Морис Делез - Слуги паука 3. Время полной луны Страница 58

Вновь какое-то время все молчали, пока Акаяма не заговорил:

— Слышал я, что некоторые пиктские шаманы умеют обращать людей в зверье.

— У нас это тоже не редкость,— вмешался в разговор Зул.

— Именно к этому я и веду,— подытожил Конан,— что, если мы сунемся туда, нас просто обратят во чтото непотребное, и конец тогда честолюбивым планам Митры.

— Я обещаю подумать об этом.— Мэгил упрямо поджал губы, не желая обсуждать вопросы, касающиеся Подателя Жизни.

— Подумай, друг,— сказал Конан мягко, почти ласково,— хорошенько подумай, и не только об этом.

— О чем же еще? — встревожился жрец.

— Подумай о силе Рогазы,— начал перечислять киммериец,— о силе Харага, которую мы испытал на себе еще в Шадизаре. Поразмышляй о Рамсисе. Мне отчего-то пришло в голову, что он не зря объявился в Заморе именно сейчас. Я не удивлюсь, если узнаю, что Хараг привез сюда и стигийца. Подумай о Сурии, которая может вырваться из плена, и о страже, наверняка готовящейся встретить нас в Черном Замке. А главное, подумай о том, чего мы еще не знаем!

— Так ты поможешь мне!— воскликнул жрец.

— Я очень хотел бы,— усмехнулся Конан,— но если бы не Милла…

— Но Конан! — воскликнул Жрец.— Подумай, что значит жизнь одного человека по сравнению с судьбами мира?!

— По сравнению с волей Митры, ты хотел сказать,— поправил его Конан.— Признаюсь, что нежные ручки Миллы мне дороже.

— И весь ты в этом!— Мэгил негодующе всплеснул руками.

— Верно! — со смехом согласился киммериец.

— Так, значит, нет?— Жрец нахмурился и покачал головой.

— Ну почему же?— удивился киммериец.— Ты разве не понял меня? Я пойду с тобой, но лишь до тех пор, пока нам будет по пути.

— Вот и прекрасно!— обрадовался Мэгил.— Ну а вы?— обратился он к Зулу и Акаяме.

— Я с тобой,— без колебаний ответил негр,— а ты? — обернулся он к Акаяме.

— Сдается мне, что на этот раз придется вам обойтись без меня,— с хмурым видом ответил здоровяк и тяжело вздохнул,— слишком высоки стены Черного Замка.

Мэгил так явно обрадовался, что киммериец поспешил остудить его пыл.

— Хватит ликовать,— усмехнулся он,— пойдем лучше посмотрим, как нам пробраться в Черный Замок.

— В чем отправимся? — деловито осведомился жрец, от уныния которого не осталось и следа.

— Я думаю, одеяние младшего жреца будет в самый раз, — подумав, объявил Конан.

Никто не стал с ним спорить. Они быстро обрядились в балахоны, к которым так и не успели привыкнуть. Конан в последний раз проверил оружие и, убедившись, что поблизости никого нет, четверо осторожно вышли из дома. Они не рискнули идти по главной улице, по которой полдня назад унесли чудовищную пирамиду, а предпочли передвигаться боковой узкой улочкой, где в любой миг можно было укрыться от любопытных глаз в одном из многочисленных переулков или нырнуть в любой из пустующих домов.

Чем дальше, тем больше дорога шла под уклон, и, не будь улочка так узка и извилиста, они наверняка давно уже увидели бы стены Черного Замка. Вскоре спуск стал более пологим, но они приблизились к окраине Сура-Зуда настолько, что горы над крышами маячивших впереди домов стали расти заметно быстрее. Сумерки понемногу опускалась на город, небо стало синее и глубже, и Конан пожалел, что они не вышли из дома раньше.

Они обогнули невысокий уютный домик с красной черепичной крышей и неожиданно оказались посреди обширного пустого пространства, в обе стороны протянувшегося вдоль провала. Со стороны города оно было ограничено не слишком ровным рядом домов, а с другой — лишь низким парапетом, ограждавшим пропасть. Людей не было видно вообще.

Черный Замок высился на противоположной стороне. Конан отметил про себя, что это было относительно небольшое по площади сооружение, возведенное на естественной платформе. Крепостные стены высотой более пяти ростов киммерийца до половины скрывали собой дворец, состоявший из набора разных по высоте круглых башен. Огромные, запертые наглухо ворота преграждали путь внутрь крепости. Разводной мост был поднят. Впечатление чудовищной силы и мрачного величия исходило от стен и башен, и чем больше люди вглядывались в нее, тем глубже проникало в их души ощущение собственного бессилия, а их планы поколебать эту твердыню и вовсе казались абсурдом.

Конан посмотрел на своих друзей:

— Что приуныли?

— Нам туда никогда не попасть.— Мэгил грустно покачал головой.

— Мне странно это слышать,— киммериец пожал плечами,— ты и прежде знал, что у тебя нет крыльев, но упорно твердил, что должен это сделать! Что изменилось?

— Я увидел все сам,— ответил жрец, виновато опуская глаза.

— Понятно.— Конан зло ударил кулаком по парапету, и, к удивлению его, злость вдруг улетучилась. Он усмехнулся.— На мой взгляд, ты слишком впечатлителен. Пойдем-ка обратно, а по дороге постарайся забыть о том, что видел.

Зул и Акаяма переглянулись, но ничего не сказали. Все четверо отправились обратно. Быстро темнело, и кривые улочки в сгустившихся сумерках выглядели зловеще, но четверо в жреческих балахонах не смотрели по сторонам. Мысли их и без того были невеселыми, а настроение мрачным, так что разговор не клеился, и шли они молча. Наконец входная дверь за ними закрылась, тяжелый засов встал на место, Акаяма подкинул дров в угасающее пламя очага, а когда обернулся, остальные уже сидели на прежних местах, словно и не покидали их.

Их было двое, беседовавших в большой неправильной формы комнате, напоминавшей вытянутый к центру башни треугольник со скругленными углами. Комната располагалась на самом верху высочайшей из башен Черного Замка, называвшейся Сторожевой. Почему она так называлась, знала, наверное, только Рогаза. Хараг же считал, что название свое она получила как самая высокая из пяти башен дворца. К тому же комната, в которой они сейчас находились, была одной из немногих имевших окно, обращенное к Сура-Зуду.

— Ну, так как, повелительница? — Хараг сделал небольшую паузу и нехотя взглянул на старую ведьму.— Я тебя убедил?

— Ты продолжаешь настаивать на том, что Сурия ошибалась? — проскрипела та. Взгляд старой карги было выдержать нелегко. Ее маленькие глазки буравили душу, вгрызались в мозг, словно пытались прочесть самые затаенные мысли. Иногда жрецу казалось, что не только пытались, но и читали. Он терпел, сколько мог, и теперь ему требовался отдых. Хараг прикрыл глаза и два долгих удара сердца сидел молча, пытаясь успокоиться.

— На чем основана твоя уверенность? — проскрипела старая карга, не сводя с него испытующего взгляда.

Хараг вновь задумался. Что он мог ей сказать? Ни одного факта, говорившего в его пользу, у него в запасе не было, лишь цепь понятных только ему рассуждений, да интуиция, да неприязнь. А Рогаза умна и проницательна. Жрец знал: как только он попытается слукавить, подкрепив свою позицию хорошей выдумкой, она сразу почувствует фальшь. Он посмотрел на колдунью.