Анастасия Пак - Путь тени Страница 57

– Мои силы растут. Этот огонь тебе не победить, – ее голос звучал странно безжизненно. – Умри, Ратич.

В его широко раскрытых глазах замерло безмерное удивление…

– Твоя первая победа. Одним Светлым героем уже меньше, а сколько их впереди, – обреченно прошептал голос за спиной. В зеленых глазах, обращенных к поверженному витязю, плескалась смертельная тоска, – Ты молодец. Теперь черед Волги. Этот будет посильнее, но ты сможешь. Ты сильна. Помни.

– Я…я не помню своего имени, – девушка сжала виски. – Не помню…

– Убийца, – подсказал голос. – Убийца…

Она стояла неподвижно, кровь стучала в висках так сильно, что, казалось, прорывала кожу. Внутри была скользкая пустота, как будто океан силы превратился в лужу черной грязи… Убийца.

Веалон. Яркая звезда внезапно сорвалась с небосвода и полетела, гаснув, к земле. А чуть дальше полыхнула голубым крохотная мигающая звездочка.

– Первая смерть, – Раошен прислушался к пьяным крикам из дворца князя. Развлекаются. Бахвалятся подвигами. Он устало покачал головой. – Только первая…а сколько впереди.

– Теперь до Веалона недалече, – обронил Миробой.

– Завтра будем там, – согласился Титамир и тихо вздохнул.

– Не грусти, давай, – Владий пристроился с другого боку. – Я видел, как ты на девушку смотрел, такую маленькую с большими серыми глазами. Кто она?

– Любимица вдовы, – неохотно ответил богатырь. – Славная девушка. Тихая, спокойная, разумная.

– Что ж тогда на Малитку позарился? – поинтересовался Миробой.

– Огненная она. Насмешница. Скажет, как ошпарит. А со мной нежной была, ласковой. Проведет рукой по щеке, в глаза заглянет – и псом около ног лежать хочется. А как пляшет, – его глаза загорелись и тут же померкли, – словно всю себя в этот танец вкладывает. Кружится, кружится, а потом в мои объятия падает и смеется. Отдохнет немного и снова в пляску.

Титамир задумчиво теребил гриву коня:

– До сих пор в себя прийти не могу. Как обухом по голове, – он помолчал. – Элин хорошая, да только не лежит у меня сердце к ней.

– Встретишь еще. И лучше и по сердцу, – вымолвил Владий и проводил глазами ускользающее солнце. – Остановиться бы надо на ночлег, только не в лесу.

– Пошто так? – поднял брови богатырь. – Лесного зверья испугались? – мрачные взгляды с двух сторон скрестились на нем и богатырь, не выдержав, извинился. – Ну ладно, ладно. Пошутить нельзя. Просто тогда вы были вдвоем, а теперь мы втроем. В капусту всех посечь можем.

Неожиданно Титамир резко подал коня вперед

– Гляньте! Никак дома?!

Подъехав ближе, воины безрадостно обозрели мрачные развалины. Избушек пять еще стояло, остальные разваливались на глазах.

– Доброе место, – нехорошо усмехнулся Владий. – Народу, как на кладбище.

Они спешились. Титамир толкнул дверь ближайшей избы, но как всегда не рассчитал сил. Сорвавшись с проржавленных петель, она упала на землю, рассыпавшись в труху.

– Скелетов нет, – сунув голову в проем, объявил богатырь.

– Деревня мертва, – произнес за его спиной Миробой, – и уже давно. Либо брошена, либо случилось что, – он указал на дом посередине. – Вон тот кажется покрепче остальных. Там и переночуем.

Титамир полез первым, вдруг чертыхнулся и замер на месте.

– Ты чего? – окликнул его Владий. – Призрака узрел?

– Нет, – отозвался тот. – Тут дыра посередине, я в нее чуть было ногой не угодил.

– Пол, наверное, провалился.

Миробой зажег лучину и осторожно обошел дыру стороной.

– Аккуратно что-то провалился, – прищурился он. – Как проломали. И не маленькая ведь.

– Заставим чем-нибудь, – пожал плечами Владий и увидев в углу старый сундук, потащил его на середину. – Вот и все, – он отряхнул руки от липкой паутины.

– Ну, други, – тихо проговорил Миробой, – нам лишь самую темень переждать и галопом отсюда. Нечистое место, чует мое сердце.

Устроившись на полу, путники задремали, держа оружие поблизости.

Ближе к полуночи что-то тихо заворочалось под полом, ища выход. Не обнаружив его, затихло.

Через некоторое время в самом первом доме с отвалившейся дверью, из круглой дыры в полу показалась маленькая змеиная головка. За ней на пол скользнуло непомерно большое тело. Змея выползла, собравшись кольцами, застыла на секунду и неслышно потянулась к порогу.

Титамиру снилось, как Малитка с влажными от счастья глазами бросается ему на шею, прижимается к груди. Все теснее и теснее, становится трудно дышать. Он попытался чуть отстранить ее и не смог.

Задыхаясь, Титамир открыл глаза и замер, встретившись взглядом с крохотными изумрудно-зелеными глазками змеи. Она вползла ему на грудь, выставив загнутые внутрь ядовитые клыки. Покачиваясь на длинном туловище светящаяся золотистая тварь неуверенно готовилась к броску. Костяной гребень угрожающе поднялся, растянув тонкую кожу между пластинами. Мгновенно сориентировавшись, он ухватил ее за шею и крепко сжал.

– Ну щас башку рубить будем. А потом в суп. Не пропадать же добру.

Пробудившиеся спутники потащили мечи.

– Ишь, какая жирная. Никак это она всю деревню сожрала, – замахнулся мечом Владий. – Переросток! А шкура хороша. Тебе, Титамир, на пояс. Новую моду введешь.

– Дайте уйти, человече, – зашипела змея. – Отплачу. Не забуду. Если будет худо, позовите "Златана" и я помогу. У меня детеныши. Кормить нужно… Дайте уйти.

Воины переглянулись. Титамир ослабил хватку и она тяжело плюхнулась на пол.

– Ты гляди, – ткнул ее сапогом богатырь. – Обманешь – у нас разговор короткий. Р-р-раз и все. В суп.

– Только однажды, человече, вы можете позвать меня, – Златана торопливо отползла подальше и не особо-то им доверяя, сжалась в упругую пружину. – Помните…

Глава четвертая

В воздухе застыла странная звенящая напряженность, тягучее, осязаемое прикосновение дикой, нечеловеческой тоски. На пожухлой траве, обратя лицо к восходящему светилу стоял человек, протягивая руки к пробивающемуся нежному румянцу. Этот человек был одинок среди людей, и чужим их миру. Даже здесь среди медленно выбирающегося из тьмы света он выглядел одиноко. Короткая прошлая жизнь облекла его теплое мерно бьющееся сердце жесткой броней, но когда человек оставался один она словно трескалась и сквозь разломы медленно сочилась кровь. Что-то неуловимо менялось в душе, все реже просыпалось это ощущение чувства боли, оно словно растворялась в других, незнамых прежде чувствах.

Но сейчас, здесь она еще была собой и пыталась такой остаться, но стоило сделать шаг, как сила начинала кружиться, обволакивая ее в свое зовущее покрывало, пропитанное чужими прежде мыслями и чувствами. Оно делало ее другой, не похожей на себя и бороться с этим было бесполезно, это она уже поняла. Все прошлое вдруг куда-то ушло, оставив в ней гулкую пустоту и она ревниво оберегала ее, не давая заполниться ничем иным. На короткий миг все окружающее вдруг предстало таким плоским, неприглядным… таким чужим. Это пробилась мысль силы, заглушив ее думы, потянула обратно, к тем, кто теперь ей близок, а пробивающееся сквозь заслон сознание упрямо твердило: "останься", но она не могла. И это было больней всего. Броня выпустила последние алые капли крови и сомкнулась с жутким стуком так, словно решила больше никогда этого не повторять. Человек медленно побрел назад и с каждым шагом ранимость из его глаз уходила, заполняясь холодным жестоким блеском, непроницаемым, как водная гладь.