Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория Страница 57

На наше счастье, все заботы о малышах взяли на себя служительницы храма, нас же просили только регулярно навещать детей. Во время таких визитов я с удивлением наблюдал за избранником Орсейи — вот уж кто проникся отцовскими чувствами чуть ли не с первых дней. Иногда я даже по-хорошему завидовал ему. Потом, когда малышня, с виду, надо сказать, совершенно обычная, подросла, начала ползать, а потом и встала на ноги, этот молодой посвященный возился со своей дочерью и прочими детьми наравне с няньками и мамочками. Я же, к позору своему, взирал на все это издали. Меня куда больше заботили первые мои ученики. Никогда не думал, что получится стать для кого-то наставником, и еще меньше думал о том, насколько мне понравится учить других. Однако же, вышло именно так. Тогда-то отец с неохотой поведал мне о двух талантах, дарованных мне при рождении. Такое случалось редко и, как правило, подобных людей либо чрезмерно превозносили, либо отторгали. Я не знал, что в будущем ждет меня.

Первый раз что-то откликнулось в душе, когда на прогулке под ногой моей дочери повернулся неудобный камень, и она чуть не упала в довольно глубокий овраг. Сам не помню, каким чудом я оказался рядом, подхватил на руки, не дав сорваться… И все было бы дальше прекрасно, не взгляни я в глаза этой трехлетней крохи. Не бывает таких глаз у милых невинных малюток. На меня с досадой и усталым удовлетворением взирали глаза недоброй, очень умной и много прожившей женщины. Ну, наконец-то, будто говорили они, зашевелился, соизволил проявить отцовские чувства. Долговато тебя пришлось ждать, папочка… Увы, кроме ощущения чего-то напрочь неправильного и чувства вины, у меня ничего не пробудилось. Наверное, ей и этого было достаточно. Воспитатели говорили, что Ноалика растет спокойной, некапризной и очень молчаливой. С другими детьми Предстоящих играет и общается мало, все больше дружит с книгами. Каждый раз, как я ее видел, я ощущал свою вину все глубже, все сильнее. Вину, но не любовь. У трех мальчиков и одной девочки были нормальные родители, а моей не повезло. Когда я узнал, что ей не повезло вдвойне, к чувству вины добавилась жалость. Дело в том, что родители-Предстоящие тоже навещали своих детей — так часто, как, видимо, могли. Счастливая избранница Резара говорила, что Великий Защитник приходит к сыну каждый день, пусть на час, но приходит. Родители-люди не вмешивались, когда приходили Предстоящие, более того, оставляли их наедине с детьми, и неизменно радовались каждому такому визиту. Ноа пришла к дочери лишь раз. О чем-то долго говорила с ней, уложила спать, посидела в изголовье, что-то негромко напевая, поцеловала и исчезла. Странно, но дочь больше никогда не спрашивала, где ее мама.

Росла Ноалика, рос и камень у меня на сердце. Мне было тяжело приходить к ней. А она точно зала, что я не могу дать ей того, что в избытке получали от родителей другие дети, и наказывала меня. Требовала, чтобы я приходил к ней каждый день, играл с ней в сложные, не по возрасту, игры, что-то рассказывал о себе… Видя, что у меня не получается сложить головоломки, или я проигрываю, или огорчен чем-то, она смеялась… Ей не был нужен отец, просто нравилось смотреть, как вина и жалость съедают меня изнутри. Я прекрасно понимал это, но поделать ничего не мог. Так продолжалось бы и дальше, не столкнись я в нашем "детском" храме с человеком, которого я никогда раньше не видел. Посторонних туда не пускали. Лицо его кого-то мне напомнило, но я не мог припомнить, кого именно. Узкое, с твердыми правильными чертами и крупным улыбчивым ртом, под густыми красивыми бровями — яркие светло-карие глаза с золотым ободком, вокруг них разбегаются лукавые морщинки. Темные тяжелые волосы тронуты сединой… Он долго смотрел, как дети плещутся в бассейне, а потом сказал мне:

— Прости, что не смог вовремя остановить тебя. В самом начале еще была возможность отказаться.

Я закрыл глаза, вслушиваясь в голос, и понял, кто рядом со мной. Райдо решил взглянуть на своего непутевого посвященного и его дочь

— Каким образом, господин мой?

— Я мог рассказать, что тебе уготовано. Дальше ты бы все решил сам… Мы стараемся не переходить друг другу дорогу, но в этом случае стоило бы наплевать на правила. Недостойно мучить чужих посвященных. Знающая хитроумна, любой из нас голову сломает, попытавшись разобраться в ее многоходовых планах… Разве что Кейла углядит что-то в будущем. Но здесь даже я могу сказать с уверенностью: Ноа нужно было заполучить некие знания и свойства, что живут у тебя в крови. Силы, что в ней дремлют. А вот зачем, это уже другой вопрос. Возможно, просто хотела мне отомстить, как многие женщины, которых отвергли. Но это слишком просто для нее… Скорее всего, Ноа в очередной раз вынашивает какой-то масштабный замысел. Никто не может знать, что у нее на уме.

— Темные могут.

Предстоящий тихонько рассмеялся.

— Может, и могли бы, если бы собрались все вместе. Но сейчас и у них другие заботы. Гворган присматривает за смертью и посмертием, а Ноа ни то, ни другое не грозит. Инала с её воздаянием пока бессильна — за мысли у нас не наказывают даже людей. Кейле сейчас и вовсе не до загадок — она пытается не выпустить из рук нити будущего. Вашего будущего, Гайдиар, будущего людей. Кто-то уже не в первый раз пытается вырвать их у нее. Если у нас не получится выяснить, кто покушается на ваше, да, честно говоря, и на наше время, мы можем навсегда потерять вас, и Мир тоже. Но это пока не важно, а важно то, что тебе предстоит малоприятная роль в чужом замысле, который ни я, ни ты не можем постичь. Будь осторожен, особенно, в обещаниях и клятвах. Десять раз подумай, прежде чем на что-либо соглашаться. Тогда есть шанс вернуться без потерь… И еще. Ноа, конечно, мастерски все по-своему устроила, но полностью контролировать тебя она не сможет.

— А она меня контролирует?

— Несомненно. Но тебе рано паниковать, ты все-таки мой посвященный, а это чего-нибудь да стоит. Она может узлом завязаться, а куклы из тебя не получится, уже не получилось… Держись, друг мой…

Я открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но непоседливого Хозяина Дорог уже не было рядом. Его фигура мелькнула где-то вдалеке, у белых колонн портика и скрылась. Я обернулся на недовольный детский окрик, и каким же недобрым и тяжелым был взгляд моей дочери, устремленный ему вслед. Что-то было не так с самой Ноа, с нашей девочкой, со всеми нами. Я хотел разобраться в тревожных предчувствиях, возникших у меня после беседы с Райдо, но так и не успел. Сперва пришлось срочно вытаскивать из беды не в меру ретивых учеников, затем выпускать их в мир и брать под крыло новых. А потом… потом начались все те изменения, что привели к Исходу.

Сначала Предстоящие перестали заглядывать к своим детям, а потом и к пастве. Их невозможно было дозваться. Магия, дарованная ими, ослабла или вовсе перестала действовать. Жрецы молились, чтобы силы исцеления, которыми ведал Тейно, не иссякли окончательно. Как ни странно, посвященные Хозяйки Вод по-прежнему легко справлялись с дождями и приливами, а мы вполне успешно бродили по Тропам. Только от нас, увы, не было никакой пользы людям. Творилось ли что-то в храмах Ноа, осталось тайной. Вряд ли все книги и свитки исчезли из библиотек, возможно лишь самые древние, существование которых поддерживала магия. Пострадать могла разве что уникальная память жрецов.

Все с огромным беспокойством и вниманием присматривались к детям Предстоящих — не скажется ли пагубно на них исчезновение родительской магии. Но дети росли, развивались и учились вполне успешно, кое-кто уже начал проявлять первые способности. Под руками дочери Орсейи все росло и расцветало, сын Тейно успешно лечил больных котят и птичек одним прикосновением рук, а наследник Резара поймал своего первого Ночного Плетельщика. Эти сущности жили рядом с людьми с начала времен и тянули из них силы. К ним относились, как к неизбежному злу — комарам или гнусу, осенним дождям или долгой зиме. Но когда твари угрожали жизни, особенно детской, их отлавливали и уничтожали. Жрецы слегка успокоились и сделали закономерный вывод, что магия вернется, когда Дети Надежды подрастут. Минул год, за ним второй и третий. В храмах по-прежнему служили молебны и праздновали, хотя никто из Предстоящих не откликался. Лучше не становилось, но и хуже не было. Все замерло в каком-то сонном расслабленном ожидании. Поэтому, наверное, на первую, непродолжительную засуху никто внимания не обратил. Жрецы Хозяйки Вод пригнали облака, и все тут же о ней забыли. А через пару месяцев жара вернулась, и какая! Пересыхали озера и реки, гибла рыба, полыхали леса, сохли на корню злаки, и конца-краю этому не было. Голод нам не грозил, наш государь, как и все его предшественники, был мудр и запаслив: даже в маленьких городах имелись хранилища зерна и других продуктов на подобный случай. А вот жажда… Вода быстро приближалась по цене к золоту. Посвященные Сейден не справлялись. Как оказалось, не так уж много было их у добрейшей Хозяйки Вод. Они старались, как могли, отдавали все силы и умирали, а люди лишались надежды на дождь или хоть мало-мальски полный колодец. Страна начинала роптать. Я сам слышал разговоры за спиной: на что нужны все эти жрецы, посвященные, маги, если они ничего не могут для людей сделать? Гнев и напряжение не просто витали в воздухе, они стали осязаемы, точно вязкий тяжелый дым, в котором невозможно дышать, как прикосновения невидимой и от того еще более мерзкой паутины.