С Лисочка - История одной практики Страница 57

— Страшно, — сказала Банни.

Я пожал плечами. То, что мы тогда чувствовали страхом не было. Было что-то другое, очень похожее, липкое, противное. Обреченность. Почему никто из нас не ушел? Не знаю. Просто это казалось немыслимым. Дело не в деньгах, не в долге, не в чести. Может быть, это было какое-то упрямство, может быть глупость. Может быть что-то еще. Не знаю.

Командование взяли на себя Боро, молодой тогда еще парень, и Райвен, наш повар, дикой силищи человек, похожий на черного медведя, в бою предпочитающий работать тяжеленным эспадоном. Они назначили часовых, установили очередь на перевязку, заставили нас натаскать воду и вымыться. Организовали ужин. Сам Боро потерял сегодня левый глаз, но, кроме этого, не получил ни царапины. Ему повезло, Матфей Куц, маг, был еще жив и был рядом, он помог, закрыл рану, хотя глаз спасти и не смог. Парой минут спустя копье пробило Матвею печень, он выложился весь и ничего не смог сделать для себя самого.

— Ночь была долгой, очень долгой, — сказал я. — И на удивление звездной. Так не хотелось умирать… Спали мало. Обидно тратить на сон последние часы. Разговаривали. Даже петь что-то пытались. Получилось совсем вразнобой. Молчали. Кто-то все-таки смог заснуть, кто-то до остервенения начищал оружие. Утром, заслышав рог, звавший туаринцев в атаку, они просто вышли в коридор им навстречу. Умирать. Смерть шла к ним стройными рядами, чеканя шаг. Множество лиц было у нее, все они были бледны. Сто метров. Семьдесят. Пятьдесят. Щиты раздвинулись, выпуская лучников. Стало темно от стрел. «Черная орхидея» сорвалась в атаку. Добежали девятнадцать. Не бой. Не битва. Смерть на смерть. Их окружили.

Они слишком поторопились окружить нас. Сейчас, взяв нас в кольцо, они не могли расстреливать нас из луков и арбалетов, зато мы могли пустить в ход свои мечи, копья и боевые секиры. Нет, мы не стали сбиваться в кучу и защищаться, мы бросались на стену щитов и пик, то вместе разом, то по одному, прорубаясь сквозь нее. Хватались за копья голыми руками, тянули на себя, вырывая врагов из строя, опрокидывали их, рубили, кололи… Нам было тесно, но мы не старались прорваться — прорываться нам было некуда, мы не рассчитывали победить, мы просто умирали, стараясь собрать себе в последний путь свиту побольше. Сколько мы убили? Понятия не имею. Сколько это продолжалось? Не знаю. Десять минут — мало. Час — много. А потом что-то вдруг случилось.

— Конечно, их бы перебили. Несомненно. Шансов не было никаких. Они сражались так, как никогда, забирая с собой по двое, по трое, по пятеро врагов. Только, в конечном итоге, это было напрасно — туаринцы могли себе позволить терять даже по десять человек за каждого наемника. «Черная орхидея» таяла на глазах. Собственно, их бы всех убили, это был вопрос четверти часа, не более того. Как вдруг затрубил рог, отзывающий солдат из боя. Знаете, те даже с каким-то облегчением поспешили выполнить приказ. Развернулись и ушли, часто оглядываясь на оставшихся стоять полуживых наемников. Тех осталось одиннадцать человек, они еле стояли на ногах, у каждого было по две-три свежих раны… Может быть, потому они не бросились следом — сил не было. Смотрели вслед уходящим туаринцам и не понимали того, что происходит.

Мы не сразу поняли, что все закончилось. У меня в голове крутилась мысль, что это просто какая-то ловушка и нельзя, нельзя идти у них на поводу. Нельзя расслабляться, нельзя поворачиваться спиной, нельзя отводить взгляд… Только тогда, когда они совсем скрылись из ущелья, когда прошло еще десять минут, мы, поддерживая друг друга, вернулись в свои развалины, все еще не понимая, что произошло.

— Через полчаса к «Орхидее» в лагерь прискакал тот самый туаринец, что приезжал на переговоры накануне, — сказал я. — Вежливо попросил разрешения забрать павших и, наконец, объяснил, что произошло. В Суране все-таки подписали договор с маркизатом и пребывание туаринских войск на варлеанской территории вдруг стало совершенно невозможным. Почтовый ворон принес весть как раз во время атаки, и Георг де Туаринье, скрепя зубами, скомандовал отступление.

— Почему их не стали добивать? — спросил Эрик. — Ведь могли же? Отошли бы, перестроились, расстреляли бы из луков и арбалетов. Ведь могли?

— Могли, — согласился я. — Не знаю, почему не добили, если честно.

Правда, не знаю. А там, тогда — знал и понимал. И все мы тогда знали и понимали.

— А потом, что было потом? — спросила Банни.

— Потом? Наемники похоронили своих мертвых, после чего отправились к ее светлости за наградой. Часть ее пошла на пенсии родным павших, но основную сумму они потратили на возрождение отряда. Теперь «Орхидея» могла себе позволить выбирать лучшее снаряжение, лучших бойцов, а от желающих не стало отбоя, как только разнесся слух о том, что произошло в Жарковоротье, — сказал я. — Из одиннадцати выживших сейчас в живых осталось лишь шестеро, а в «Черную орхидею» сейчас попасть не проще, чем в имперскую гвардию. Вот и все.

Я осмотрелся вокруг. Нам было пора продолжать патруль, фермеры давно клевали носом за своим столом. Мы расплатились и вышли на улицу, под затянутое облаками небо — погода портилась, к утру будет дождь. Эрик снова запалил два своих фонарика, и мы пошли по улице Спящих Младенцев к повороту на улицу Фиолетовых подков. Прохладный воздух несколько протрезвил меня, дышать стало легче. Я вернулся в настоящее и теперь шел рядом с Селеной, с той, ради которой мне стоило возвращаться.

Ох, как вовремя она вошла в мою жизнь! Изменила ее, вдохнула в нее смысл. Развеяла мои страхи, разогнала их одним своим присутствием. Они ушли, но на их место пришел другой страх, новый, непривычный. Одна мысль отравляла меня, пугала ночами, накатывая липким ужасом: а что, если это — не настоящее? Что, если это — мое прошлое, в которое я сбегаю к Селене? Что, если там, впереди, безумие снова захватило меня и я снова живу временем, которого больше нет? Что, если я стремлюсь вернуться сюда потому, что там, в будущем, Селены больше нет со мной?

Эрик Рок, маг-практикант Стражи, студент МКИ

Несмотря на кофе, меня потянуло в сон, но на улице, под влажным ветерком, поддувающим со стороны океана, стало полегче. О, да у нас дождь будет! Поймите правильно, у меня нет водобоязни, я даже моюсь каждый день, но когда вода с неба падает, не люблю. Остается надеяться, что дежурство успеет раньше закончиться, чем начнет накрапывать.

— А ты про это откуда так хорошо знаешь? — спросила Банни у Бригира. — Ну, про Жарковоротье. Кто-то из родственников участие в той битве принимал?