Елена Ларичева - Охотник И Его Горгулья Страница 57

Я ничего не могу предпринять для спасения заговорщика, но мошницу придется отпустить, если она выполнит условия сделки.

- Я освобожу тебя, - медленно произнес я, чем вызвал удивленный вздох собравшихся за шторой охотников. - Но внесу залог при одном условии - ты расскажешь все, что знаешь о Сварлиге. Зачем ему серебряный короб? Кому понадобилось мое имущество? И почему ты свободно разгуливаешь по городу, когда Энафар скрывается у степных карликов? А пока ты рассказываешь - придет ключник и переснимет с твоей ладони на мою недостающую часть номера.

- У меня его нет, - испуганно всхлипнула Ассельна.

- Нет? - заглянул через мое плечо вездесущий Тарвис. - Где же он?

- У Дириина! Он за тобой следил. И еще один - жрец или проповедник. Они наняли Сварлига. Я навела их на Эффра, то есть на Энафара.

Вот те на! Как можно ошибаться в людях! А я ее мысленно оправдывал, считал - жулик-напарник подставил девушку!

- Поторопились проклинатели с лишением памяти, - посочувствовал мне протиснувшийся через толпу Ньего.

- Как звали жреца? - я уже не сомневался - история действительно связана с моим отцом. Мне это не нравилось. Я с детства считал его героем - мать приучила. Что откопал любознательный папочка в дикарских краях, раз у сыночка обалденные проблемы? Ответов я не находил.

- Не знаю, - в отчаянии заломила руки Ассельна. - Он приезжал недавно в Манеис, проверял - на месте ли ты.

- Знаешь, тебе пока лучше посидеть в тюрьме хотя бы декаду. Вдруг появятся новые вопросы, - огорчил я мошницу. Ньего одобрительно кивнул и пригрозил пальцем напирающим в коридоре зрителям. Толпа медленно рассосалась.

После прогулки до тюрьмы я возвратился в Вольницу. Домой не тянуло. Внутреннее беспокойство не позволяло сидеть на месте. С интервалом в один день я отыскал обоих врагов, но вопросов только прибавилось.

Сложные они - человеческие отношения. Сплетены и запутаны в колтун недопонимания и недомолвок, подозрений и беспечности, пороков и показной невинности. Год верить безоговорочно, почти год ненавидеть и понять что двое бывших "партнеров" опротивели через пару минут общения. Опротивели настолько, что один звук их имен вызывают головную боль - отупляющую и подавляющие любые положительные эмоции, как при затяжной болезни.

Сегодня я вычеркнул… даже не так. Я вымел из своего прошлого гору мусора и безумно рад этому.

В Вольнице подходила к концу дневная смена. Свободные охотники разбредались по домам. Ньего шуршал бумагами в кабинете. Тирель с Нюкой в гостевой комнате с криками и руганью делили гонорар от конкурса бардов. А именно - выбирали по каталогу новый магоход и спорили по поводу модели экипажа для меня любимого. Заботясь о своем здоровье, я решил им не мешать.

Странно, не хочется даже выпить, чтобы отметить списание отработавших свой срок сожалений и надежд. Тихо, спокойно, пусто. Сегодня меня не тронул даже пускающий слюни и гадящий под себя Дириин Блас, хотя раньше я подолгу переживал, если преступникам назначали подобную казнь.

Я сидел в кресле в центральной зале Вольницы, перелистовал газету, не глядя в текст, и не заметил, как крадущейся походкой вошел мужчина. Он плавно перетек в кресло напротив: весь беспросветно черный. Черный облегающий костюм без единой зеленой детали, черные до синего отлива волосы, зачесанные на бок, черные цепкие глаза. Любой житель Шеехра и Шальты узнал бы в незваном госте человека-оборотня, Мастера-дракона - существо, облаченное властью, коей позавидовали бы земные короли.

Я не удивился визиту, отложил газету, привстал для поклона и только тогда произнес:

- Ясного вечера, Сальвадор.

Гибкие пальцы смяли мягкие подлокотники кресла. Гость подался вперед и мягко улыбнулся.

- Ни капли не изменился, Ванек. Разве что серьезности на мордашке прибавилось.

Он всегда называл меня Ваней, Ваньком, Ваняткой. Поначалу я сердился, не понимая смысла странного прозвища, пока Мастер не пояснил - это имя из его родного мира. С тех пор я больше не возражал, не мешая Мастеру быть сентиментальным.

- Я от Солева. Он передает тебе это.

В мою ладонь легла возникшая из ниоткуда прозрачная стеклянная колба с зеленой кисточкой на черной пробке. Внутри лежали свернутые листы бумаги.

- Твой учитель обеспокоен. Я тоже.

Хм, по твоему бархатному, обволакивающему баритону не заметно.

- Аллидия отдала нам записи Дильтара Гареса. Зашифрованные. Мы убили два вечера, пока подобрали ключ к шифру. Зато у тебя есть перевод.

Черные угли глаз изучали каждою черточку моего лица, не упускали ни малейшего жеста, словно выискивая подвох. Мастер-дракон, так ты во мне дырочку пропалишь. Знаешь отлично, я иногда жалею, что не принял твое предложение когда-то неизмеримо давно, когда мне было тринадцать. Солев тогда воспротивился, не пожалел делиться учеником (единственный раз в жизни он ограничил моей выбор). К нему присоединилась мать, желавшая "дать ребенку нормальное детство". А я струсил и отказал. Ты не стал предлагать дважды.

- У тебя по прежнему лишь две третьих от номера ячейки? - спросил он.

Я с гордостью продемонстрировал ему ладонь, на которой вспыхнула и погасла черно-зеленая комбинация букв и цифр.

Он удовлетворенно кивнул и встал. Я встал следом, но он остановил меня взмахом руки.

- При случае не стесняйся, зови. Мне в радость помочь ученику друга. Да, - высокий лоб Мастера нахмурился, - как умудренный жизнью человек я должен был посоветовать тебе никогда не доставать из ячейки отцовский подарок. Стереть номер с руки. Но ты Охотник, а в твоем роду это выше, чем должность. Это призвание.

Я распахнул рот для благодарности, но Сальвадор исчез. Только что стоял напротив, а сейчас даже движения воздуха не чувствуется, словно Мастер мне привиделся.

Ладонь холодила колба с расшифровкой записей. Я не решался вынуть пробку, пока Ньего, не сомневаюсь - слышавший весь разговор от первого до последнего слова (вот отчего в Вольнице отсутствуют двери), не высунул длинный нос из-за шторы и не фыркнул:

- Читай, не тяни!

Ах, то- то тихо. Даже горгулья с напарником позабыли про обоюдно приятную ругань. Хорошо, Тарв… Тьфу на тебя, вурдалачье отродье! Откуда ты взялся? Лыбишься во всю лягушачью физиономию!

Я сделал глубокий вдох и потянул за кисточку. Пробка со звонким "чпоком" вылетела наружу. Я торопливо развернул послание. Кривобоким почерком учителя были густо исписаны две станицы.

Радостных дней тебе, Ванитар!

До недавнего письма я даже не задумывался, что именно содержится в послании твоего отца. Обычно в таких коробах родители зачаровывают милые семейные реликвии наподобие бабушкиных перстней, локонов волос и портретов себя любимых в юности.