Виталий Зыков - Конклав Бессмертных. В краю далеком Страница 57

Сидеть целыми днями в темноте скучно и утомительно, вынуждая искать себе занятие. Поначалу Артем просился наружу, но, получив болезненный удар тупым концом копья под дых, беспокоить стражей перестал. Понял, не дурак. Заодно прояснил свой статус. С туристами и дорогими гостями так не обращаются, а вот с пленниками…

Вдобавок ко всем бедам, кормили дикари из рук вон плохо. Артем и представить не мог, что вкус мяса и фруктов можно столь сильно испортить. Чтобы проглотить каждый кусок, приходилось выдерживать настоящее сражение с бунтующим желудком. Изнеженный цивилизацией, он категорически отказывался поверить, что это еда. Даже в своих скитаниях Артем питался лучше. И то не было каким-то особенным к нему отношением, изощренным садизмом. Лазовский видел, как сами пигмеи с удовольствием уплетали слипшиеся комки каши, жевали вяленое мясо и пили воду из грязных чаш. Гадость! Но голод притуплял брезгливость и заставлял забыть о разборчивости.

Иногда Артем подтягивался на руках и висел, выглядывая в окошко. Местные порядки предписывали размещать их под самой крышей. Странное дело, но хижины оказались нормальной высоты. Точно пигмеи строили на вырост. Или раньше были не столь мелкие, но отсутствие притока свежей крови сказалось на наследственности. Племя выродилось, а традиция строить, как в прежние времена, осталась.

Со своей позиции, кроме завешенного циновкой входа в соседнюю хижину, он мало что видел. Да и какую пользу можно извлечь из наблюдений за тем, как шаман часами сидит на бревнышке и пыхтит здоровенной трубкой или как одна из его жен растирает зерна в ступке? Все заняты, а до него нет никакого дела. Отчего в голове роятся сотни и тысячи мыслей, одна страшней другой. Перспективы на будущее совершенно неясные, и оставалось молить бога, чтобы пигмеи не были каннибалами. Вдруг пытаются его откормить, как домашнюю скотину?!

Измученный, он много и подолгу спал, и видел во сне свободу. Трава мягко пружинила под ногами, шелестела листва, и свежий ветер обдувал лицо. Не надо было сидеть внутри грязной клетушки, вдыхая вонючие ароматы деревни пигмеев.

Сладкие грезы.

Воля манила, но нельзя бежать просто так. Надо представлять – куда. Кроме Сосновска, Артем ничего не знал, да только где он, этот Сосновск?!

Но еще чаще Артем впадал в нечто вроде транса. Его сознание проваливалось в некое пограничное состояние и балансировало на грани полуяви-полубреда, соприкасалось с реальностью, в существовании которой он ничуть не сомневался. Лазовский наблюдал мозаику чужих видений. Дрожащих, пропадающих и снова появляющихся, но от того не менее зрелищных. Он встречал размытые тени огромных зданий, крепостей и штурмующих их несметных армий. Вожди вещали с каменных трибун, омерзительные чудовища бились друг с другом и с несомненно благородными героями.

Но во всем Артему постоянно чудился привкус лжи. Видения казались чересчур пафосными, величественными или даже гротескными. Так бы он изобразил сон. Мешанина чужих образов, потускневших со временем, но наполненных мощной энергетикой.

Догадка показалась весьма похожей на правду.

Выходит он попадает в чужие сны? Хозяева давно ушли, а сны остались. Отпечатались на некоем пласте бытия, к которому Артем вдруг получил доступ. Чудеса!

Лазовский воспринял поначалу открывшиеся возможности как некое странное, но бесполезное умение. Наподобие способности шевелить ушами. Необычно, забавно, да только совершенно ненужно. Ему не до исторических изысканий, а где еще приспособить свои навыки Артем не представлял.

Пока не провалился в сон шамана пигмеев.

Произошло это просто и обыденно. Будто пошел в булочную за хлебом да нарвался на злющего пса. Теперь вроде и брюки жалко, но от мысли, что жив остался, мозги клинит. Лазовский тогда впервые попытался самостоятельно попасть в мир снов. Почти сразу поймал нужный настрой и нырнул в поток из сотен тысяч ярчайших искр. Его сразу закрутило-завертело. Затуманило разум. Полностью потеряв всякие ориентиры, он вдруг натолкнулся на полыхающий огнем уголек. Успел сжать его в пальцах, а тот вдруг вырос одним махом и, пыхнув жаром, втянул Лазовского внутрь себя.

В один миг Артем оказался посреди сражения. Десяток огромных зеленых горилл вытворяли нечто несусветное с обжигающе-холодными молниями, полосуя ими воздух точно кнутами. От них медленно пятились трое краснокожих, укрываясь за высокими – в их рост – прозрачными щитами, бессильными против странных молний. У двоих на плечах уже вздулись уродливые рубцы.

Шаруш и кнешаль – вклинилась в сознание чужая мысль. Привыкший к странностям этой реальности, Артем принял случившееся, как должное. Пусть будут шаруш и кнешаль. Ему не жалко.

Поначалу он принял троицу защищавшихся кнешаль за людей, но потом разглядел вытянутые лица, острые уши, когти на пальцах, кучу иных деталей… Что-то многовато здесь рас для одного мира!

Один из краснокожих вдруг вытянул в сторону горилл «козу» из пальцев. Оставив дымный след, в шаруш врезался сгусток тьмы. Пару из них сшибло с ног и проволокло несколько метров по траве. Одного отшвырнуло в кусты, насадив на острый сук. Защищаться кнешаль сразу стало легче.

Еще двоих Артем заметил, лишь когда те вступили в бой.

Дасур, – знакомо ухнуло в голове.

Иди к черту, мысленно посоветовал Лазовский неизвестному советчику. Разворачивающееся действо его по-настоящему увлекло.

Долговязые, с фигурами дистрофиков, дасур не внушали уважения. Но только на первый взгляд. Артем быстро разглядел, что из-под их длинных плащей не видно ног. Чужаки левитируют, непонятным образом просто висят в воздухе!

Дасур в плаще с зеленым узором на капюшоне вытянул руки, и с открытых ладоней хлынуло темное пламя, опалив траву. Его поддержал второй, и из земли, прорвав дерн, вырвался облепленный грязью мертвяк.

Сон сном, но Артема увиденное проняло всерьез. Заставило пятиться назад. Зомби, повертел сгнившей башкой, увидел цель и потопал к начавшим наступление кнешаль. Битва вступила в решающую фазу.

Сильный рывок развернул Артема. Перед ним стоял молодой парнишка – хотя нет, мужчина-пигмей в расцвете сил, и грозно кричал, потрясая коротким деревянным жезлом. Инструмент показался знакомым. Где-то он уже видел эти зеленые перья и пучки хитро увязанных кожаных лент… Лазовский поймал взгляд пигмея и вздрогнул. На него смотрели глаза древнего старца, глаза старого шамана. Тело Артема охватила жуткая боль. Он начал кричать…

Очнулся Лазовский в холодном поту. Бешено колотилось сердце, огнем горела кожа. Вот тебе и мир снов!

Снаружи раздались раздраженные голоса. На стенах заплясали тени, отбрасываемые множеством факелов. После резкой команды отлетела в сторону закрывавшая вход циновка. Внутрь ворвались трое пигмеев и, угрожая копьями, заставили Артема встать и выйти наружу.