Эд Гринвуд - Земля Без Короля Страница 57

Ветка стоявшего неподалеку дерева приподнялась, потом опустилась, и Хоукрил кивнул, дав понять, что заметил сигнал. Волшебники были начеку, а с ними один из жрецов Предвечного Отца. Теперь на протяжении небольшого промежутка времени в лощине нельзя было сотворить никакого волшебства; нельзя было и направить его извне, чтобы повредить барону, но, увы, нельзя было и помочь ему магическим способом. И безоружный барон остался один против шести жриц, державших в руках обнаженные мечи.

Хоукрил видел, как он остановился; начался разговор. Рогатые головы покачивались, обтянутые черной кожей тела двигались с дерзким изяществом, руки поднимались в церемонных жестах, и все время жрицы украдкой перемещались, несомненно желая окружить Золотого Грифона.

Потом барон рассмеялся, что-то сказал и повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть устремленный ему в спину меч. Он отбросил его ударом кулака, заметил, что еще один клинок жаждет его крови, и вырвал оружие из державшей его руки.

Все остальные женщины внезапно воздели руки, желая ударить его заклинаниями, сердито запели в унисон — и ничего не последовало.

Их изумленный вид показался издали смешным, и две жрицы попытались снова начать колдовать. Барон сказал что-то резкое. Словно в ответ одна из жриц принялась кричать, призывая на помощь.

И на всем пространстве пустой низины из кустов и высоких папоротников выскочили одетые в черные платья жрицы с длинными ножами в руках. Их рогатые предводительницы стремительно отступили, размахивая клинками, а все низшее духовенство бросилось вперед, стремительно смыкая кольцо, чтобы убить одинокого мужчину, стоявшего с трофейным мечом в руке.

Хоукрил поднял рог к губам, а ноги уже несли его вперед. Он громко трубил и при этом мчался вниз по пологому склону с такой скоростью, с какой не бегал, пожалуй, ни разу в жизни. Со всех сторон в низину неслись одетые в броню воины Черных Земель, а их встречала толпа облаченных в полные боевые доспехи жриц и жрецов, укрывавшихся на деревьях и под кустами. Да помилуют нас Трое, в Шарадене набралось восемьдесят, а то и больше бойцов!

Латник швырнул рог в лицо первому, оказавшемуся у него на дороге, жестоким ударом убил второго; столкнувшись с третьим, сбил его с ног и побежал дальше, замедлив шаг лишь настолько, чтобы пару раз посильнее наступить на упавшего, потом ударил четвертого кулаком в лицо… Так он преодолел стену одетых в доспехи фанатиков, и соратники со всех сторон приближались к нему, но от господина, находившегося в самом сердце разъяренной толпы злобных убийц, его все еще отделяло не менее шестидесяти или семидесяти шагов.

Хоукрил принялся продираться сквозь стену из женщин, отчаянно пытавшихся вонзить свои тесаки ему в грудь. Краем глаза он видел других воинов, пробивавшихся с разных сторон. Какой-то лучник с аккуратностью, не предвещавшей ничего хорошего, прицельно отстреливал дам с рогатыми шлемами на головах. Хоукрил выругался про себя на такую недисциплинированность, проскочил мимо жреца, который, видимо, обучался фехтованию в какой-нибудь модной школе, крикнув ему через плечо: «Подождешь!», и продолжал проламываться через толпу, отшвыривая в стороны жриц с ножами и всех остальных, у кого хватало глупости подвернуться ему на пути.

Мгновением позже он оказался в толпе, навалившейся на барона. Латник размахивал мечом как безумный, он орал, плевался и бил свободной рукой, пытаясь хоть как-то отвлечь озверевших женщин от залитого с головы до ног кровью человека, который с двумя торчавшими из груди ножами (больше Хоукрил не мог разглядеть) бессильно опускался наземь в гущу этой толпы.

А он все еще пробивался вперед, желая только одного — закрыть собой барона, если удастся. Кровь была повсюду, и дюжина или больше воинов тоже пробивались к барону — медленно, слишком медленно! — с разных сторон. Следующие мгновения решат все. Хоукрил разрубил зарычавшую на него святую харю, со всей силы ударил сапогом в святую промежность и расчистил себе путь для отчаянного прыжка. Он приземлился на ноги, без малейшей задержки очертил клинком широкий круг, отбросив в сторону несколько мечей, не глядя убрал с пути по меньшей мере еще одну телесную преграду и похлопал себя по груди, чтобы убедиться, что драгоценный пузырек не вывалился по дороге.

Глаза, которые глядели на него, уже подергивались туманом, но окровавленные губы искривились в жалком подобии улыбки.

— Ты… прав, Ястреб… но… уже… уже поздно…

Хоукрил вздрогнул, словно от холода, и осмотрелся. Он сидел на скрипучей лодке, плывущей по темной воде Серебряной, а не крутился в кровавой мясорубке среди умирающих жриц. Некоторым воспоминаниям предстояло, видимо, вечно обжигать душу.

Но, с другой стороны, что такое жизнь человека, как не костер опаляющих воспоминаний?

Сидевший рядом Краер Делнбон улыбнулся своим мыслям и пожал плечами.

— На нас объявил охоту самый влиятельный и жестокий человек во всей долине Змеистой, поручивший это дело трем знаменитым злобным магам. Так что ты прав, что-то здесь не так. И мне не нужен ни бард, ни седой мудрец, чтобы понять это.

— Я говорю о другом, — настаивал латник. — Серебряное Древо поставил на нашем пути какую-то западню и ждет, пока мы в нее влетим…

— Но не ожидаешь же ты, что этот изверг рискнет в такое время отправить в Аделн хотя бы одного из своей Темной тройки? — отозвался Краер. — Сейчас, когда все готовятся к войне? У барона Аделна достаточно лучников, чтобы сокрушить любого одинокого волшебника… К тому же он просто должен будет начать войну, если Серебряное Древо пошлет магов, чтобы те действовали в открытую в самом сердце его баронства. Иначе все будут считать его слабаком, трусом и станут плевать ему в глаза.

— Нет, я просто считаю, что разумнее всего будет не стоять на дороге у колдунов, — угрюмо пробормотал Хоукрил. — Но в одном я с тобой полностью согласен: любой правитель в Аглирте, который не пресечет быстро и решительно подобные действия и тем более вторжение на свою территорию, тем самым даст молчаливое согласие на дальнейшие нападения. Так что Серебряное Древо нанесет удар, как только мы выберемся из Аделна.

— То-то будет веселья… — сладко потянувшись, произнес Краер. — Ну, если…

И в этот момент мир взорвался громом — громом, ударившим с неба и отдавшимся на носу лодки.

Квартирмейстер и латник, открыв рты, взирали на подпрыгивающие камни, с грохотом рушившиеся на палубу, на растекающееся масло и разлетающиеся черепки. Им потребовалось несколько вздохов, прежде чем они поняли, что это не небо над ними разразилось каменным дождем, что смертоносные булыжники сыпались на лодку с нависавшего над рекой утеса, и этот убийственный камнепад стремительно приближался к двум друзьям, все так же, лениво развалясь, сидевшим на корме.