскорбительного любопытства плебеев, имеющих дерзость разглядывать пассажиров дорогих экипажей.

Конраду было безразлично, смотрят ли на него простолюдины. С томительной тревогой он ждал встречи с паном Мирославом. Феррара тоже беспокоился, и не напрасно.

Вскоре карета остановилась перед воротами длинного дома в три этажа с ажурными балконами и множеством каминных труб на крутой четырёхскатной крыше. Пассажиры услышали, как их провожатый окликает кого-то. Ему ответили по-немецки.

— Мы приехали, — сказал Феррара Конраду, — но ждут ли нас так скоро? С кортежем мы провели бы в пути ещё день или два.

Их ждали. Створы высоких ворот разошлись, впуская гостей на просторный двор. К карете подбежали лакеи, открыли дверцы. Конрад вышел пошатываясь. Его укачало. Феррара взял его за руку и повёл к парадной лестнице. Пан Мирослав оказал гостям неслыханную честь: встретил их на крыльце под гербом, венчающим арку входа.

— Что с вами произошло, сын мой? — воскликнул хозяин дома. — На вашей одежде кровь! Где ваши слуги? Где Светелко? Господин Феррара, я надеялся, что вы будете другом и защитником его светлости в пути!

Конрад понял, что должен заступиться за ювелира.

— Простите, сударь, господин Феррара был очень внимателен ко мне и увёз меня, беспокоясь за мою жизнь, когда наши слуги вышли из повиновения. Одного из них мне пришлось наказать за грубость. Это его кровь.

— Вы не должны были делать это собственноручно, сын мой, — неодобрительно заметил Мирослав. — Я дал вам своего пажа, чтобы он исполнял все ваши приказания, но почему я не вижу его здесь?

— Увы, сударь, — вмешался Феррара, — господину Светелко пришлось расстаться с нами именно для того чтобы защитить нас от взбунтовавшихся слуг. Вскоре он прибудет с нашим кортежем.

Глаза Мирослава стали льдистыми.

— Кто зачинщик бунта? — спросил он.

Пока смущённый Феррара подыскивал ответ, — всё-таки виновниками были его люди! — Конрад, преодолев робость, приблизился к Мирославу.

— Никакого бунта не было. Один из слуг господина Феррары повёл себя неучтиво, и я ранил его.

— Вы убили его, ваша светлость, — тихо возразил ювелир. — Этот человек умер.

Конрад удивлённо обернулся.

— Почему мне никто не сказал?

— Мы не хотели тревожить вас, но наёмники могли взбунтоваться, поэтому было решено, что я поеду вперёд и тайно увезу вас в своей карете, а господин Светелко поведёт кортеж другой дорогой.