Карен Миллер - Утраченная невинность Страница 58

Но в одиночестве оставался недолго.

— Хорошо покатались? — спросил Мэтт, заглядывая в дверь. Эшер, расчесывавший хвост Сигнету, поднял голову.

— Хорошо.

— Тебе нужно почаще выезжать верхом. Сигнету необходимы нагрузки, а тебе — свежий воздух.

— Согласен, только когда? Мне в сутках часов не хватает.

— С утра пораньше, — посоветовал Мэтт. — До завтрака. И аппетит заодно нагуляешь.

— Скорее, сердечный приступ, — негромко проворчал Эшер.

Мэтт нахмурился.

— Не смешно. Эшер, что случилось?

Эшер закончил расчесывать хвост, положил гребень и потянулся за щеткой.

— Ничего.

— Что-то не верится.

Проклятие. До всего ему есть дело, этому Мэтту. Эшер снова посмотрел на него.

— Ничего такого, в чем ты мог бы помочь.

— Большой груз ты взвалил на свои плечи. Я про управление олками, — сказал Мэтт, помолчав. — Раньше ты мог прятаться в тени принца. Теперь он король, и ты весь как на ладони. Если не будешь осторожен, тебя прихлопнут.

Замечание, весьма недалекое от истины. И очень неприятное. Эшер взял щетку и принялся удалять грязь, засохшую на боках Сигнета. Конь начал игриво размахивать пышным хвостом, и он шлепнул его по брюху, чтобы тот не баловал.

— Все будет нормально.

— Надеюсь, — произнес Мэтт, озабоченно глядя на друга. — Просто думай над каждым своим шагом. Не делай глупостей.

Каких, например? Не вызывать дождь? Чтобы Мэтт не видел его лица, Эшер оставил в покое левый бок и, спрятавшись за жеребцом, занялся правым.

— Тихо, тихо, приятель… Стой спокойно… Тебе что, других забот мало?

Мэтт вздохнул и стукнул кулаком по двери.

— Хватает. Просто хотел сказать, что сегодня пригонял лошадей для королевского катафалка.

— Его величество наверняка захочет осмотреть их. Дай мне знать, как только их доставят сюда.

— Конечно.

Оставшись один, Эшер еще с полчаса ухаживал за Сигнетом, потом решил, что пора заняться делами, и вернулся в Башню. В кабинете его уже ждал Дарран. Перед ним на столе громоздилась стопка папок и тетрадей высотой четыре фута, а в них — законопроекты, протоколы заседаний, жалобы, прошения, с которыми требуется ознакомиться и поработать. Сам старик нехорошо улыбался.

Эшер уже давно подметил, что в минуты физической и душевной слабости жалеет о том, что Дарран… не то чтобы не погиб, но сохранил достаточно здоровья, чтобы продолжить работу. Эшер жалел, что не может отправить старика в отставку, отослать его куда-нибудь в деревню, на другой конец королевства. И запретить ему дальние переезды.

— Решил преподнести мне сюрприз? — спросил Эшер, проходя в открытую дверь. — Кстати, если ты не заметил: это мой рабочий стол. Чего расселся?

Дарран поднялся из-за стола.

— Я взял на себя смелость побеседовать с госпожой Марной. Она описала мне всю сложность и глубину конфликта между Индиго Глоспоттлом и его собратьями по Гильдии Красильщиков. Несмотря на твою полную безграмотность в сфере юриспруденции, мы решили назначить слушания на начало следующей недели, то есть после похорон. Таким образом, у меня будет достаточно времени, чтобы подготовить тебя надлежащим образом. — Он откашлялся. — А теперь будь добр, займи свое рабочее место. Нам предстоит разобраться с массой дел, прежде чем…

Эшер тяжело опустился в свое кресло.

— Не нам. Мне. Я умею читать, Дарран, и не нуждаюсь в том, чтобы ты переворачивал для меня страницы. Если возникнут вопросы, я обращусь к Гару.

Брови Даррана поползли вверх.

— Даже не думай беспокоить его величество в эти дни! Я сам…

— Вот и помоги ему. Ему предстоит похоронить свою семью, ни о чем другом он сейчас думать не способен. Ты окажешь ему неоценимую услугу.

Опустив руки, Дарран неохотно согласился.

— Да, наверное…

— Рад это слышать. Теперь, если у тебя все…

— Еще нет. Как оказалось, в списке тем, которые будут обсуждаться в Палате Правосудия, есть вопросы, находящиеся в компетенции Главного мага? Госпожа Марна считает, что проблема становится… злободневной. Не мог бы ты затронуть ее в беседе с королем?

Трус.

— Ладно, — согласился Эшер. — Затрону. А теперь закрой дверь с той стороны.

Оставшись в одиночестве, Эшер утомленно уставился на стопку возвышающихся перед ним документов. После того безумия, которое он пережил утром на пустоши Крастхед, его меньше всего интересовали проблемы, мучившие Глоспоттла.

Барла, спаси меня. Что же я наделал?

Дверь отворилась, и в кабинет вошла Дафна.

— Я наконец утрясла это дело с Гильдией Акушерок, — сообщила она, вешая плащ и сумку на стоявшую в углу вешалку. — Надеюсь, больше они нас беспокоить не будут.

Эшер не помнил, в чем там было дело с повитухами, но все равно улыбнулся.

— Прекрасно.

— Ах да, его величество просил передать тебе вот это.

Наклонившись, он протянул руку и принял у нее свиток.

Сломал красную восковую печать и прочел записку.

Увидимся в усыпальнице. Через два часа после захода солнца.

Барла, помилуй, что на этот раз? Какую еще жертву он должен принести на алтарь Лура по требованию Гара?

Дафна пристально наблюдала за ним.

— Беда?

— Нет, — солгал он, пряча записку в карман.

Она опустилась в кресло напротив его стола и кивнула на чудовищную пирамиду, возвышавшуюся перед Эшером.

— Дарран обеспечил тебя увлекательным чтением?

— Он обеспечил меня головной болью, — ответил Эшер и позволил себе взглянуть, просто взглянуть на нее. Войдя в состав чиновников, работающих в Башне, она сменила простое холщовое платье торговки на наряд из шелка и бархата. Дорогие одежды были ей к лицу и прекрасно сочетались с густыми черными волосами, скрывая худобу и угловатость фигуры. Проклятие, до чего же она красива…

Даже когда озабоченно хмурится.

— У тебя уже болит голова, ведь так?

Он потер ноющий висок.

— А что, заметно?

— Только мне. — Она встала, вернулась к вешалке, покопалась в сумке и достала маленький закрытый горшочек.

— Никаких лекарств! — запротестовал Эшер. — Ты ничем не лучше проклятого Никса. Не подходи ко мне с этой отравой.

Насмешливо улыбаясь, она подошла и встала позади кресла Эшера.

— Мальчишка. Это не яд, а целебная мазь. Сиди спокойно.

Она открыла горшочек, и воздух наполнился ароматами мяты, меда и еще чего-то незнакомого, но приятного.

Прикосновение ее пальцев было как благословение, как трепетный намек на то, что может между ними случиться. Должно случиться.