Виктор Демуров - Зарницы грозы Страница 57

Баюн начал приходить в себя. Горе выходило из его души толчками, как вода из узкого горлышка. Если поначалу посещала мысль найти гром-камней, обвешаться ими и броситься на Кощея, когда тот покажется на улице, то теперь рысь думал, что этого мало. И еще теплилась в нем слабым огоньком надежда. Хотя Лукоморье уже постигло новое бедствие — голод.

Город был закрыт со всех сторон. Боясь, что Финист может взять столицу хитростью, заморцы не пускали туда даже купцов и крестьян. Запасы лукоморичей быстро таяли. А ведь когда холодно, хочется есть больше и сытнее. Баюн уже боялся за кошачье племя, потому что люди начали забивать лошадей. Он сам ловил мышей и крыс, но этого не хватало. Бродячих-то псов — какое-никакое, а мясо — Финист всех потравил. Просить о помощи горожан Баюн не решался, не зная теперь, где свой, а где лазутчик. Да и не хотел он, чтобы люди отрывали последний кусок ради него. Однако, как он ни старался, в нем ширилось, охватывало рассудок мягкими липкими лапами, глушило совесть. Человеку стоит огромных трудов не дичать, когда уже свечное сало и луковая шелуха идут в котел — чего уж говорить о зверях? Рысь начал посматривать на мягких под доспехами эльфов и гномов. Баюн убеждал себя, что это враги, что это все равно не люди, но мысль все еще казалась чудовищной. Чем питаются сами заморцы, он ни разу не видел. Наверное, еду им приносили обезьяны.

Кощей распорядился поставить на площадь большой палантир. Он хотел для этого сбросить статую Огнеяра, но лукоморичи сгрудились вокруг нее живым щитом. Заморцы уже подняли мушкеты, да увидели — птицы Гамаюн тут как тут, среди них и гарпии заморские, и сирены из королевств. Не отмоешься потом. Волшебный шар пришлось водружать между статуей и Велесовым дубом. На площади стало не пройти.

— Я такой же, как вы, — сказал Кощей по палантиру. Осунувшиеся люди, согнанные к шару, мерзли и безмолвствовали. — Поймите и простите меня, боги, за то, что я поднял меч на родную землю! Но тем самым я ее спасаю от очередного тирана. Мне очень жаль, что город пришлось закрыть. Всем, кто присягнет мне на верность, мы станем выдавать пищу.

Ответом ему было гробовое молчание.

— Мы не держим на вас зла, — продолжил Кощей с надрывом. — Вы всего лишь...

Он прикусил язык и вылупил глаза, потому что воевода упырей, генерал Пикман, саданул Бессмертному по лодыжке каблуком.

— Мы принесем благодать в вашу искалеченную страну, — завершил Кощей и палантир погас.

— Ты идиот, — равнодушно сказал Пикман, когда Кощей, держась за ногу, повернулся к нему и набрал воздуха. — Отец Микки Маус правильно делает, что не оставляет тебя без присмотра. Кто же все карты сразу на стол бросает?

— Что? — набычился Кощей. — Это же окончательная победа! Все! Нам осталось совсем немного!

— И стратег ты поганый, — так же равнодушно добавил упырь. — Занимайся своим делом, Бессмертный, тебе и так позволили очень много.

Пикман, конечно, не Климмакс. Он командовал обезьянами, но и только. У него не было умения ведьм назвать вещи не своими именами, а Кощей это умение отточил слабо. Речи новый царь сочинял долго и в муках. Это было не то, что кричать на сборищах, где толпа и так за тебя — хоть речь ей, хоть срамные частушки. Поэтому он посадил говорить в палантир своего друга, Чудо-Юдо, сбежавшее за море еще при Дадоне.

— Слишком глубоко сидит в русичах ложь Финиста, — учило Чудо-Юдо. — Еще будоражат их ядовитые мечты о великом государстве, а души греет жажда мщения. Пора понять, что трон сброшен и расколот, что реванша ждать глупо! Ненависть будет порождать только ненависть до тех пор, пока вы не сдадитесь...

Желающих присягнуть Кощею оказалось прилично. Среди них были предатели, были и отчаявшиеся, изможденные люди, кто не мог прокормить своих детей. Но не только.

— Поступились честью, — сказал Баюну Векша, белый котенок, приблудившийся в заброшенный терем. — Присяга этому уроду все равно ничего не значит. А еду отдают тем, кто сражается.

— Разве кто-то еще сражается?

— Ну вот ты, например.

Векша спрятался в тереме от холода и от тех, кто мог бы его поймать и съесть — обезьян ли, людей. Не гнать же его. От своих друзей и братьев котенок пересказывал слухи, звучавшие, по большему счету, как утешительные сказки. Рысь его не разубеждал.

— У меня просто больше ничего нет, — ответил Баюн. — Да Кощей уже весь отпор попридушил. Здесь, по крайней мере.

— А Финиста не поймал.

— Финист мог уже обратно в королевства бежать. Хотя кому он нужен там.

— Наместник не такой!

Векше от роду полгода, но выглядит он младше. Тощенький — хребет торчит. Баюн ему предлагал часть своей добычи, и поначалу котенок отказывался, говорил, что уже взрослый, сам может найти еду. Но потом голод взял свое.

— Ты сам-то видел этих людей? — спросил Баюн.

— Не видел. Но я их ищу. Я тоже хочу драться, только один я не могу. Сказывают, они даже котам находят применение.

— Ага. В казане. Ты бы сидел тихо, Векша. Оставь войну двуногим. Или зверям вроде меня.

— Это ты так говоришь, потому что ты не кот! А вот до Финиста, я слышал от папы, одному храбрецу чужие насмешки были нипочем. Он преследовал Кощея во главе целого кошачьего войска. И погиб, как герой.

Баюн засмеялся. Векша посмотрел на него, как на личного врага.

— Ну, не хочешь — и не верь! Но ты зря думаешь, что если мы маленькие, то ни на что не способны!

— Не думаю, — ответил рысь. — Правда, не думаю.

Снаружи донесся слаженный топ сапог. Векша спрятался, Баюн же выглянул в щелку двери.

К упырям и нечисти летучие обезьяны стали носить людей. Розовощекие молодые заморцы с мушкетами на плечах широко улыбались прохожим, отчего те шарахались. Они не понимают, подумал Баюн, эти мальчишки действительно не понимают, за что их так ненавидят в Тридевятом. Или в Залесье. Или в Беловодье. Они понятия не имеют о Вие и думают, что несут добро. Но, добавил он про себя, это не заставит меня их пожалеть.

— Может, у них есть еда? — мяукнул Векша из своего закутка. Последние дни добыча попадалась редко.

Могла быть. Судя по тому, как радужно эти заморцы настроены, они новики. Заморье любит, едва приняв человека в войска, кинуть его туда, где погорячее, чтоб закалился. А новик всегда голоден, и с обеда непременно припрячет краюху или кусок сахара.

— Не знаю. Надо подкараулить одного.

Если из терема пролезть в соседний двор, оттуда через дыру в заборе и немного поплутать переулками, то выйдешь к кабаку, где заморцы любят отдыхать. Туда Баюн и направился, как стемнело. Кабатчик одним из первых сдался Кощею, согласился обслуживать завоевателей, а за это вокруг его заведения поставили двойную охрану, чтобы люд не вздумал разорить запасы. Окна закрыты, двери заперты, пускают только заморцев. Внутрь не пройти, да Баюн и не пытался. Он лег в засаде поотдаль и ждал. Новоприбывшие долго не провеселятся — к девяти им надо вернуться в стан, иначе командиры бить будут.