Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – ярл Страница 57

– О Господи, – прошептал я, – как о стенку горохом.

– …и признали тебя подлинным потомком рода славного и древнего рода Валленштейнов, что идет из древнейших времен, это доказано наскальными солярными рисунками, а также изображением солнца на рубашках первых поселенцев этой земли. Отныне ты единственный, кто, помимо герцога Готфрида, представляет наш великий народ, что сейчас переживает трудные времена и потрясения, однако…

Он запутался в длинной фразе, воины привыкли к коротким рубленым фразам, помог Бертольд:

– Однако мы решили, что и ты в чем-то прав, ибо что герцог? Теперь кто не герцог?.. Мы решили удостоить тебя званием не герцога, а… ярла!.. В эпоху Начала на эти земли высадились отважные под знаменем отважного ярла… имя его забыто, первые поколения прошли в ежедневной войне с чудовищами, что населяли эти края, в борьбе с наводнениями: исполинские волны перехлестывали через стену, с грозами, что сжигали города и леса, воспламеняли даже землю… Когда началась эра первых летописей, имя первого ярла затерялось в легендах, известные два-три имени тех, кто унаследовал власть, они тоже были ярлами. И еще почти тысячу лет ярлы правили этим краем, защищали, приумножали богатства. Отныне ты – ярл Валленштейн!

Я простонал сквозь зубы, а один из рыцарей приблизился и произнес торжественно:

– Как единственный властелин этого края в эпоху Красных Дождей, я дарую тебе право Боевого Клича!

Второй сказал еще торжественнее:

– Отдаю тебе видение альтинга. Ничего у меня не было более стоящего… но зачем оно мне? А другого потомка Валленштейнов, увы, может и не быть…

Я спросил ошалело:

– А что это за альтинг?

– Ты поймешь, – ответил рыцарь лаконично.

Заговорил Зегевальд, в голосе звучала горечь:

– Конрад прав, нам незачем хранить свои драгоценные умения. К сожалению, ими нельзя поделиться, можно только передать… Все эти века мы хранили их, но сейчас, когда род Валленштейнов исчезает… Прими от меня дар видеть зеленых черепах.

– Хоть не розовых слонов, – пробормотал я тихонько.

– Прими умение говорить с филигонами, – сказал еще один рыцарь.

– А я, – произнес долго молчавший рыцарь в старинном рыцарском костюме, – отдаю тебе умение видеть, если захочешь, конечно… магические ловушки. Это не спасет тебя от обычных, но сумеешь увидеть магическую петлю, яму или незримый шип в стене…

– Вот за это спасибо, – сказал я с благодарностью. – Это я понимаю!.. Нет-нет, дорогие предки, все вы одарили меня сверх меры и просто по-королевски, но ваши дары столь велики, что на осмысление их величия и грандиозности мне потребуется время, а даром благородного рыцаря в римских доспехах я смогу воспользоваться прямо щас… как только пойму, как им пользоваться.

Рыцарь отмахнулся, явно довольный.

– Это придет. Увидишь ловушки – поймешь.

Дербент, подумав, вздохнул и сказал решительно:

– Только у меня было умение запоминать все, что хотел, но сейчас так уж ли оно необходимо мне? Дарую его вам, сэр Ричард!.. Не благодари, некоторые полагают, что это не дар, а проклятье.

Отец Филипп провозгласил с непривычной для такого человека хвастливой торжественностью:

– Когда я был простым оруженосцем, то никогда не спал на посту. Любую ночь мог бодрствовать! Правда, не больше трех ночей кряду. Это не горы сдвигать заклятиями, однако любой, кому доводилось нести ночную стражу, знает, что это такое.

Он посмотрел на меня строго, я поспешно закивал, да-да, еще бы, кто ж не знает, даже кофеем можно залиться до ушей, а все равно под утро как мокрая тряпка.

Герцог Бертольд, который все чаще посматривал на меня с некоторым сомнением, сказал внезапно:

– Не хотел об этом говорить, но… дело не в том, что я сразил дракона. Я никому не сказал, что сразил его на пороге… на пороге его… той норы, что неизвестно где, неизвестно в каких землях! Я снял с шеи дракона волшебный камень, который открывает дверь… правда, для этого нужно к той двери подойти вплотную.

Он протянул призрачную длань, я ощутил недоброе, хотел отступить на шаг, мою руку охватил нестерпимый холод. Я охнул, холод тут же прошел, только невыносимо жгло палец, даже не палец, а то место, где под кожу внедрилось зачарованное кольцо с камешками.

– Теперь он там, – произнес печальный голос, – возможно, ты заглянешь в тот мир… и сразишь настоящих драконов…

– Да, – пробормотал я, – всю жизнь мечтал бить драконов!

Самый молодой из предков, Денинг, который погиб, едва успев оставить потомство, сказал со скромным хвастовством:

– Никто лучше меня не мог пробраться в чужую крепость и выведать секреты. Говорят, моя мать была исчезницей, но это враки… Впрочем, какая разница, отец мой был ярлом Валленштейном, а я был тем его седьмым сыном, которому нравилось не столько драться в битвах, сколько пробираться незамеченным к чужим окнам. Сперва я заглядывал в спальни молодых женщин, а когда вырос – подслушивал военные планы. Я дарю вам, сэр Ричард, секрет исчезновения, но предупреждаю, что вас не заметят только простые люди, а волшебники и колдуны любого ранга – увидят сразу. Как, впрочем, и собаки…

Голос его стал печальным, оборвался, я увидел, как чья-то железная ладонь хлопнула его по плечу, зычный голос проревел:

– Не печальтесь, что так рано присоединились к нам! Сэр Ричард, я дарую вам заклятие муравья.

– Я передаю свой дар слушать лес…

– …а я – укрываться в лесу…

Я думал, что сказали уже все, но последним подошел герцог Гельмольд, произнес торжественно:

– Я прожил очень долгую жизнь, участвовал в сражениях, которым потерял счет, сразил множество противников… но умер в собственной постели в глубокой старости, чем горжусь, окруженным правнуками и праправнуками. Всем этим я обязан прекогнии… ты готов ее принять?

– Звучит заманчиво, – пробормотал я опасливо. – В глубокой старости… правнуки и праправнуки… это ж сколько можно съесть, выпить и баб сколько…

Надо мной словно раскололись своды замка:

– Так прими же!

Я успел распахнуть рот для протеста, мол, не все так сразу, нужно сперва бета-версию, протестировать, вдруг это не совсем для моего организма, но страшный разряд молнии ударил в мое тело, скрутил, как мощные руки, выжимающие мокрую тряпку, расплющил о пол, сжег кожу, мясо, расплавил кости и, наконец, испепелил ту протоплазму, что растеклась лужицей по камням, пытаясь найти щели…

Молнии исчезли, я ощутил, что эта тварь дрожащая, что всхлипывает от пережитого ужаса, и есть я, а призраки все еще стоят полукругом и смотрят взыскующе.

– …выдержал, – донесся до слуха, словно внезапно отворилась дверь в моих ушах, изумленный голос молодого красавца. – А я уж хотел предупредить, что это его наверняка угробит!