Александр Сухов - Танец с богами и драконами Страница 57

– Еще неплохо было бы, если в программу включить интеллектуальные виды спорта – шахматы, например, или шашки, – загорелась моей идеей Патриция.

– Ты им еще подкидного дурачка предложи или пульку расписать! – скептически отреагировал Брюс на предложение журналистки. – Если шахматы – спорт, тогда литербол – тяжелая атлетика.

Минут пять девушка и гном яростно спорили о том, стоит ли считать шахматы спортом и, не придя к общей точке зрения, скатились до взаимных оскорблений. Девушка обозвала ветерана «заскорузлым ретроградом», заработав от острого на язык Брюса: «дилетантку безмозглую», «штафирку беспардонную» и «феминистку извращенную».

Ссора двух экспертов в вопросах спорта грозила перерасти в самое настоящее побоище. Причем Пат была настроена более решительно, чем гном. Ее ничуть не смущала разница в возрасте, физической подготовке и боевом опыте. Пришлось Его Величеству прикрикнуть на забияк и пригрозить отправкой обоих прямиком в Вундертаун, если те не угомонятся.

– Фарлаф, сможешь? – король хитро подмигнул магу.

– Только прикажите, мастер, тут же оба окажутся на Президентской площади! – бодро отрапортовал понятливый Фарик.

Чтобы примирить враждующие стороны, выпили еще по одной, и уже через пять минут непримиримые спорщики, забыв о недавних разногласиях, о чем-то мирно болтали.

Трол, воодушевленный широчайшими перспективами развития спортивно-массового движения среди огров, ушел в себя и, блаженно зажмурив глаза и потягивая пивко, грезил наяву.

Матео после доброй порции пива вперемешку со «Слезой старателя» навалился на фрукты и с аппетитом уминал дары земли офирской, расхваливая во всеуслышание достоинства того или иного плода. Эту способность гномов запихивать в себя самые не стыкующиеся (с человеческой точки зрения) между собой продукты я подметил еще в Харальском замке, но ни разу не видел, чтобы хоть кто-то из них маялся от несварения. Впрочем, ошибаюсь: совсем недавно имел счастье наблюдать одного. Интересно, что же такое слопал Аларих, чтобы два дня страдать от банального расстройства пищеварительного тракта?

После того как начальник экспедиции насытился, он закурил трубку и осчастливил меня притворно-ласковой улыбочкой.

– А теперь, Коршун, выкладывай, откуда у тебя такие способности вдруг проклюнулись? Сдается мне, что ты кое о чем нам еще не поведал.

При этих словах разговоры за столом сами по себе утихли, и взгляды присутствующих устремились ко мне.

Хочешь не хочешь, пришлось колоться. Со всей деликатностью, чтобы Брюс не догадался о моих проделках, я поведал о том, как мою душу в буквальном смысле вытряхнули из тела и «пригласили» на рандеву…

– Говоришь, за скальным массивом находится высоченная гора? – задал вопрос король, после того как с интересом выслушал мой рассказ.

– Точно так, мастер – огромная черная гора километровой высоты.

– Не сходится, Коршун, – Матео укоризненно покачал головой, будто подловил меня на откровенной лжи. – Пик такой высоты должен возвышаться над стеной, а мы его почему-то не обнаружили.

– Была гора! – обиженно воскликнул я. – Могу поклясться чем угодно.

– Не надо клясться, мы верим тебе, – поспешил успокоить меня король. – Однако ты не можешь со стопроцентной гарантией утверждать, что все увиденное тобой не было сном.

– В том-то все дело, мастер, готов не только голословно утверждать, но имею веские доказательства реальности случившегося.

Я виновато посмотрел на своего компаньона и, опустив голову, обратился к нему извиняющимся тоном:

– Прости, Брюс, это я тогда явился в образе Мордруха и малость поиздевался над тобой.

Ветеран поначалу не понял, о чем речь, и удивленно захлопал своими синими глазками. Затем до него дошло, что грозный, страшный бог, явившийся к нему посреди ночи – гнусная провокация, организованная тем, кого он называл своим лучшим другом.

– Ну ты и гад, Коршун! – в праведном гневе воскликнул обиженный до глубины своей чувствительной души гном. – Мало того, что урвал лишний час, еще и…

Тут он осекся. Мне стало ясно, что в моем распоряжении имеется кое-какой компромат на любителя прикарманить чужое добро с хлебосольного стола невнимательных хозяев, имевших неосторожность пригласить бесстыжего воришку в гости.

Вы плохо думаете о Коршуне, если полагаете, что я тут же воспользовался компрометирующим материалом, дабы дискредитировать компаньона в глазах общественности. Хватило всего лишь одного многозначительного взгляда, и поток упреков Брюса в мой адрес мгновенно иссяк. Однако вы плохо знаете и гномов, коль мните, что инцидент был окончательно исчерпан.

– Ладно, потом потолкуем, – прошипел Брюс и в расстроенных чувствах «принял на грудь» полстакана «Слезы старателя».

– Ну-ка… ну-ка… колитесь, ребятки! – Бывший сельский кузнец начал поочередно буравить нас суровым взглядом, отчего вдруг стал похож на полицейского мага-дознавателя, какими их часто изображают на экране телевизора.

Поочередно, без малоинтересных подробностей, мы с Брюсом поведали о том, как я самым наглым образом внедрился в сознание друга и что при этом каждый из нас испытал. Свой сбивчивый рассказ гном закончил краткой отповедью беспардонному нахалу, замахнувшемуся на самое святое для любого разумного существа – душевный покой:

– Нехорошо, Коршун, ты поступил. Каждую ночь, заступая на дежурство, я с содроганием ожидал очередного визита Мордруха. Если бы я только мог предположить, что это твои проделки…

Пришлось мне еще раз извиняться и убеждать гнома в том, что я вовсе не желал ему зла, что сам потом очень сожалел о содеянном, но покаяться постеснялся.

– Впредь не будь таким стеснительным, – назидательно проворчал ветеран, – и если какую пакость сотворил, имей смелость признаться.

На этом инцидент был исчерпан, я облегченно вздохнул – при всей своей обидчивости мой компаньон никогда не ворошит старые обиды и не предъявляет претензии дважды.

– Разобрались?! – расплылся в широкой улыбке начальник экспедиции. – Вот и чудненько – мир восстановлен, можно работать дальше. – И обратившись к магу, задал вопрос: – Фарлаф, что ты обо всем этом думаешь?

Мне показалось, что Фарик уже давно был готов к тому, чтобы изложить толковую гипотезу ночных похождений своего учителя, но строгое монастырское воспитание не позволяло юноше, уподобившись неотесанному Брюсу или развязной журналистке, бесцеремонно встрять в беседу старших товарищей.

– Все вышесказанное уважаемыми учителем и Брюсом однозначно подтверждает версию о том, что Коршун действительно находился в состоянии сентори и общался с неким Хранителем. Для чего Хранителю понадобилась эта встреча, мне абсолютно непонятно. Могу лишь предположить, что само существование артефакта-шкатулки несет определенную угрозу целостности существования нашего мироздания. Так же мне непонятна роль Патриции во всей этой истории. Почему именно она пришла на помощь учителю в самый критический момент? – Фарик вопросительно посмотрел на девушку и, получив в ответ ее недоуменное пожатие плечами, продолжил: – А может быть, это был всего лишь спасительный образ, вызванный подсознанием Коршуна, который помог ему почерпнуть силы из собственных скрытых резервов? Насколько я понимаю, рано или поздно мы все узнаем, если, конечно, не откажемся от мысли разгадать загадку шкатулки.